Герцоги налево, князья направо

— Первым долгом я на эти денежки возьму себе шлюху, а в постели с ней буду воображать, что со мной леди Поппи Смит-Барнс.

Николас остановился и глубоко втянул в себя воздух.

«Ты не убьешь собственного брата», — слова родителей эхом прозвучали у него в голове.

Но пока он шел к Олбани, его обуревала злость на самого себя, ибо он сцепился с таким убогим идиотом, как его братец. Единственное, что вынуждало его помогать Фрэнку, была память о выражении на лице у отца, когда тот заговаривал о своем старшем брате, дяде Трэдде.

Отец Николаса Джеймс нуждался в своем брате.

Незадолго до конца жизни герцог попросил Николаса проводить его на берег моря.

— Мы пытаемся отрицать это, — говорил ему Джеймс, пока они вдвоем смотрели, как волны набегают на берег, — однако кровь сильнее, нежели любая обида или отчужденность. Не важно, насколько необратимо или, как в твоем случае с Фрэнком, ощутимо это отчуждение, оно привносит в твое существование невыразимую тоску. Меня она никогда не покидала. Извлеки урок из истории моей жизни, Николас, тогда ты сможешь обрести хотя бы видимость покоя.

И Николас понял, что не мог бы — и не хотел бы — предоставить Фрэнка самому себе, как это сделал дядя Трэдд по отношению к его отцу.

Тем более что Фрэнк в нем нуждался.

Глава 10

Поппи была поймана. Она официально помолвлена. О ее обручении с герцогом Драммондом появились сообщения в утренних газетах. Каждая унция ее существа изъявляла протест по этому поводу, ведь совершенно ясно, что…

Она хотела бы выйти замуж только за князя Сергея.

Ошеломлённая и подавленная, Поппи отшвырнула газету. Ведь ей всегда удавалось отказаться от помолвки.

Прошедшей ночью она спала так плохо, что поднялась с постели, когда луна еще высоко стояла в небе, и уселась у окна, слушая звуки Лондона и время от времени делая глоток перестоявшегося пунша, который тетя Шарлотта оставила у дверей ее спальни.

Ох, ну что за глупость! Какие-то глоточки! Она выпила весь напиток за двадцать минут, сильно опьянела и, распахнув окно во всю ширь, прокричала в сумрак ночи:

— Будь проклят, Драммонд! Чтоб тебе сгореть в аду!

Поппи проделала это дважды до того; как ее отец собственной персоной решительно вошел в спальню и захлопнул окно.

И вот теперь она сидела в гостиной лорда Дерби вместе с двумя своими лучшими подругами, и обе они не решались посмотреть ей прямо в глаза.

Сама она тоже отводила взгляд в сторону. Проклятый пунш, это все из-за него…

— Не могу поверить, что вы обе улыбались, когда он делал мне предложение, — заговорила Поппи, направляясь поближе к камину и ступая как можно осторожнее из-за боли в своей несчастной голове. — И тетя Шарлотта тоже. Она отказалась от объяснений, сказала, что у нее боли в желудке.

— Я ничем не могла помочь, — возразила Элинор, опустив голову. — Вы оба выглядели восхитительно. Возможно, все дело в освещении. Свечи отбрасывали на тебя такой таинственный свет, что сцена казалась… м-м… волшебной.

Беатрис покачала головой и сказала:

— Я тоже не знаю, что на меня нашло. В тот момент, когда он поцеловал тебя, мне почудилось, будто все волшебные сказки обернулись правдой. Потом я снова пришла в себя. И осознала, что он… загнал тебя в угол:

— Кто вообще знал, что герцог Драммонд вовсе не легенда? — вспыхнула Элинор.

— Вот именно! — Поппи всплеснула руками. — Он сражается с огромными морскими чудовищами. Он безумный, ужасающий, злобный и…

Она целовала его. Целовала чуть ли не до потери сознания.

— Не бойся, — попыталась успокоить ее Беатрис. — Несмотря на это ужасное объявление в газете, мы, члены Клуба Старых Дев, уж как-нибудь поможем тебе избавиться от этого.

— Мы знаем, что если бы ты и выбрала кого-то в мужья, так только князя Сергея, — добавила Элинор.

— Но как? — сказала Поппи. — Какие у меня возможности избавиться от этой помолвки?

— Париж исключается, — провозгласила тетя Шарлотта, входя в комнату и усаживаясь на самое удобное место, попросив Элинор освободить его. — Твой отец наложил запрет. Лорд Дерби роздал всем слугам деньги, с тем чтобы они доносили ему, если кто-то примется готовить чемоданы к отъезду. А на самом деле у нас и не осталось никаких дорожных сундуков. Он пожертвовал их на нужды благотворительности. Конфисковал наши деньги на булавки и даже запер в свой сейф все наши драгоценности. Мы обязаны просить у него разрешения надеть их перед каждым выездом в свет, и нас непременно должны будут сопровождать выездные лакеи за исключением тех случаев, когда при нас находится Драммонд.

— Это еще не самое худшее. — Поппи уселась в кресло рядом с теткой. — Драммонд заявляет, что если я убегу, а он меня поймает, то мы с ним обвенчаемся в тот же день или будем жить во грехе до тех пор, пока не придет специальная лицензия.

— Он так и сделал? — Тетя Шарлотта протянула эти слова с коротеньким смешком. Коротеньким злым смешком.

Поппи покачала головой:

— Что-то явно не так. Что-то произошло со всеми вами такое.

— Уверяю тебя, племянница, — перебила ее тетя Шарлотта, заговорив в самом высокопарном тоне, — я не забыла, что князь Сергей — единственный мужчина, который почти полностью соответствует твоим требованиям и стал поводом для твоего отказа от соблюдения правил Клуба Старых Дев. — Она прищурилась и продолжала: — Суть в том, что Драммонд относится к той категории мужчин, которые настораживают любую Старую Деву: он опасен. Ибо может сделать так, чтобы Старая Дева забыла… — Тут она прищелкнула пальцами. — Да, забыла все до единого правила Старых Дев.

Господи, да ведь она права! Стоило Поппи подумать о том, как герцог ее целовал, и ее стародевичьи коленки с дрожью подогнулись. Но сказать об этом вслух она, разумеется, не могла себе позволить.

Она привлекла тетушку к себе и прошептала ей на ухо:

— Вы самая лучшая дуэнья, какую только может пожелать себе девушка.

И все же какая-то часть души Поппи желала, чтобы ее дуэнья была человеком более проницательным и опытным в чисто житейском смысле слова. И могла просветить ее в области тех греховных дел, какими она занималась с герцогом Драммондом прошедшим вечером, подсказать, как избежать подобного в дальнейшем и осуществить план обретения Сергея даже в такой опасной ситуации.

Вдруг послышался громкий стук в дверь дома, сопровождаемый чьим-то требовательным голосом и собачьим лаем.

В гостиную вошел Кеттл и объявил:

— Княгиня Наташа и ее собачки желают видеть вас, леди Поппи.

Поппи обменялась удивленными взглядами с тетей и сестрами по Клубу Старых Дев.

— Проводите их сюда, Кеттл, — сказала она, не зная, что и подумать.

Вошла Наташа в потрясающе элегантном утреннем платье светло-зеленого цвета с высоким кружевным воротником; на плечи наброшен широкий шарф из тонкого, полупрозрачного шелка. На руках она держала двух собачек породы корги, одна из которых была слепой на один глаз.

Поппи встала, коленки у нее слегка подрагивали.

— Это большая честь с вашей стороны, княгиня.

— О да, большая честь, — сочла нужным добавить Элинор.

Беатрис незаметно ткнула подругу рукой в бедро.

Поппи сделала шаг-другой вперед, заслонив собой и ту и другую, в то время как Наташа окинула взглядом комнату с таким видом, будто за исключением Поппи здесь никого не было, а между тем тетя Шарлотта взирала на княгиню округлившимися в изумлении глазами.

— Я надеялась на исключительно личную аудиенцию, — проговорила княгиня с мягким, но весьма заметным русским акцентом.

— О, сделайте одолжение, — произнесла тетя Шарлотта, взяла свою чашку и удалилась.

Беатрис и Элинор последовали ее примеру и, тоже прихватив с собой чашки с чаем, вышли из гостиной.

— Подождите! — окликнула их Поппи, но дверь в комнату захлопнулась, и она осталась наедине с княгиней и двумя ее собачками.