Платье от Фортуни

Денизу охватила радость, ее мечта сбывается! Ателье Ландель станет семейным домом. Как ей хочется, чтобы Жюльетт поскорее окончила этап обучения, а потом нашла себе подходящего мужа, богатого человека, снисходительного к тому, что наряду с уходом за домом и детьми, жена продолжает заниматься бизнесом; человека, который мог бы стать директором, чтобы дело передавалось из поколения в поколение. А она, Дениза Ландель, стала бы легендой. Такой же, как модельер Борт!

Переполненная чувствами, Дениза всплеснула руками.

– Великолепно, что у тебя волосы золотистого оттенка – как с картин Тициана!

Интересно, какое впечатление произведут вечерние платья «от Ландель», когда Жюльетт появится в обществе?

На следующее утро перед началом работы с Жюльетт сняли мерки. Девушка отметила удивительную скрупулезность закройщицы и вспомнила слова Люсиль, что в престижных ателье измеряют даже обхват запястья.

Когда стало ясно, что, как ни торопись, ни один из туалетов не будет готов в вечернему походу в театр, Жюльетт выбрала из коллекции Ландель платье из синего шифона, которое подогнали по ее фигуре.

Жюльетт переоделась в своей спальне и уже была готова спуститься вниз, но тут вошла Дениза с небольшой шкатулкой в руках. Мерцая и переливаясь, в ней лежали жемчужные серьги и ожерелье.

– Это украшения maman. Я хотела передать их тебе в день свадьбы, но решила, что теперь ты можешь носить их в подходящих торжественных случаях.

Жюльетт, глубоко тронутая, обняла сестру.

– Я даже не знала, думала, все продано для покрытия долгов отца! А у тебя самой осталось что-нибудь?

– Да, рубиновая брошь maman. И это все, что удалось сохранить.

– Я буду всегда хранить этот жемчуг. Люсиль тут же заметила новое украшение, когда они встретились.

– На тебе серьги Катрин, – сказала мадам Гарнье по пути в театр.

– Вы помните их?

– Конечно. Это подарок твоего отца maman в день твоего рождения. Я рада, что теперь этот жемчуг принадлежит тебе.

Жюльетт с нежностью коснулась ожерелья. Дениза не сказала, что это подарок. Может быть, просто забыла. В фойе театра их встретил месье де Бурд и проводил в ложу. Мадам де Бурд уже была там. После представлений и приветствий все заняли свои места. Жюльетт передали бинокль из слоновой кости, и она могла обозревать не только сцену, но и ложи напротив и почти весь зал. Николая среди зрителей она не увидела.

Жюльетт так погрузилась в происходящее на сцене, наслаждаясь чудесной музыкой, что не заметила нескольких опоздавших, занявших места в третьем ряду партера. Наибольшее удовольствие она получила перед концом первого действия, когда стремительные движения танцоров, задрапированных в удивительную, подобную паутинке, шелковую ткань, расписанную асимметричными узорами необычайных тонов, превратились в трепещущий ручеек, и сцена медленно погрузилась в темноту.

Жюльетт присоединилась к буре оваций. Когда опустился занавес, она повернулась к мадам де Бурд.

– Чудесный спектакль! Какая очаровательная ткань!

– Ее создатель – Фортуни – называет эти паутинообразные накидки кносскими [6] шалями. Впервые я увидела их на балете в частном театре графини де Биарн, здесь, в Париже. Слышала, что вуали и шарфы из этой материи сейчас очень популярны у модниц.

– Не удивительно. Поразительное изящество, – Жюльетт развернула программку, нашла имя костюмера. – Мариано Фортуни вай Мадрацо. Он к тому же автор световых эффектов. Имя, кажется, испанское?

– Да, он родился в Гренаде, в семье выдающегося художника. Это недалеко от того места, где мы с мужем отдыхали летом. В Испании ребенку дают не только имя отца, но и матери. В Париже его принято называть просто Фортуни.

– Он женат? – Жюльетт испытывала непреодолимое желание узнать об этом талантливом человеке как можно больше.

Мадам де Бурд прикрыла губами веер и еле слышно прошептала:

– Он живет с разведенной женщиной!

Итак, Мариано Фортуни не боится шокировать общество!

Розоватые огни в зале вновь начали гаснуть. Жюльетт решила утром за завтраком расспросить сестру об этом человеке. К глубокому разочарованию девушки, кносских шалей на сцене больше не было.

В фойе толпилась публика, все прощались друг с другом, ожидая свои экипажи. Неожиданно Жюльетт услышала, что обращаются к ней:

– Добрый вечер, мадмуазель Кладель. Вам понравился спектакль?

В голосе ясно слышался акцент, придающий ему глубину и своеобразие. И хотя Жюльетт никогда не слышала этот голос раньше, но сразу же поняла, кому он принадлежит.

Ее губы невольно раскрылись, выдавая затаенное дыхание. Она обернулась – Николай был совсем рядом, удивительно притягательный, отличающийся яркой мужской красотой. Он улыбался ей так, будто не прошло тех нескольких дней, когда они впервые встретились в отеле.

– Да, – быстро ответила девушка. – Особенно сцена с кносскими шалями.

– Ах, Фортуни! – Карсавин одобрительно кивнул. – Удивительный мастер. Я всегда восхищался световыми эффектами, которые он создает для сцены.

– Я ничего не знала о нем до сегодняшнего вечера.

– С удовольствием расскажу. Надеюсь, вам было бы интересно узнать, почему его иллюминационные приборы, особенно театральные лампы, используются в передовых театрах всего мира? – его глаза не скрывали, что эта тема – только предлог для встречи. Жюльетт улыбнулась.

– Я плохо разбираюсь в технике. Мне интереснее его работа с тканью. Вы здесь потому, что над световыми эффектами работал Фортуни?

– Нет, хотя, как правило, он работает с самыми лучшими постановками, например, с Дягилевским Русским балетом в Ла Скала. К сожалению, я очень опоздал сегодня из-за друзей, они никак не могли вовремя собраться.

Жюльетт вспомнила, с каким нетерпением он ждал кого-то в отеле «Бристоль».

– Я полагаю, вы никогда не опаздываете? Николай усмехнулся.

– Как вы догадались? Да, не опаздываю, за исключением тех случаев, когда время уже не имеет значения.

Жюльетт решила, что он имеет в виду свое увлечение скульптурой.

– Большую часть представления вы пропустили?

– Всего минут десять.

Николай неожиданно взял девушку за руку. Кто-то прошел за спиной Жюльетт, она невольно сделала шаг вперед и вдруг осознала, что они застыли, словно остров, среди бурной толпы. Удивительно, но это не смутило девушку. Ни она, ни Николай не сделали попытки отстраниться. Почти шепотом он сказал:

– Я видел вас во время спектакля. Если бы знал кого-нибудь из ваших спутников, зашел бы к вам в ложу.

– Чтобы нас официально представили друг другу? – с иронией спросила Жюльетт.

Он тихо рассмеялся.

– Боюсь, что считал это уже свершившимся, поскольку мы с дядей знакомы с мадам Гарнье.

– Она тоже была в ложе.

– Я не видел ее! – Николай даже взмахнул рукой от разочарования. – Если бы заметил, непременно подошел бы к вам. Но вместо этого пришлось ждать вас в фойе.

– И дали мне возможность поблагодарить вас за прекрасную орхидею.

– Та попытка встретиться с вами потерпела фиаско. Кто была леди, помешавшая нам?

– Моя сестра, у которой я теперь живу. Если бы она знала, что я собираюсь на встречу с незнакомцем без матроны… – Жюльетт не закончила фразу, выразительно закатив глаза. Николай рассмеялся.

– С точки зрения высшего общества мой поступок непростителен. Но я боялся потерять вас навсегда. Ваше имя я узнал у администратора.

– И настояли на приглашении на ужин? – улыбнулась Жюльетт.

– Да. И очередное придет очень скоро. Я не люблю ждать.

– Вы слишком откровенны.

– А вы очень снисходительны. Поскольку обе мои попытки увидеться с вами потерпели неудачу, как вы отнесетесь к третьей? Я, безусловно, попрошу согласия вашей сестры.

– Это облегчит дело.

– Тогда давайте…

Но тут мадам де Бурд, даже не обратив внимания, что девушка не одна, вторглась между ними.