Не искушай меня

Джарвис закрыла глаза, затем открыла. Она набрала воздуха и заговорила:

– Хорошо, мисс. Вот что я Вам скажу. Герцог Марчмонт принадлежит к сливкам общества. Его все хотят. Все незамужние леди мечтают выйти за него. Говорят, что есть много замужних леди, которые бы покрыли себя позором, стоит ему только поманить их пальцем. Каждая дама в городе жаждет заполучить его на свой званый вечер. Он на хорошем счету у королевской семьи. Не имеет значения, насколько он тщеславен, пьян ли большую часть времени и есть ли у него сердце. Две вещи Вам следует знать о его светлости герцоге Марчмонте: первое, он всегда держит своё слово. Спросите любого. Второе: все знают, что он мало о чём заботится, но то, что он Вам сказал, означает, что он заботится о Вашем отце. По какой ещё причине, по Вашему мнению, он пришёл сегодня? Если бы на Вашем месте была я, и он пообещал мне сделать меня модной, я бы проявила терпение всех святых и великомучеников, потому что знаю, что он это сделает или умрёт, пытаясь сделать.

Затем она зажмурилась, как если бы ожидала удара.

– Да, это правильно и разумно, – сказала Зоя.

Глаза горничной открылись, по одному за раз.

– Правильно и разумно?

– Мои гордость и чувства уязвлены, поскольку он не помнит, что мы были когда-то друзьями или вроде того.

Она скучала по нему, думала о нём. А он её забыл. Для него она всего лишь очередная женщина.

– Но это было давно. Он изменился, и я изменилась. Мы больше не дети.

– Да, мисс, это правильно и разумно, – сказала Джарвис.

Зоя ей улыбнулась. Она определённо выбрала правильную горничную.

– Мне следует быть взрослой, – сказала она. – Я должна рассуждать логически и обращать внимание на важные вещи, как сделала ты. Мне нужна помощь герцога Марчмонта, чтобы избавиться от позора, который я навлекла на свою семью. Мне нужна его помощь, чтобы быть принятой в свете и жить жизнью, которой мне было предназначено жить, ради которой я рискнула всем. Если он справится с этим, я найду хорошего мужа, и тогда папе не придётся за меня волноваться. Ты можешь себе представить что-либо лучше?

– Нет, мисс. Думаю, этого достаточно. И на Вашем месте я бы уже легла спать.

К изумлению Зои, Джарвис начала мягко подталкивать её в сторону кровати, как маленького ребёнка.

– У Вас был долгий и трудный день, я знаю, – сказала горничная. – Слишком много разных чувств, осмелюсь сказать. Слишком много возбуждения. Хорошенько выспавшись, Вы сможете взглянуть на всё спокойнее.

Зоя позволила подвести себя к кровати. Она послушно вскарабкалась на неё и улеглась. Джарвис подоткнула постель.

– Если я не успокоюсь до завтра, – сказала Зоя, откидывая голову на подушку, – то всегда есть Париж или Венеция.

– Мисс, Вы ещё не видели Лондона, иначе не говорили бы таких вещей.

Зоя зевнула.

– Я не чувствую большого желания ехать туда, но было забавно услышать визг сестёр, когда я это предложила. И всегда должен быть запасной вариант. Мне придётся уехать, если Марчмонт меня подведёт.

– Мисс, я убеждена, многие женщины думают об отъезде, когда их разочаровывают мужчины. Но если бы нам всем действительно пришлось так поступать, то в Лондоне бы не осталось женщин.

Зоя рассмеялась.

– Ты мне нравишься, Джарвис.

– Спасибо, мисс. Вы мне тоже нравитесь. А теперь спите.

Олмак, позже этим же вечером

Марчмонта особо забавляло то, что все присутствующие пытались казаться утончёнными. Они с ума сходили от желания узнать правду о происходящем в доме Лексхэма, но никто не осмеливался спросить у него напрямую. Вместо этого, они прощупывали почву, так деликатно…

Все, кроме его безумной тёти Софронии.

В логически упорядоченной вселенной она была бы исключена из Олмака. Но психическая неуравновешенность не обязательно служила поводом к дисквалификации. В случае с леди Софронией де Грэй произошло с точностью до наоборот. Патронессы не могли удержать её вне клуба, даже если бы попытались, и они слишком её боялись, чтобы даже помыслить попробовать.

Сегодня она надела, как обычно, чёрное: вечернее платье, отделанное с великолепным размахом модного бедствия. Как обычно, она была усыпана бриллиантами. Он не знал, кто из её обожателей дарил ей их, когда и почему. Прошлое тёти Софронии было окутано тайной, и Люсьен не был уверен, что хотел знать эту тайну.

Он танцевал с леди, одной за другой, умиравшими от любопытства насчёт его визита в Лексхэм Хаус, и он приятно развлекался, отбиваясь от неделикатных расспросов с помощью привычного остроумия. Ассамблея уже подходила к финальной стадии, когда леди Софрония заметила его иили вспомнила, кто он такой. Она подняла руку, затянутую в чёрную перчатку и унизанную бриллиантами, подзывая его к себе.

Герцог извинился перед группой леди, тщетно домогавшихся от него определённого ответа, и проследовал туда, где восседала тётя, чёрные перья раскачивались над её фальшивыми светлыми волосами. Вокруг неё расположился ассортимент леди различных возрастов, дипломаты, поэты, члены кабинета министров и повесы. Все они сохраняли ошеломлённое выражение лица, обычно наблюдаемое у тех, кто оказывался в окружении леди Софронии де Грэй.

Когда Люсьен приблизился, леди Софрония сделала им знак отойти, используя тот же жест, которым он воспользовался, чтобы выдворить юношу из своего любимого кресла в Уайтс.

– Вы, сэр, – промолвила она.

Он поклонился.

– Да, тётя, – сказал он. – Это я. Ваш племянник Марчмонт.

– Я знаю, кто ты, смешной мальчишка. Что это я слышу о твоей женитьбе на заклинательнице змей?

– И не думал об этом, – сказал он.

Он мог слышать шепоток тех, кто вытягивал шеи, чтобы послушать разговор: « Я и не думал об этом» быстро доберется до другого конца бального зала.

– Герцоги Марчмонты никогда не женились на заклинательницах змей, – сказала она. – Никогда не считала тебя революционером. Мы когда-то были французами, но это было очень давно, и остались бы наши головы при нас, вот это вопрос. Совершенно необязательно. Только подумай об американцах. Они стреляли в нас, протыкали штыком и вешали, как и подобает джентльменам. Ты встречался с американским послом? Приятный человек, но сбитый с толку.

Это случалось со многими людьми, пытавшимися разговаривать с леди Софронией.

– Она не американка, не так ли? – продолжила его тётя. – Они достаточно приятные девушки. – Она огляделась по сторонам. – Я видела одну из них минуту назад. Довольно хорошенькая. Но я не могу не думать, что они не англичанки. А потом я задумываюсь, кто их надоумил не быть англичанками. Так кто же она, юный Люсьен? Если не заклинательница змей, то это должна быть какая-то другая.

– Ваша логика, как всегда, неопровержима, – сказал он. – Но это не просто какая-то другая, а совершенно другая.

Он не знал, с чего и как начался слух о его женитьбе на Зое, но это его не удивляло. Представители высшего света получали большинство сплетен через слуг. Версия, достигшая аристократических ушей, имела мало сходства с оригиналом.

Кто-то из прислуги Лексхэмов должно быть услышал о предложении брака от Зои или о том, что предложение брака прозвучало. Они поспешили передать эту захватывающую новость, не теряя времени.

Герцог не видел вреда в том, чтобы позволить слуху циркулировать некоторое время в высшем свете. Обществу придётся рассматривать Зою в качестве возможной будущей герцогини Марчмонт, а не Девы Гарема. Как только они воспримут её подобным образом, им будет трудно вернуться к представлению о Зое, как о Деве Гарема. Им придётся, думать о ней, как о нормальной.

Зоя не была таковой, но это уже не его дело.

– Помните ли Вы маленькую Зою Октавию Лексхэм? – спросил он.

Его тётя обратила свой бледно-голубой взор в сторону большого канделябра, как будто в нём она хранила свои воспоминания.

– Зоя Октавия, – сказала она.

Он слышал, как снова начались перешёптывания: Зоя Октавия.

Отсутствующий взгляд голубых глаз тёти прояснился, возвратившись к нему.