Любовник королевы

Елизавета умолкла. Собравшиеся замерли, ожидая продолжения ее речи.

– Мы устроим поминальную службу по леди Дадли, – сказала она, повернулась к Кэт Эшли и о чем-то заговорила с нею.

Де Квадра поспешил к королеве, припал к ее руке и промолвил:

– Какое трагическое известие. Сколь внезапная смерть!..

– Несчастный случай, – ответила Елизавета, стараясь оставаться спокойной. – Трагическая, прискорбная случайность. Должно быть, леди Дадли упала с лестницы и сломала шею.

– И впрямь трагическая случайность, – прошептал посол. – Очень странная.

Роберт нашел Елизавету в саду, где она прогуливалась с фрейлинами перед обедом.

– Правила требуют, чтобы я на несколько дней удалился от двора и скорбел в одиночестве, – сказал он, даже не пытаясь улыбнуться. – Думаю, я проведу это время в Молочном домике. Ты можешь приходить туда, когда захочешь. Или я навещу тебя.

– Замечательно, – отозвалась она, беря его под руку. – Но что с тобою, Роберт? Откуда такая подавленность? Неужели ты и в самом деле опечален? Или это искусно сыгранная роль, из которой ты никак не можешь выйти?

Дадли, столько раз мечтавший об освобождении от брачных уз, сейчас посмотрел на улыбающееся лицо королевы так, будто перед ним стояла совсем незнакомая женщина.

– Целых одиннадцать лет Эми была моей женой. Естественно, я скорблю о ее смерти.

Елизавета надула губы.

– Но вспомни, сколько усилий ты прилагал, чтобы освободиться от нее. Или забыл, как мечтал развестись с нею, чтобы жениться на мне?

– Я все помню. Честно говоря, ее смерть – это все же лучше, чем скандальный развод. Но я никогда не желал ей смерти.

– Если верить слухам, в последние два года она тяжело болела и находилась при смерти.

– Люди придумают еще и не такое! – поморщился Роберт. – Даже не понимаю, почему ее считали больной. Да, она не любила шумную придворную жизнь, предпочитала уединение. Но у себя в Стэнфилд-холле Эми работала наравне со всеми, прекрасно выдерживала переезды. Она вовсе не была больной. Несчастной – это да, и здесь целиком моя вина.

Эти слова рассердили Елизавету, которая раздраженно спросила:

– Роберт, что за странные слова? Живую ее ты месяцами не желал видеть, а в мертвую влюбился? Запоздало разглядел в ней удивительные добродетели, которых не замечал и не ценил при жизни?

– Я полюбил ее, когда она была юной девушкой, а я – совсем мальчишкой, – со страстью в голосе сказал Дадли. – Она была моей первой любовью. Все годы моего позора и унижений Эми постоянно находилась рядом. Из-за меня ей пришлось пережить немало трудностей и опасностей. Хоть бы одно слово в упрек. Когда ты стала королевой и я снова начал входить в силу, она ни разу не высказала своего недовольства тобой.

– С чего это ей быть мною недовольной? – удивилась Елизавета. – Пусть бы только посмела!

– Эми была ревнивой, – откровенно признался Роберт. – Причем отнюдь не без причины. Я не баловал ее своим вниманием, не выкраивал время, чтобы лишний раз съездить к ней. В последнее время мне нужно было от нее только одно: добровольное согласие на развод. Я требовал, она отказывалась. Я говорил, что все равно не буду с нею жить, но на жену это не действовало.

– Роберт, я не понимаю, к чему теперь все твои раскаяния? Стоило ей умереть – и ты пускаешься в признания, каким невнимательным мужем был, – уколола его Елизавета.

– Да, – без малейшей наигранности признался он. – Я говорю то, что скажет любой такой же человек. Мне очень совестно перед нею. С одной стороны, я рад обрести свободу. Но я не хотел получить ее ценой смерти супруги. Бедная, ни в чем не повинная Эми! Едва ли кто-то мог назвать ее своим врагом.

– Надо же, какие разоблачительные признания ты делаешь, и все не в твою пользу, – игриво заметила Елизавета. – Даже не понимаю, зачем ты выставляешь себя таким никудышным мужем.

Роберт не ответил. Он смотрел вдаль, в направлении Камнор-Плейса, и лицо его оставалось сумрачным.

– Я действительно был никудышным мужем. Даже не знаю, за что Бог дал мне такую прекрасную жену, о какой любой мужчина может лишь мечтать.

Голоса придворных оборвали его покаянный монолог. Обернувшись в их сторону, Роберт увидел своего слугу в ливрее с гербом Дадли. В руках у него было письмо. Роберт поспешил ему навстречу, торопливо взял послание, сломал печать и развернул. Фрейлины видели, как его лицо сразу же побледнело.

Елизавета подбежала к нему и с явной тревогой спросила:

– Что случилось? Держи себя в руках! Мои фрейлины смотрят на тебя во все глаза!

– Назначено расследование обстоятельств ее смерти, – шепотом, едва двигая губами, сообщил Роберт. – Все сомневаются, что это был несчастный случай. Говорят, Эми убили.

Томас Блаунт, посланный Дадли в Камнор-Плейс, приехал туда на следующий день после смерти Эми. Он внимательно осмотрел злополучную винтовую лестницу, поговорил со слугами, первыми нашедшими Эми мертвой, а затем и со всеми остальными. В письме к сэру Роберту Блаунт педантично изложил все, что узнал. Об Эми говорили как о женщине с неустойчивым характером. Подозрение Блаунта вызвало и то обстоятельство, что накануне она собиралась вместе со всеми на ярмарку, но наутро отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Ее подруга Лиззи Оддингселл и миссис Форстер хотели было тоже остаться дома, однако Эми настояла, чтобы они непременно поехали, и те подчинились, не желая расстраивать леди Дадли.

В ответном письме Роберт велел Блаунту нигде и никому не говорить о неустойчивости характера Эми. Не хватало еще, чтобы возникли подозрения насчет ее рассудка! Подобное обстоятельство ему было особенно невыгодно, так как попутно могло выясниться, что это он довел жену до отчаяния, а значит – явился косвенным виновником ее смерти.

Томас Блаунт повиновался и более нигде не упоминал о странном поведении Эми. В новом письме он привел слова миссис Пирто, служанки леди Дадли. Та утверждала, что ее госпожа находилась в глубоком отчаянии и постоянно молила Бога о смерти.

Роберт спешно написал ответ, указав, что и об этом лучше не заикаться.

«Почему расследование и слушания по делу о смерти Эми решено провести именно в Абингдоне? – спрашивал он в письме. – Можно ли тамошним присяжным доверить столь деликатные обязанности?»

Прочитав торопливые строчки обеспокоенного хозяина, Томас Блаунт отписал, что тот может не волноваться. В Абингдоне нет никого, кто был бы настроен против него, а мистер Форстер пользуется хорошей репутацией. Сэру Роберту не надо опасаться, что присяжные сделают поспешные выводы и объявят смерть Эми убийством. Однако люди, с которыми ему пришлось говорить, уверены в том, что леди Дадли была лишена жизни. Женщина не может умереть, упав с шести каменных ступенек. Если бы она свалилась оттуда сама, то ее платье никак не было бы тщательно расправленным, а чепец – аккуратно сидящим на голове. Все считают, что кто-то свернул ей шею, затем стащил вниз и обставил это как несчастный случай. Факты указывают именно на убийство.

– Я не виновен, – твердо заявил Дадли, стоя перед королевой и ее главным советником.

Разговор происходил в одном из помещений Виндзорского замка, где обычно собирался Тайный совет. Роберту показалось, что Сесил нарочно выбрал для разговора это сумрачное помещение.

– Боже милостивый, неужели я безнадежный грешник, способный замыслить и осуществить убийство своей добродетельной жены? – вопрошал Роберт Дадли. – Если бы я был именно таким, неужели оказался бы вдобавок и отъявленным глупцом? Можно ли представить себе столь нелепое и грубо исполненное убийство? Наверняка найдутся сотни более удобных способов убить женщину и представить это в виде несчастного случая. Сломать ей шею и оставить возле шести ступенек? Я прекрасно знаю эту лестницу, поскольку не раз бывал в доме мистера Форстера. Упав с нее, невозможно сломать себе шею, даже ногу. Самое большее, что можно получить от падения, – это ссадины и ушибы. Скажите, стал бы я, убив свою жену, расправлять ей складки платья, натягивать чепец, съехавший набок? Неужели я похож одновременно на убийцу и непроходимого глупца?