Девон: Сладострастные сновидения

— Твой кучер оставляет желать, Дэвон. Ему надо сказать, что это неприлично обращаться с комплиментами к тем, кто выше его по положению.

— Простите, леди Агата, — сказала Дэвон, хорошо, что темно и не видно, как она едва сдерживает улыбку. Уинклер не меняется. Взрослый уже, а все попадает во всякие переделки. — Это он не нарочно. Он хороший слуга, просто, боюсь, он не обучен роли кучера. Это он временно, мой старый кучер Симе не смог приехать с нами в Лондон.

Дэвон благоразумно умолчала, что он уволился несколько месяцев тому назад, найдя хозяина, который мог себе позволить, по крайней мере, не задерживать выплату жалованья.

— Хороший слуга должен все уметь и все знать, — отрезала леди Агата. Ее обидело то, что Дэвон явно не проявила достаточной солидарности с ней в ее негодовании по поводу непочтительного поведения слуги. Оно ее очень задело. Столько затратить сил и времени, чтобы как-то пробиться наверх, — и вдруг какой-то лакей обращается с ней как с равной.

— Это, конечно, твое дело, но ты должна позаботиться, чтобы такое не повторялось, Дэвон. Он твой слуга и должен знать свое место. А то они так на шею сядут. Ты должна это помнить, дорогая.

— Я поговорю с Уинклером, и, уверена, он больше не будет так поступать, леди Агата, — Дэвон опустила глаза, осмотрела свои перчатки, едва сдерживая раздражение. Что эта дама о себе воображает? Репутация-то у нее тоже «оставляет желать» В глазах многих она не очень-то отличается от прислуги.

Да, Уинклер в ее доме считается слугой, но он давно уже ее друг — пожалуй, с того самого дня, как она лупила его в той куче навоза. И Уинклер, и Хиггинс стали для нее членами семьи. Другие ушли, узнав о ее финансовом положении. Они оба остались ей верны, выполняя поочередно роли кучера, дворецкого, лакея и даже служанки-горничной. Благодаря их поддержке, и только благодаря ей, никто и не заподозрил, что молодая леди, одетая по последней моде в роскошные платья из самых дорогих тканей — отрезы этих тканей она обнаружила в сундуках бабушки на чердаке, — что эта леди порой не имеет ничего в кармане, кроме нескольких пенсов.

Дэвон выглянула в промокшую от дождя ночь. Боже! Как она ненавидела все это вранье! Ну, слава богу, лорд Самнер скоро сделает ей предложение, и ей не нужно будет больше играть эту надоевшую ей роль призовой телки на какой-нибудь сельской ярмарке. И прекратятся эти ее опасные ночные экскурсии.

— Хоть бы погода улучшилась немного, — леди Агата вывела Дэвон из мира ее мрачных мыслей. — Так весь сезон будет испорчен. Ни тебе вечеринок на свежем воздухе, ни танцев в саду.

Она бросила на Дэвон оценивающий взгляд и улыбнулась:

— Я пришла к выводу, что если хочешь заполучить мужа, то садовая романтика — это самое надежное дело. Я всегда говорю моим леди, что самый стойкий холостяк не выдержит этого — лунный свет в комбинации с запахом роз… Такая атмосфера волшебным образом действует на мужчин; он еще и сам не понимает, что с ним, а уже стоит на коленях и предлагает руку и сердце.

— Боюсь, сегодня не такая ночь, — деловито ответила Дэвон. Интересно, неужели лорд Самнер просто дожидается такой вот романтической ночи, чтобы наконец предложить ей то, чего она давно уже ждет? Она вспомнила о том, что о нем говорил Хиггинс. Неужели он действительно такой? Она не знала ответа. У нее просто не было опыта, чтобы судить о мужчинах. Оставалось положиться на леди Агату.

Леди Агата между тем сделала вид, что ей страшно холодно и задернула занавеску. Потом украдкой бросила взгляд туда-сюда, словно желая еще раз убедиться, что они одни и их никто не услышит. Потом она наклонилась к ней и с нотой священного ужаса доверительно обратилась к спутнице:

— Ты слышала последнюю новость насчет Тени? — И еще тише, прямо в ухо: — Сегодня утром леди Поуп рассказала мне, что этот грабитель настолько обнаглел, что позапрошлую ночь залез в дом лорда Монтмейна, когда он был в соседней комнате. — Леди Агата еще поежилась — немножко лицемерно-жеманно, как это для нее было всегда свойственно. — Не знаю, куда катится этот мир. Нигде нет покоя, даже в собственном доме. Мы спим, а в это время всякие бандиты приходят, уходят, берут все, что им понравится.

Дэвон снова с преувеличенным вниманием обратила свой взор на свои перчатки. Они были на этот раз снежно-белые, изящно контрастируя с черным бархатом накидки.

— Есть хоть какие-нибудь предположения, кто бы это мог быть?

— Насколько я знаю, никаких. Леди Поуп сказала, что полиция считает, что у него есть сообщники, которые передают ему о том, где хозяева: он вроде бы всегда знает, когда их нет дома. Если бы лорд Монтмейн не почувствовал себя плохо на балу у леди Фитцрой, он бы так до утра и не обнаружил пропажи. Ему еще повезло: очевидно, он спугнул вора, и тот не нашел его драгоценностей и денег, которые были в столе. — Леди Агата многозначительно пошевелила подбородком. — Я сказала леди Поуп, что скорее всего грабителю помогает какой-нибудь недовольный хозяином слуга. Но она не согласна со мной. Говорит, что один слуга не может знать так много о самых разных людях.

Дэвон вздохнула с облегчением. Выходит, Хантер Баркли никому не рассказал об их встрече. А из того, что она подслушала, следует, что он давно уже не был в Лондоне и еще не успел познакомиться со слухами о криминальных подвигах Тени. Это просто счастье для нее. Если бы он знал или заподозрил, что она уже обчистила немалое количество друзей его дядюшки, он мог оказаться и менее снисходительным. Дэвон вздрогнула от этой мысли. Наверняка, в этом случае она бы уже сидела в камере Ньюгейтской тюрьмы, ожидая казни через повешение в Тайберне.

Леди Агата почувствовала реакцию Дэвон, но, слава Богу, не догадалась о ее истинной причине. Матерински похлопав ее по коленям, она произнесла несколько слов, чтобы успокоить эту трусиху.

— Я не хотела тебя пугать, дорогая. Уверена, нам-то бояться нечего. Этот негодяй вроде бы грабит только очень богатых. Будуары молодых леди его не очень привлекают Она подтвердила свои слова улыбкой. — Он вроде Робин Гущ — хотя я и не уверена, что он делится своей добычей с бедняками.

Леди Агате самой понравилась ее шутка, и она еще раз похлопала спутницу по коленям, потом опять откинулась назад.

— Тебе о другом надо волноваться. Выкини из головы все эти мысли насчет Тени и думай о главном. По-моему, именно сегодня лорд Самнер должен сделать тебе предложение, хватит уж ему в «кошки-мышки» играть. Похлопай-ка себя по щекам, мы уже приехали.

Вереница блестящих экипажей полукругом выстроилась перед великолепным трехэтажным особняком лорда и леди Хит. Музыка и огни канделябров заставляли отступить туманную темноту ночи, несколько разгоняя тоскливое настроение, создаваемое мерзкой погодой. Весь лондонский свет, казалось, собрался здесь, сверкая дорогими жемчугами и умопомрачительными туалетами. Уинклер, ловко маневрируя по булыжной мостовой, подал экипаж к вымощенному брусчаткой проходу, где выстроились лакеи в ливреях. Каждой прибывающей даме слуга помогал спуститься на землю и затем провожал ее к подъезду. Мраморные ступени, мраморные колонны, отражающие свет факелов, — все это выглядело величественно и великолепно. Дэвон и леди Агата вошли в вестибюль, выложенный белыми и черными плитами итальянского мрамора. Господствовал стиль рококо, недавно пришедший из Франции. Резные колонны повторяли рисунок орнамента на дверях. Сверху с балкона на гостей сурово смотрели фамильные портреты, по стенам стояли на постаментах статуи, изображавшие предков хозяев. Выражение их лиц имитировали, возможно, бессознательно, лакеи, которые принимали у входящих верхнюю одежду и направляли их к парадной лестнице из красного дерева с латунными вставками.

Стены бального зала, занимавшего весь второй этаж, были драпированы золотистым шелком. Зеркала отражали лица и наряды гостей. Сияющие канделябры с тысячами горящих свечей создавали непередаваемую ауру очарования; в ней, под тихие звуки музыки, пробивавшейся через бархатные занавеси, которые скрывали оркестрантов, бурлило, переливалось и наслаждалось жизнью высшее лондонское общество.