Дикарка Жасмин

— Не поняла вас, сэр! — Жасмин была ошарашена этой просьбой.

— Не можете же вы примерять костюм поверх вашего платья, — последовал ответ.

Принц сидел, улыбаясь, и, по всей видимости, не собирался уходить.

Торамалли, кусая губу, чтобы не рассмеяться, принялась помогать госпоже. Та мрачно посмотрела на нее.

— На маскараде вы будете босой, — вежливо сообщил Жасмин Индиго Джоунс. — Но мне необходимо измерить вашу щиколотку — ее обовьет маленькая виноградная лоза. Цвет ваших волос просто великолепен. Я одену вас в оттенки красного и золотого. Волосы вы распустите. Я сам покажу вашей служанке, как их украсить.

Мастер Джоунс с подручной перетряхивали шелковые отрезы, прикладывали разные цвета, закутывали Жасмин в материю то так, то эдак. Все их усилия показались ей бесполезными, тем более что через некоторое время они бросили свое занятие, мастер Джоунс собрал ткани и, уходя, сказал, что костюм она получит через три дня.

— Его доставят сюда, в Гринвуд. Хорошенько позаботьтесь о нем.

— А на что будет похож этот костюм? — спросила Жасмин у принца, когда художник ушел. — Я так и не поняла, что он делал.

— Он ужасно умный малый, — заверил ее Генри Стюарт. — Подождите немного, любовь моя, и его работа вас поразит. Можно мне поужинать с вами, Жасмин?

— Не знаю, будут ли накрывать ужин сегодня в Гринвуде, — ответила Жасмин. — Мама с отчимом, Сибиллой и Томом планировали ужинать в Уайтхолле. Торамалли, сходи к миссис Эванс и узнай, сможет ли она что-нибудь приготовить, что удовлетворило бы королевский аппетит.

Торамалли помогла госпоже надеть красный бархатный домашний халат, отделанный мягким мехом куницы, поклонилась и поспешила из комнаты.

— Мы поедим здесь, у камина, — сказал принц, как будто вопрос об ужине уже был между ними решен. А повариха, он знал, уж никак не откажется накормить Генри Стюарта. Для нее это будет большая честь. Он вытянул к камину свои длинные ноги, согревая перед танцующими языками пламени подошвы сапог.

Жасмин ничего не ответила, но вместо этого налила ему еще вина. Она надеялась, что у нее будет больше времени, но он, по всей видимости, не мог ждать. Он был умен и выбрал вечер, когда вся семья уезжала из дома, чтобы соблазнить Жасмин в ее собственной кровати, где ей будет не так неловко. Она иронически улыбнулась. Да, Генри Стюарт когда-нибудь станет замечательным королем. Тактик он великолепный.

— Милорд. — Она подала ему бокал.

Он поставил вино на столик рядом со стулом и, притянув ее, посадил к себе на колени.

— Иди-ка лучше ко мне. Твое место здесь, в моих объятиях, а не в противоположном углу комнаты, откуда ты так настороженно следишь за каждым моим движением своими удивительными глазами. И открой рот, когда я буду тебя целовать. — Он пригубил свой бокал и, целуя ее, перелил вино ей в рот, не отрывая взгляда от ее глаз.

Жасмин проглотила напиток, пораженная чувственностью его действий. Генри Стюарт был хоть и молод, но страсть была знакома ему.

— Так у вас никогда не было любовницы? — спросила его Жасмин.

Голубые глаза принца изобразили изумление:

— Вы уже ревнуете, мадам?

Его рука скользнула ей под платье и медленно прокралась между ног.

— Я впервые появился при английском дворе в девять лет. А мужчиной стал, я говорил вам об этом, в одиннадцать. В тринадцать я немного крутил с Франс Ховард, ставшей теперь леди Эссекс. Дама она гордая и очень испорченная, поэтому верит, что и в самом деле была моей любовницей. А она ею не была. До сегодняшнего дня я вообще не задумывался о том, чтобы иметь любовницу. — Его тонкие пальцы ласкали нежный треугольник между ее ногами, потом один из пальцев проник внутрь и нащупал самое чувственное место.

Жасмин ощущала кончик его пальца, недвижимый, просто дотронувшийся до ее плоти. Ее щеки разгорелись, сердце взволнованно забилось. Она прижалась щекой к его плечу, дыхание перехватило, хотя она и старалась дышать ровно. Принц терся губами о ее волосы, а она все явственнее и явственнее чувствовала его палец. Когда она уже думала, что вот-вот не выдержит, он начал нежно ее ласкать.

— Смотри на меня, — прошептал он ей.

— Не могу, — пробормотала она, ощущая необъяснимую застенчивость.

— Можешь, любовь моя. Мне нравится твоя скромность, но не будь такой стыдливой со мной. Посмотри на меня. Жасмин. В том, что мы делаем, ничего нет плохого, — едва слышно промолвил он.

Медленно она подняла голову, их глаза встретились. Он потянулся и поцеловал ее. Его рот оказался горячим и необыкновенно чувственным. Он поцеловал ее — сначала нежно, потом все более страстно и наконец с такой сладостной силой, что она взмолилась про себя, чтобы поцелуй этот никогда не кончился. Жасмин потянулась к нему навстречу. Его губы и палец сделали возбуждение почти непереносимым. Ей до боли захотелось, чтобы он обладал ею.

— Пожалуйста! — едва простонала она.

Так давно она не испытывала страсти и теперь поняла, как нужна ей в жизни именно страсть. Жасмин была не только матерью троих детей Рована Линдли.

— Пожалуйста! — повторила она и тихо вскрикнула, когда уже два пальца принца стали быстро двигаться в ней, принося облегчение, потом рухнула перед ним и плача, и радуясь, и стыдясь за себя.

Принц нежно продолжал ее ласкать, пока не замерли ее всхлипывания. Потом поднялся на ноги и поднял ее.

— Встань. — Он прошел через комнату к двери и повернул ключ в замке. — Где твоя спальня?

Жасмин молча указала пальцем на дверь. Генри Стюарт кивнул и снял с нее платье. Потом, продев руку за ворот ее рубашки, он одним рывком сорвал ее и некоторое время без слов стоял перед ней, оглядывая с головы до ног. Нетерпеливыми руками снял с себя одежду и минуту постоял обнаженным, давая возможность Жасмин разглядеть себя. Он был высок, широкоплеч, член уже напрягся от испытываемого желания.

Беззвучно он поднял ее на руки и понес в спальню. У камина, пламя которого было единственным источником света в комнате, висело зеркало в изогнутой серебряной раме. Генри Стюарт поставил Жасмин перед ним, а сам встал за ее спиной так, чтобы они оба могли видеть в туманном стекле отражение своих соблазнительных тел. Его руки гладили плечи, тело, ласкали груди, темно-красные соски, пока они не напряглись. Светловолосая голова склонилась, чтобы целовать шею и плечи, и она ощутила на коже его жаркий и влажный рот.

Она откинула свою темную голову и прижалась к нему затылком. Никогда она еще не чувствовала себя такой беззащитной перед страстью мужчины. Он полностью владел собой, но она его не боялась. В каком-то смысле то, что они делали, было правильным. Она почувствовала на плече его зубы и застонала от все возрастающего желания. Он повернул ее к себе, их губы встретились, и они задохнулись в поцелуе.

Медленно он надавил ей руками на плечи и заставил встать перед ним на колени, потом вложил ей в ладонь свой подрагивающий член, и она поднесла его ко рту. Генри Стюарт закрыл глаза и застонал от наслаждения. Губы Жасмин плотно сомкнулись и двигались ритмично и легко, но настойчиво. Принц боролся со своим желанием и победил.

— Довольно, — хрипло выговорил он, поднял ее на ноги и, освободившись, толкнул на кровать. Потом сам быстро встал на колени и, положив ее изящные ноги себе на плечи, наклонил голову.

От его почти болезненного прикосновения Жасмин вскрикнула. Ее желание было так велико. Она чувствовала, что вот-вот вспыхнет пламенем, и лихорадочно хватала ртом воздух. Она оказалась беззащитной перед его проникающим языком и почти непереносимым острым наслаждением. Даже под страхом смерти она бы не хотела, чтобы он перестал ее ласкать.

— Сладостная, сладостная! — шептал он, прижавшись губами к ее плоти. Она выгнулась навстречу, требовательная в своей страсти, разгоревшейся сверх всякой меры и доставлявшей невиданное удовольствие. Она любила Ямал-хана первой девической любовью. Она любила Рована Линдли любовью женщины. Генри Стюарта она не любила, но он был ей нужен. Нужна была эта страсть. И она получит ее. Или умрет!