Наследница (СИ)

В голову ничего путного не приходило. Единственный вариант — подарить Бирону коня, ведь все в один голос твердили, что он страстный лошадник. Это, конечно, потребует затрат и немалых, но результат мог дать гораздо больше, пусть и не в материальном выражении. Итак, если постараться, можно найти достойного жеребца, но это только часть подарка. Оставался открытым вопрос, что поднести царице? Наконец, Элен подумала, что идея может прийти в процессе выбора и решила отправиться на базар.

Наутро она в сопровождении Юзефа и Штефана отправилась на базарную площадь. Чего здесь только не было, чем только не торговали! Они медленно шли вдоль рядов, Элен прикидывала: «Ружьё? Нет, у неё их много, подарок затеряется, не запомнится… Табакерку? Это как-то уж совсем банально… Какие-нибудь хитрые часы? Зачем? Чтобы она отдала их кому-то? Может, механическую игрушку поискать? Можно и мастеру специально заказать. Нет, долго. Не успеет сделать. Так ничего и не придумав, Элен решила разобраться хотя бы с подарком фавориту. Но по базару больше ходить не хотелось, поэтому до конных рядов они в этот раз так и не дошли.

Когда вернулись домой, Элен пришла в голову мысль, что вовсе не обязательно самой ходить по базару в поисках достойного коня. Она позвала Машу и спросила:

— Скажи-ка мне, у вас тут на базарах цыгане торгуют?

— А как же, конечно.

— Что-то я сегодня их не видела.

— Так они ж не на том базаре, куда вы ходили, они у реки сидят, — засмеялась Маша.

— И чем торгуют?

— Да, кто чем. Одни кожу продают, ремни, там, уздечки. Другие — железо всякое. Есть такие, кто котлами торгуют. У них и совсем маленькие есть и огрооомные, туда и человек поместиться может!

— А лошадей продают?

— А то как же! Только… Лучше у них не брать, обманут.

— Обманут? Дорого возьмут?

— Если бы только дорого, барыня. Они вам могут самую паршивенькую лошадёнку продать за породистого скакуна.

— Это как же?

— Глаза покупателю отведут. Они такое слово знают: скажут его, и человек видит не то, что перед ним, а то, что они хотят.

Элен поморщилась. Опять страшные сказки про цыган. И что это всем так неймётся! И ведь нет, чтобы что-то хорошее рассказать. Хоть разочек! Ну, если человек ничего в лошадях не смыслит, а прикидывается знатоком, так что ж его на место не поставить? Попросил бы подобрать лошадку — подобрали бы, а он пытается умничать, себя показать. Ну, и поделом тогда, заслужил!

— Маша, отведи меня завтра туда, где цыгане лошадьми торгуют.

— Но…

— Ты поняла?

— Да, барыня.

— Вот и хорошо.

Назавтра отправились к цыганам. Машу брать с собой не понадобилось: Штефан уже прекрасно знал, где это. Он вообще удивительно быстро освоился в городе. Понимал он русский язык уже хорошо, хотя говорил на нём ещё плохо, постоянно удивляясь, как это русские коверкают знакомые польские слова. Зато умел доходчиво объяснить, что ему нужно.

Подошли к базару у реки, и ухо Элен сразу уловило знакомый говор. Они шли вдоль ряда цыган, одни из которых стояли возле своего товара, другие сидели прямо на земле. Женщин не было, детей тоже. Изредка рядом с мужчинами стояли подростки — помогали отцам и попутно учились торговле.

Вот и лошади. Да, это не скакуны. Здесь были рабочие лошадки всех мастей. Среди них была и пара уже старых, с отвисшей нижней губой и усталым взглядом тусклых глаз. Но и они были вычищены и расчёсаны. Элен остановилась возле одного из продавцов — небольшого роста молодого цыгана.

— Хорошего дня и удачной торговли, — обратилась она к нему.

— И тебе счастья да радости, красавица. Желаешь купить лошадку? Для какой надобности?

— Да, желаю купить лошадку. Но не такую, — кивнула Элен на животных.

— Какую же?

— Дорогую. Мне нужен конь, чтобы и царице на нём не стыдно было бы проехать.

— Э-э! Такого товара у нас нет. Это тебе, красавица, нужно к купцам обращаться.

— А если постараться достать? — спросила Элен по-цыгански. — Неужели ничего не удастся сделать?

Цыган, поперхнувшись, вытаращенными глазами смотрел на улыбающуюся Элен.

— Что застыл? Не удивляйся, я долго жила в таборе, потому хорошо язык знаю. И не только язык. Так как? Сможешь мне помочь? Если не сам, то укажи, к кому подойти.

— Такая лошадь дорого стоить будет. Ведь ещё исхитриться надо, что б добыть такую.

— Это не важно. Я знаю, сколько может стоить подобная роскошь. Столько и дам. Половину — вперёд.

— А не боишься? Вот возьму твои денежки — и ищи ветра в поле! — засмеялся цыган.

— Не боюсь. Я жила в семье цыгана. Я верю тебе, знаю, что, если пообещаешь — сделаешь. И обманывать в голову не придёт… Так поможешь?

— Помогу, — уже серьёзно ответил торговец. — Денег вперёд не надо, сам заплачу. Когда достану, куда привести лошадку?

Элен поколебалась, но не долго. Объяснила, как найти её дом.

— Масть-то, какая лучше?

— Любая. Только — чтобы жеребец и отличный.

— А с каким табором ты ходила? — спросил вдруг цыган.

— Далеко это отсюда было, там, где город Орёл.

— А как же ты барыней сделалась?

— Об этом говорить не стану, незачем. Так карты легли.

Он кивнул и больше ни о чём не спрашивал.

Когда отошли от реки, Юзеф покачал головой:

— Нет, ты видно никогда не перестанешь меня удивлять. Ты говорила с ним по-цыгански! И он относился к тебе, как к своей.

— Но я же говорила тебе, что жила в таборе. А значит, должна была разговаривать с окружающими меня людьми, чтобы меня понимали, и сама должна была научиться понимать их. Или ты думаешь, что я постоянно молчала? И что удивляться, что он видит во мне равную? Ведь и для меня цыгане — свои, близкие, я их понимаю лучше, чем другие.

Через четыре дня в ворота дома постучал цыган. Ему сразу открыли, поскольку были предупреждены хозяйкой, и он ввёл во двор великолепного вороного коня. Элен, вышедшая ему навстречу, была в восторге. Отдав уже приготовленные деньги, она стала гладить и похлопывать жеребца по шее, спине и вдруг увидела на своих ладонях чёрные разводы. Она недоумённо обернулась к цыгану:

— Что это?

Он сверкнул зубами в улыбке и ответил ей по-цыгански:

— Это чтобы никто не догадался, откуда конь. Хозяин расставаться с ним не хотел, пришлось взять самому, — и, увидев недовольно нахмурившуюся Элен, добавил: — Не бойся, деньги я оставил у него на столе — такую же сумму, которую он пару недель назад за коня заплатил. Так что всё честно. А это, — он показал на руки Элен, — сажа. Пусть коня выкупают, она и сойдёт.

Элен засмеялась. Это его «честно» подкупало! Ведь он сам верил в это!

— Как звать-то коня, не знаешь? — уже по-русски спросила Элен.

— Кречет. Назвали его за масть. Я думаю, хорошо подходит ему это имя. Быстрый! Долетели с ним до города — не заметили.

Поняв, что конь был «приобретен» не в городе, Элен осталась довольна этим обстоятельством. Когда цыган ушёл, коня повели купать. Пока его мыли возле конюшни, Элен обсуждала с Юзефом сложившееся положение.

— И чего ты добилась? Не хватало ещё, чтобы тебя в краже обвинили!

— Да кто обвинит? По улицам шёл чёрный конь, а увели у кого-то другого. Скоро увидим — какого.

— Да? Ты что же, собираешься его прятать? Ты же вроде дарить его хотела. А значит, его увидят все, может быть и сам хозяин. Что тогда будет?

— Ничего. Я к краже не причастна, просто купила понравившегося коня у цыган. Разве это запрещено? Меня как-то не интересовало, откуда он у них. Если же хозяин увидит своего жеребца у Бирона, то неужели ты думаешь, что он пойдёт к нему и спросит: «где взял?». Это просто невероятная ситуация. Таких дураков нет. Тем более что кражи как бы и не было. Ведь деньги-то за коня уплачены.

— А ты в этом уверена? Это ведь только слова какого-то цыгана!

— Этот «какой-то» цыган не стал бы врать мне, которая тоже некоторое время была «какой-то» цыганкой. Всё. Разговор окончен. Лучше пойдём — посмотрим жеребца.