Львица и лилия

— А что вы ели сегодня? — поинтересовался граф.

— Жаркое из ягненка, которого прислали из Рок-Хауса, и кисель из крыжовника со взбитыми сливками.

— Мне подали то же самое, — сообщил граф. — И то и другое показалось мне восхитительным!

— Мне тоже, — согласилась Пурилла. — Наверное, здорово иметь возможность есть так каждый день и принимать это как должное.

Графу хотелось сказать ей, что все так и будет в самом скором ее будущем, но решил не торопить события. Если заговорить обо всем слишком рано, можно вспугнуть ее, к тому же у него не было никакого желания вынуждать ее вести себя осмотрительней или смущаться в его присутствии.

Он никогда прежде не бывал наедине с женщиной, которая не пробовала бы соблазнить его всеми доступными ей средствами.

Ни одна женщина из тех, кого он встречал до сих пор в своей жизни, кроме Пуриллы, не упустила бы возможности польстить ему или дотронуться до его руки, лежавшей сейчас на льняных простынях, или даже просто поправить его подушки, лишь бы воспользоваться ситуацией и завязать более близкие отношения.

Пурилла же с удовольствием рассказывала ему обо всем на свете своим звонким и чистым, юным и радостным голосом и, хотя он замечал в ее глазах восхищение им, с тем же восторгом она любовалась бы и превосходной лошадью или красивой картиной. Этот взгляд еще ничего не означал.

На следующий день она вошла в его спальню, словно пританцовывая. В руке она держала письмо.

— Элизабет помолвлена! — объявила она. — И они должны венчаться через три недели.

— Вы, кажется, довольны, — заметил граф.

— Элизабет очень счастлива. Она пишет, что Эдвард Чарлтон так добр к ней, он подарил ей обручальное кольцо с сапфиром и брошку с теми же камнями, чтобы был комплект.

— Вы будете свидетельницей со стороны невесты? — поинтересовался граф.

Лицо Пуриллы помрачнело.

— Нет. Так обидно! Элизабет пишет, они собираются пожениться очень тихо, в церкви в деревне Эдварда.

Она негромко вздохнула, прежде чем продолжить:

— Я думала, они поженятся здесь. Но ее в отличие от меня слишком немногое связывает с Литл-Стентоном, поэтому им удобнее венчаться в церкви у Эдварда.

— А откуда она сама родом? — спросил граф.

— Ричард встретил Элизабет в Индии. Ее отец — судья в Калькутте.

Это его устраивало. Бесспорно, никто не станет вмешиваться или возражать, когда он сообщит Пурилле о своем намерении взять ее в жены и забрать к себе в Рок-Хаус, как только он почувствует себя достаточно хорошо, чтобы покинуть Литл-Стентон.

Когда на следующий день вновь приехал доктор, граф поинтересовался у него, как скоро ему можно будет покинуть постель.

— Полагаю, вы становитесь слишком нетерпеливы, ваше сиятельство, — заметил доктор Дженкинс. — Что ж, я не упрекаю вас. Уверен, вы хотите поскорее вернуться к себе домой, особенно если у вас появилась, так сказать, «новая игрушка».

Он посмеялся над собственной шуткой, но граф был настойчив:

— Как скоро я смогу уехать?

— Вы могли бы уехать и завтра, но путешествие покажется вам очень тяжелым, даже в не очень тряской карете.

Я вынужден настаивать еще на двух или трех днях пребывания здесь, и даже после этого вам следует быть очень осторожным, пока ваша ключица не срастется. Если вы растрясете ее, то задержите свое возвращение в строй, или скорее в седло, и на еще больший срок.

Граф прекрасно понимал, насколько прав доктор Дженкинс, и поэтому решил подождать еще три дня.

Однако если он хочет обвенчаться здесь же и вдобавок до своего отъезда, ему необходимо немедленно сообщить Пурилле о своих намерениях.

Однако прежде чем это сделать, он отправил с одним из конюхов письмо своим поверенным в делах, поручив им оформить «специальное соизволение».

Он сознавал, насколько важно сохранить все, связанное с этим браком, в полной тайне, однако болтливости его поверенных опасаться не приходилось. Они были чересчур старомодны и потому крайне надежны.

Вслед за этим он решил переговорить с Пуриллой сразу же, как только она зайдет к нему после чая.

Он подумал о том, как было бы хорошо, если бы няня позволила им выпить чаю вдвоем в его комнате, но когда он поделился с ней этой мыслью, няня отвергла его предложение как несоответствующее правилам приличия. Она твердо стояла на своем, уверяя, что ему следует подавать чай в спальне, а мисс Пурилла, как обычно, сойдет для этого вниз.

— Я люблю вести беседу за столом, — проворчал граф.

— Вполне возможно, ваше сиятельство, — ответила няня, — но мисс Пурилла попьет чай в одиночестве, и к этому ей надо привыкать, поскольку госпожа Кранфорд должна снова выйти замуж.

— Судя по вашему голосу, похоже, вы рады этому, няня? — спросил граф. — Вы одобряете этот шаг?

— Я думаю, госпожа Кранфорд и господин Чарлтон подходят друг другу, — ответила няня.

— А как вы намерены решить вопрос о будущем самой мисс Пуриллы? — поинтересовался граф. — Она достаточно взрослая для замужества.

На мгновение няня сердито поджала губы, а затем отрезала:

— Значит, так, ваше сиятельство, нечего подкидывать мисс Пурилле всякие мысли на сей счет. Она вполне счастлива сейчас, хоть это и не правильно, когда юная девушка живет одна.

— Почему же тогда вы ничего не предпримете в связи с этим? — не отставал от нее с вопросами граф.

— А что же я могу сделать, — проворчала няня, — если мастер Ричард погиб, а убили его вот уже более года назад, и если так мало молодых людей, проживающих по соседству.

— Должны же они быть где-то, пусть и не так близко, их, верно, много в графстве, — предположил граф.

Няня скептически хмыкнула, и он понял, что она имела в виду. Кранфорды не отличались ни богатством, ни знатностью, и никто в графстве не проявлял к ним интереса, несмотря на всю привлекательность Пуриллы.

— Что ж, теперь, когда вы сбросили со своих плеч один груз, вам непременно следует сделать все возможное, чтобы решить проблему и с другой вашей подопечной, — поддразнил он нянюшку.

— Я верю, что Бог не оставит ее и поможет ей в свое время, — благодушно ответила няня, — и я должна просить вас, ваше сиятельство, не смущать подобными разговорами мисс Пуриллу. У нее своя жизнь, и пока вы не появились, перевернув здесь все вверх тормашками, девушка, думаю, и не подозревала, как она одинока.

— А теперь? — спросил граф.

— Я надеюсь, что нет, ваше сиятельство. Я очень надеюсь, что нет! — глухо проговорила няня.

Граф наблюдал за ее уходом с улыбкой. Ее слова и ее беспокойство подтвердили, что Пурилла начала испытывать к нему определенный интерес, и ей будет значительно легче принять решение, когда он сделает ей предложение.

Чем чаще он виделся с ней в последние дни, тем отчетливей понимал, насколько легко можно избежать того, что еще недавно казалось неизбежной бедой.

Бесспорно, Пурилла отличалась очаровательной внешностью, и он не сомневался, что она сумеет занять подобающее ей место. Она будет смотреться не хуже любой из дам в Букингемском дворце, когда приоденется в наряды из шелка и атласа, сшитые для нее по последней моде лучшими портнихами.

Было бы, конечно, разумнее не показываться там первое время после бракосочетания, да и в Виндзоре тоже, чтобы избежать встречи с Луизой.

Но со временем ему необходимо будет представить свою жену королеве. Он чувствовал, что, поскольку обе молодые женщины во многом, особенно в своем отношении к жизни, похожи друг на друга, то, возможно, между ними установились бы совсем неплохие отношения.

Когда Виктория стала королевой Англии, графа, как и всех его соотечественников, покорили ее изящество, скромность и тактичность. Однажды историк Гревиль отметил в разговоре с Рокбруком:

— Никогда в истории Англии не наблюдалось ничего похожего. Чтобы королеву приняли и полюбили вот так, сразу же, по первому впечатлению! Никогда не было и такого всеобщего одобрения манеры поведения и поступков августейшей особы.

Литтон знал Гревиля в течение нескольких лет и никогда не слышал от него ничего, кроме язвительных замечаний в адрес любого, кто вращался в высшем обществе, поэтому граф был в крайней степени удивлен этими лицемерными хвалами королеве.