Подари мне счастье

Какое-то смутное воспоминание начало терзать ее.

Обрывки разговоров, подслушанных, когда она была еще ребенком.

Она кусала губы, пытаясь вспомнить, чувствуя тупую боль внизу живота. Ли заморгала, прогоняя слезы. Как только она смирилась с тем, что должна выйти за него, то сразу же начала мечтать об их совместном будущем. Будущем, наполненном детьми, счастьем и любовью. Особенно любовью.

Хотя Ли и пыталась отрицать это даже перед собой, она осмеливалась надеяться, что когда-нибудь он полюбит ее. Она такая мечтательница – это слабость, которая мучает ее всю жизнь.

– Ваша светлость? – произнес Ричард удивительно мягким, быть может, даже дразнящим тоном, и склонился перед ней. – Не окажете ли честь потанцевать со мной?

Не дожидаясь ответа, этот несносный гордец обхватил ее за локоть и повел в танцевальный круг, обвив рукой ее талию, когда первые трепещущие звуки вальса наполнили воздух. Чувственная мелодия, казалось, обволакивала Ли, уменьшала невыносимое напряжение, по крайней мере на этот момент. Волнующий запах амбры и жасмина пробуждал воспоминания, которые лучше бы оставить дремлющими.

– Ты ведь знаешь, – проговорил он своим глубоким, рокочущим голосом, окутывающим ее, – что должна льстить мне, пока мы танцуем. Строго говоря, это надлежащий танцевальный этикет.

Его неожиданный флирт вызвал удивленную улыбку на ее губах, отодвигая в сторону терзающие мысли и мучительные планы до тех пор, пока не осталось только это мгновение.

– Мне кажется, вы ошибаетесь, сударь. Это вы должны льстить мне.

– Согласен. Я попробую. Но имей в виду, что обычно не я льщу, а мне льстят.

– О, в этом я ни капельки не сомневаюсь. – Ли окинула взглядом бальный зал. Она чувствовала жгучую зависть женщин, с нескрываемым вожделением пожирающих глазами ее мужа. – Все девушки в этом зале завидуют мне.

Его губы изогнулись в улыбке, озаренной тем же мальчишеским обаянием, которое она уже видела два дня назад, когда так глупо заявилась к нему домой. А теперь она его жена!

Он, конечно же, играет на публику. И все равно его шутливое поддразнивание казалось таким странным, таким успокаивающим, словно они могли стать друзьями, встретившись при других обстоятельствах.

– Должна ли я похвалить покрой вашего сюртука? – Она захлопала ресницами и понизила голос, как она надеялась, до соблазнительного шепота, хотя сильно подозревала, что ее сдавленный смех испортил весь эффект. Это было шокирующе смело и так не похоже на ее обычную сдержанность, но казалось таким забавным, словно она снова беззаботная девушка, какой была до того, как сестра ушла из дома и отец предал ее. – Или замысловатый узел вашего шейного платка? Или то, как залихватски шаловливо падают на лоб ваши локоны цвета воронова крыла?

Он рассмеялся, и ее сердце пустилось вскачь, обгоняя дыхание, стуча в нарастающем ритме танца. Слова пропали, мысли улетучились, и все ее чувства сосредоточились на всепоглощающем влечении к герцогу, на его волнующем запахе, его большой ладони, в которой лежала ее ладонь, на жаре, исходящем от его кожи, и на этой дьявольской улыбке, которая буквально околдовывала.

Пока музыка наконец не закончилась.

Он держал Ли еще мгновение, как будто не хотел отпускать. Потом отступил назад и предложил ей руку.

– Вы не исполнили свой долг, сэр, – попыталась поддразнить его Ли.

Он вскинул бровь.

– Как так?

– Вы не отдали должное моему тщеславию.

– Я уделю внимание твоему тщеславию позже, – пообещал он, поднося ее затянутую в перчатку руку к губам и целуя кончики пальцев. – Когда ты позволишь мне еще раз поцеловать тебя.

Это чувственное обещание разослало обжигающий жар по жилам. Задыхаясь от напряжения, которое было трудно вынести, Ли заставила себя отвести взгляд и заметила женщину, облаченную в мерцающий бледно-желтый шелк.

– Вот ты где, Сент-Остин, – прерывистым шепотом пробормотала незнакомка, пробежав веером по его руке. Она склонила голову к плечу, чтобы ее золотисто-рыжие волосы чувственно упали на лоб. Пухлые накрашенные губы капризно выпятились. – Ты не собираешься представить меня своей жене?

Несколько секунд назад было поддразнивание и смех, а сейчас его подбородок напрягся, а черты твердели прямо на глазах, пока с лица не исчезли все до единой эмоции.

Это был холодный, надменный герцог, который взял Ли за локоть и подтащил к себе. Прошло несколько мгновений, он словно обдумывал эту мысль, потом представил их друг другу, выбирая слова с изысканной вежливостью, дабы указать, что это Ли оказывает честь, снисходя до леди Маргарет Монтегю, представительницы более низкого ранга. Ли нашла бы эту чопорную формальность смешной, если б она не причиняла ей такой боли.

– Ваша светлость, – пробормотала леди Монтегю, царственно кивнув подбородком в сторону Ли и придвинувшись к Ричарду так близко, что ее юбки обвили его лодыжки.

Рядом с Ли возник Джеффри.

– Могу я иметь честь потанцевать со своей обворожительной новой сестрой?

– С удовольствием, – поспешно ответила Ли, и быстрый жар, побежавший по жилам, вступил в состязание с внезапным желанием вцепиться в рыжие волосы леди Монтегю и выдрать их.

Кто эта женщина с её цепкими руками и осязаемой враждебностью? От внезапного подозрения озноб пробежал по коже Ли и засосало под ложечкой. Все произошло так быстро. Без предупреждения или времени узнать друг друга.

Может, Ричард любит эту женщину и женился бы на ней, не вмешайся отец Ли со своими интригами?

Ли прижала ладонь к животу, чтобы унять боль, накапливающуюся под ребрами. Кое-как ей удавалось удерживать улыбку на губах. Они не покажет своих эмоций перед этими людьми, поджидающими с едва скрываемым злорадством, когда она оступится и упадет.

– Не беспокойтесь о ней, – сказал Джеффри, как будто прочел ее мысли. – Она ничего не значит для Ричарда.

Ли не поверила. Будь это так, Джеффри не посчитал бы нужным упоминать об этом. Она наблюдала за Ричардом, беседующим с Маргарет в углу бального зала. Леди Монтегю была высокой, стройной и холодно-сдержанной. Она принадлежала этому миру и, судя по тому, как льнула к Ричарду, явно считала, что он принадлежит ей.

Внезапное жжение в глазах предупредило Ли, что нужно убежать отсюда.

– Вы не будете против, если мы не станем танцевать? – спросила она, отрывая взгляд от Ричарда. Джеффри наблюдал за ней с мягкой озабоченностью в карих глазах.

– Вам нехорошо? Вы выглядите немного осунувшейся.

– Нет, нет, все в порядке. – Она выдавила бодрую улыбку. – Просто я чувствую, что мне нужен глоток свежего воздуха. Правда. Вот и все.

– Такие мероприятия могут быть жутко утомительными, – сказал он, ведя ее к французским дверям, через которые была видна терраса, освещенная цветными фонарями. – Но не бойтесь, вы привыкнете. Принести вам лимонаду?

Ли кивнула. Она поискала Ричарда в море незнакомых лиц. Улыбка ее не дрогнула, но в груди поселилась тяжесть, когда она нашла его, все еще разговаривающего с леди Монтегю. Ей нечего привыкать к таким утомительным приемам.

После сегодняшнего ноги ее больше здесь не будет.

С легкостью, отработанной годами практики, Ричард принял небрежно-безразличную позу, которая противоречила злости, кипящей у него в душе. Он дождался, когда Джеффри уведет Ли подальше. Возможно, он не хотел жениться на Ли, но теперь это не важно. Она его жена, и будь он проклят, если позволит хоть кому-то обращаться с ней неуважительно.

Ричард даже не заметил приближающейся опасности. Только что он тонул в ясных зеленых глазах, мерцающих золотыми искорками, а в следующее мгновение леди Маргарет Монтегю уже скользила своим веером по его руке. Будь на месте Маргарет кто-то другой, он, пожалуй, был бы даже рад этому вмешательству, которое дало возможность здравому рассудку и благоразумию восстановить если не телесное, то по крайней мере душевное равновесие.

Прежде чем исчезнуть в толпе, Ли бросила последний взгляд на Маргарет, придвинувшуюся к Ричарду еще ближе. Выразительные глаза Ли слегка сузились, брови сошлись, но не в гневе, а в каком-то озадаченном недоумении.