Истинная леди

– Не нужно меня благодарить, – попытался он урезонить экспансивную леди. – Во всяком случае, до тех пор, пока мы благополучно не выдадим вашу племянницу замуж.

Поставив в разговоре точку, Джеффри распрощался и торопливо покинул дом, словно опасался, что за ним снарядят погоню.

Глава 3

Стремительно взбежав на крыльцо материнского особняка, граф первым делом отправился в гостиную, где обшарил буфет в поисках бренди. Но его поиски успехом не увенчались. Учитывая их стесненные обстоятельства, мать Джеффри предпочитала почаще ходить в гости. Там ее потчевали напитками из других буфетов и яствами с других столов.

Рассерженный граф сердито уставился на пустые полки, которые, по его разумению, должны были бы ломиться от бутылок с лучшим в мире французским коньяком. Пока был жив его отец, так все и было. В лондонском доме Тэллисов лучший французский коньяк никогда не переводился, потому что отец любил его больше других напитков.

Но городской дом давно был продан с молотка. Его мать теперь проживала с единственной служанкой в небольшом, скудно обставленном особняке, расположенном отнюдь не в фешенебельном районе. И из напитков здесь подавали только лимонад.

Сердито захлопнув дверцы не оправдавшего его надежд шкафчика, Джеффри, тяжело ступая, двинулся в дальнюю комнату, где устроил себе кабинет, водрузив на щербатый стол конторку. Но не дошел, столкнувшись, едва не сбив ее с ног, с матерью, спускавшейся по лестнице. Судя по платью для улицы, она куда-то собралась.

– Джеффри?

– Мама! – Граф подхватил ее под руку, чтобы она не упала. – Прошу прощения. Я не знал, что ты дома. – Когда бедняжка обрела равновесие, сын в знак приветствия чмокнул ее в щеку. – Ты выглядишь прелестно. – Он не льстил. Его слова соответствовали действительности. Красивая, респектабельная, а главное – веселая, леди Тэллис ничем не напоминала бесцветное, тоскливое создание его юности. Глядя на нее, он вдруг подумал, что женитьба на богатой наследнице будет не столь большой жертвой с его стороны, если это позволит матери сохранить улыбку. Она больше всех пострадала от беспутного образа жизни своего мужа. При мысли, что он мог бы обеспечить матери безоблачное, счастливое будущее, у Джеффри заметно потеплело на сердце.

– Джеффри, что-то ты бледный. Что стряслось? – Красивое лицо ее тронула тень печали, и беспечное выражение уступило место озабоченности.

– Ничего, – торопливо заверил он мать и, чтобы развеять ее подозрения, широко улыбнулся. – Просто меня обескураживает свалившаяся на мою голову задача.

– Брось, дорогой. Уверена, что в этом сезоне ты найдешь себе девушку, которая придется тебе по душе. – В глазах матери заплясали лукавые огоньки, и она наклонилась к сыну. – Может статься, ты даже влюбишься.

– Пожалуйста, мама, – простонал он шутливо. – Я не в том возрасте, чтобы верить в сказки. – Мать раскрыла было рот, чтобы высказать на этот счет свое мнение, вероятно, по-женски оптимистичное, что-то вроде родственных душ и благословения свыше, но сын жестом остановил ее. – Послушай, если хочешь мне помочь, ответь на один вопрос.

– О! – удивилась мать, воспрянув духом, и радостно всплеснула руками. – Неужели ты уже нашел кого-то? Хочешь, чтобы я навела справки?

Подавив досаду, Джеффри взял руку миледи и, положив ее на свой локоть с присущей ему галантностью, сопроводил в гостиную к их единственному, изрядно потертому дивану. Она наградила сына любящей улыбкой, но он тут же ее огорошил:

– Я никого не нашел, мама. Я просто хотел расспросить тебя о твоей подруге, миссис Хибберт.

– О миссис Хибберт? Или о ее прелестной Каролине? – спросила мать, внимательно глядя на него. – Насколько мне известно, у Каролины солидное приданое.

– Насколько солидное? – спросил он, удивляясь, что мысль о женитьбе на этой девушке не вызывает в нем спазмов ужаса. Но его надежды оказались преждевременными, поскольку лицо матери вдруг потускнело.

– Думаю, все же недостаточно солидное. Кроме того, – добавила она с театральным вздохом, – у меня есть сомнения по поводу ее здравомыслия.

– Правда? – Джеффри прикинулся равнодушным, боясь выдать свою заинтересованность. Возможно, странное поведение Каролины как раз и проистекало из странностей ее ума. Как он и ожидал, мать охотно пустилась в пространные объяснения.

– Даниэла, мать Каролины, была известной личностью. Красивая, жизнерадостная. Ее все обожали. Но она по уши влюбилась в этого книжного червя мистера Вудли и сбежала с ним. Тогда никто не мог понять почему. Мы все решили, что всему виной пагубная страсть.

Джеффри кивнул, хотя пока еще не мог сообразить, какое отношение эта давняя история имела к Каролине. Однако он решил не перебивать матушку, предоставив ей возможность поделиться своими воспоминаниями. Ласково улыбнувшись, он попросил продолжить рассказ.

– Ну так вот, – снова заговорила она, – Даниэла в Лондон больше не вернулась, но она писала письма. Длинные письма о том, как ужасна ее жизнь в деревне. Конечно, порой к ним наезжали гости, но в целом там была смертная тоска. Ее муж не отличался красноречием и не умел поддержать светской беседы.

Вспомнив эксцентричного отца Каролины, Джеффри ничуть не усомнился в отсутствии у того талантов блистать на сельских вечеринках.

– Но Даниэла еще до свадьбы должна была понять, что ее ждет. Если только... его увлечение химией не было симптомом его ненормальности.

– Увлечение химией? – удивилась мать. – Что ты имеешь в виду?

– Мистер Вудли. Отец Каролины.

– О нет, Джеффри. – Внезапный смех матери наполнил комнату мелодичными трелями. – С отцом ее все в порядке. Проблемы с ее матерью, сестрой Уинифред. Похоже, бушевавшие в ней страсти свели ее с ума. Даниэла то и дело убегала из дома. Сначала с этим мистером Вудли. Потом... – мать наклонилась вперед, чтобы поделиться скандальным секретом, – с цыганом!

– Но почему? – Джеффри отпрянул, потрясенный этим сообщением.

– Всему виной ее безумие, конечно. Как иначе можно объяснить ее поведение?

– Давно это началось?

– Уже давно. Каролине было около девяти лет. Девять? Джеффри передернуло. Потерять мать, да еще при столь компрометирующих обстоятельствах – какое тяжкое испытание для девочки. Особенно в столь нежном возрасте, когда она, безусловно, понимала смысл происходящего, но была слишком мала, чтобы что-то изменить.

– И что стало с матерью?

– Она умерла! У таких, как она, конец всегда известен. Она скончалась, полагаю, от какой-то цыганской болезни несколько лет спустя. Тело ее обнаружили на ступеньках их дома. Бедная судомойка чуть не сошла с ума от ужаса. А потом – похороны. Тихие, без лишнего шума, но разговоров в городе хватило на несколько недель.

При мысли об этом Джеффри пронзила боль, и сердце сжалось от жалости к маленькой Каролине, вторично подвергшейся суровому испытанию.

– Как ты, наверное, уже понял, – его мать грустно вздохнула, – Каролине ничего другого не оставалось, как изображать из себя «синий чулок», чтобы доказать окружающим, что она не унаследовала от матери ее характер. Но похоже, она выбрала неверный путь. В какой-то степени это то же самое, что отказаться от черного цвета в пользу темно-коричневого. Оба они слишком мрачные и не могут способствовать удачному замужеству.

Джеффри кивнул, удивившись, что не только понял слова матери, но и оценил ее чувства. Каролина, безусловно, не могла не посвятить себя науке. Она стремилась опровергнуть мнение, что ею, как и матерью, руководят импульсивные всплески эмоций. Но ее страстная натура требовала самовыражения хоть в чем-то. И вот она решила устроить эксперименты с поцелуями.

Джеффри помрачнел, опечаленный мыслью о том, что психика Каролины наверняка отличается неустойчивостью. Девушка и впрямь производила впечатление необычной, но, как правило, всем умным женщинам присваивали подобное определение. Однако теперь, когда он многое узнал о семье Каролины, он должен был бы поздравить ее с определенными достижениями. Она обладала достойными светскими манерами, и клеймо «синего чулка» к ней, пожалуй, не подходило. Ничего худого в ее поведении он не усматривал, если не считать некоторой нервозности в присутствии знати. Но этот недостаток, по мнению Джеффри, был легко устраним с приобретением опыта и при мудром руководстве.