Нимфа

Сначала они находились в неравных экономических условиях, поэтому Криспину приходилось субсидировать все их совместные затеи, но к тому времени, когда им исполнилось по пятнадцать, Лоуренс начал постепенно сколачивать капитал, из которого впоследствии выросла его империя. Отказываясь от финансовой помощи Криспина, он тем не менее был рад воспользоваться помощью семьи Арборетти, чтобы вкладывать деньги в игорные дома и таверны. Криспин, его брат Йен и кузены Майлз, Тристан и Себастьян, которые проводили лето в Англии, занимались тем, что из укрытия следили за посетителями игорных домов, подсчитывая возможные проигрыши и выигрыши за разными столами; или сидели в углу новой таверны Лоуренса и, борясь с жаждой, наблюдали, как поток клиентов сливался с рекой эля. А поздно ночью они, бывало, горячо спорили о том, что доходнее: казино, где за каждым столом будет присматривать полуобнаженная женщина (да); таверна на открытом воздухе, где кремовый пудинг, и только он один, будут подавать круглосуточно (нет, от пчел отбоя не будет); питейное заведение, где напитки будут подавать служанки, на которых из одежды будут лишь драгоценности (да, да, да); а также о том, красная или черная драпировка помещения помогает людям легче расставаться с деньгами (красная).

Дружеская помощь Арборетти и светский глянец, который Лоуренс приобрел рядом с ними, оказались бесценными сокровищами, когда он начал строительство своей империи. Тесная связь с этим домом давала Лоуренсу огромное преимущество перед своими соперниками и внушала им уважение, однако Криспин знал, что своим успехом его друг обязан прежде всего природной смекалке и обширной сети осведомителей в разных сферах городской жизни. Очень немногие события происходили в Лондоне без ведома Лоуренса, и почти из каждого он умудрялся извлечь прибыль. Его осведомители не уступали тайной службе королевы, и одной из причин, по которой ему до сих пор удавалось ладить с законом, было успешное сотрудничество со службой ее величества.

Именно за информацией Криспин и пришел сегодня к другу. Ему нужно было поспеть еще в несколько мест, поэтому он решил сразу же перейти к делу.

— Ты ошибаешься на этот раз. Она вовсе не изящна, не хрупка, и грудь ее не похожа на спелые апельсины, — самодовольно усмехнулся он.

— Я давно этого боялся, — нахмурился Лоуренс. — Жизнь на континенте изменила твои вкусы. Нужно немедленно вернуть все на круги своя.

— Не волнуйся, — рассмеялся Криспин. — Мои вкусы остались прежними. Эта женщина не моя любовница, слава Богу, но мне нужна информация о ней. Тебе что-нибудь известно о леди по имени Софи Чампьон?

— Элвуд! — крикнул Лоуренс, приоткрыв дверь в дальнем углу комнаты.

Не успел он вернуться к столу, как появился высокий, худой молодой человек с серьезным лицом. Жидкая челка едва прикрывала глубокий шрам на его лбу, а под мышкой он держал толстую книгу в красном кожаном переплете.

— Да, милорд?

— Элвуд отвечает за часть алфавита от Т до Я, — объяснил Лоуренс Криспину, после чего обратился к пришедшему. — Что нам известно о Софи Чампьон?

Элвуд поднял глаза к потолку, задумался на мгновение и, барабаня пальцами по книге, стал монотонно, словно оглашая перечень преступлений, бормотать:

— Софи Чампьон. Возраст — около двадцати шести. Рост — выше среднего. Предположительно очень богата, но источник доходов неизвестен. Впрочем, мы не пытались выяснять, — поспешил он оправдаться, чтобы хозяин не обвинил его в нерадивости. — Известно также, что ее называют сиреной.

— Сиреной? — в один голос переспросили Криспин и Лоуренс.

— Именно так. — Элвуд опустил глаза, чтобы дать требуемое пояснение. — То ли потому, что ее красота способна заставить мужчин позабыть о долге, то ли потому, что ее сладкоречив смертоносно для них. А возможно, что и то и другое верно. — Молодой человек покраснел и поспешил продолжить доклад: — Те, кто не называет ее сиреной, клянутся, что она колдунья или, вернее, ведьма. Обладает необъяснимой властью над мужчинами и толкает их на странные поступки. Говорят, что она накладывает проклятие на тех, кто осмелится прикоснуться к ней или, того хуже, посвататься. Однако мало кого это останавливает.

— И часто к ней сватались? — небрежно спросил Криспин. Элвуд раскрыл книгу и стал листать страницы, шевеля губами и ведя тщательный подсчет.

— Сорок три раза, — ответил он наконец, но, перевернув страницу, внес уточнение: — Извините, сорок шесть. Трое на прошлой неделе.

— И какие у нас шансы? — поинтересовался Лоуренс, тихонько присвистнув.

— Сначала ставки были скромными, один к одному, — листая книгу, докладывал Элвуд. — После предложения Томаса Аргила один фунт принес бы вам ровно такую же прибыль. К тому времени, когда посватался лорд Кримли, вы могли бы получить десять фунтов за один в случае, если бы она приняла предложение. Последняя ставка — сто к одному. Это самая большая ставка в истории лондонского брачного тотализатора.

— Знаешь, — шепнул Лоуренс Криспину, — если тебе удастся сдвинуть дело с мертвой точки, ты будешь очень богат.

— Я и так очень богат, — заметил Криспин. — К тому же она не в моем вкусе.

— А, так ты ее видел! И какова она? Может быть, я сам попытаюсь.

— Если я могу высказать свое мнение, милорд, я бы вам не советовал, — взволнованно вмешался Элвуд. — Она очень опасная женщина.

— Опасная? — снова в один голос изумились Лоуренс и Криспин.

— Мы проводили расследование по заказу ее величества и, несмотря на все старания, не смогли ничего разузнать о ее прошлом и семье. Нам удалось выяснить, что она родом откуда-то из-под Ньюкасла, но церковная книга, где была сделана запись, уничтожена по неизвестной причине, а новый священник никогда не слышал о Софи Чампьон. Она появилась в Лондоне впервые около двух лет назад, ее ввел в светское общество лорд Гросгрейн. Кстати, ваш сосед, лорд Сандал. Именно тогда ее величество затребовала у нас информацию. Лорд Гросгрейн заявил, что является ее крестным, но это показалось королевским службам сомнительным, и эти сомнения так и не были разрешены вплоть до его смерти в прошлый понедельник.

— Вы думаете, это она убила его? Своего крестного? — Странный тон Элвуда вызвал интерес Криспина.

— Я не думаю, милорд, я докладываю, — скромно отозвался Элвуд. — Смерть лорда Гросгрейна внешне похожа на несчастный случай — он упал с лошади. Но есть сведения и другого рода. Еще раньше ходили слухи, что его отношения с мисс Чампьон не совсем таковы, какими они были заявлены. Вскоре после того, как он объявил ее своей крестной, лорд Гросгрейн женился вторично.

— Верно, — перебил его Лоуренс. — Он женился на Констанции Кэтчсол.

— Да, сэр. Ставка — один к полутора. Беспроигрышное дело. — Элвуд вдруг обратился прямо к Криспину: — Простите, лорд Сандал, вы ведь когда-то имели отношения с этой леди?

— Да, — признал тот, давно привыкнув к поразительной осведомленности людей Лоуренса. — Но не спешите вносить в свою книгу брачных ставок мое имя в качестве соискателя ее руки. Следует уважать траур дамы, скорбящей по мужу.

Еще накануне весть о том, что Констанция снова свободна, наполнило бы сердце Криспина радостью. Когда десять лет назад он предлагал ей руку и сердце, у него и в мыслях не было, что на свете может существовать женщина прекраснее. Она была великолепна, когда трогательно прижала руку к груди, выслушивая его признание, а затем рассмеялась, ответив, что, хотя и обожает его всем сердцем, выйти за него замуж не может, потому что он слишком юн. Возможно, он попытал бы счастья еще раз три года спустя, после смерти ее первого мужа, но еще до окончания траура ему пришлось уехать на континент. В то время, став старше, мудрее и богаче, она недвусмысленно дала ему понять, что он легко может заполучить ее руку, если не сердце. Очевидно, ситуация с тех пор не изменилась.

Она была бы для него идеальной женой: достаточно красивой, чтобы получать удовольствие от супружеских обязанностей; достаточно тщеславной, чтобы не требовать постоянного восхищения; достаточно поверхностной, чтобы не претендовать на постоянное поощрение. В браке с ней он мог бы продолжать жить своей жизнью при условии, что у нее будет вдоволь драгоценностей, платьев и всего, что ее душе угодно. Они производили бы ошеломляющее впечатление на окружающих, появляясь вместе в свете, не вмешивались бы в личную жизнь друг друга и, возможно, иногда не без удовольствия проводили бы время на супружеском ложе. Лучшего брака по взаимной договоренности нельзя было и представить. А главное, тетушки были бы в восторге от его выбора.