Роковая корона

Анри поднял брови, и на его бескровных губах заиграла ледяная улыбка.

— И что вы потребуете за эту особую честь?

Мод прямо встретила его взгляд.

— Ключи от казны, поддержку нормандских баронов и духовенства Англии, а также благословение Рима.

Анри невесело засмеялся.

— Господи помилуй! Да, вы немногого хотите! Но я не могу творить чудеса, Боже упаси! — Его глаза сузились. — Требовать от людей, чтобы они признали наследницей английского трона женщину, имеющую мужа-анжуйца, — то же самое, что требовать чуда. — Он посмотрел на свои руки, на изящные пальцы, унизанные кольцами, вспыхивающими искрами в отсветах жаровни. — Это всегда было трудно, с тех самых пор, как ваш отец принял рискованно смелое решение объявить вас своей наследницей.

Слова Анри звучали обидно, умышленно ранили, но еще более ужасным было то, что он фактически отказывался помочь ей. Почти подавленная паникой, Мод в отчаянии пыталась сообразить, как уговорить его. «Польсти ему, — голос Стефана прозвучал в голове так ясно, будто он стоял рядом с ней. — Будь искусной, предстань перед ним женщиной, а не королевой».

— Вот именно поэтому я так зависима от вас, кузен, — медленно произнесла она. — Под вашим мудрым руководством я надеюсь убедить всех, что решение отца не было таким уж рискованным. — Она улыбнулась епископу своей самой, как она надеялась, восхитительной улыбкой.

Анри медленно потягивал вино, и Мод почувствовала, что его напряжение несколько ослабевает.

— Вы просите меня преодолеть вековые традиции и предубеждения…

— Что еще я могу вам предложить? — перебила она его, воскрешая в памяти дни при императорском дворе, когда ей приходилось наблюдать ловкие сделки императора с честолюбивыми церковниками. — Вы только скажите, ваша светлость. Я дам вам все, что пожелаете… если только это будет в моей власти.

Мимолетное выражение удовлетворения промелькнуло на лице епископа. Мод затаила дыхание.

— Если я соглашусь — но я не даю такого обещания, имейте в виду, — то вы должны, для начала, быть готовой подчиняться моему решению при всех назначениях в епархиях и аббатствах. К тому же я должен быть абсолютно уверен, что вы не станете предпринимать попыток вмешиваться в дела Святой церкви и не будете пытаться любым способом заставить ее служить короне.

Мод предвидела это.

— Я согласна. Обещаю выполнить все то, о чем вы говорите. Клянусь моим сыном и наследником — или любой святой реликвией по вашему выбору.

Анри опять поднял брови.

— Конечно, сейчас вы соглашаетесь. Но почему я должен верить вашим словам? Мой брат также давал подобные обещания, и все мы знаем, как он их сдержал.

— Мы должны доверять друг другу, — просто сказала Мод. — Я не настолько глупа, чтобы идти против Святой церкви в то время, как я нуждаюсь в ее поддержке и когда мне так нужна ваша помощь. Мое слово — закон.

Анри выслушал это, слегка наклонив голову.

— Я ничего вам не обещаю, — сказал он после минутного раздумья. — В особенности того, что касается баронов. Тем не менее я приму вас в Винчестере и потребую, чтобы священники и бароны постарались прийти. А также приглашу архиепископа Кентерберийского посетить нас. Без него вы не можете быть коронованы. — Он встал. — Если станет очевидно, что вас признают, то тогда — и только тогда — я приму меры, чтобы вам были вручены ключи от казны, и соглашусь служить вам как своему монарху в том качестве, которое вы предложили.

— Благодарю вас, кузен, — сказала Мод. — Я в ваших руках.

— Мы все в руках Господа, — поправил ее Анри, уходя.

Роберт встал и потер лоб.

— Клянусь Богом, это было хорошо сделано, сестра. Я бы скорее торговался с самим дьяволом, чем состязался в остроумии с епископом Винчестерским.

— Он уговорит их, брат? Могла ли я сделать больше?

— Больше? — Роберт вытаращил глаза. — В какой-то момент я испугался, что ты предложишь ему корону!

И брат с сестрой обнялись, охваченные внезапным приступом смеха.

Мод ожидала под стенами Винчестера больше недели, нервничая из-за задержки. Наконец она получила письмо от епископа, в котором говорилось, что все подготовлено и она может въехать в город, но Анри не в состоянии предсказать, как ее примут.

Одетая в пурпурно-золотой бархат, со сверкающими от драгоценностей шеей, запястьями и пальцами, во главе величественной процессии Мод въехала в Винчестер. На улицах выстроились любопытствующие посмотреть на нее. Мод узнавала торговцев в богатых, отделанных мехом одеждах, крепких йоменов с женами и детьми, разодетых в их лучшие убранства, священников в черных рясах, бедняков в изношенных одеждах и рыцарей-наемников.

Никто не приветствовал ее, когда она проезжала мимо на своей белой лошади, но лица в толпе не были недружелюбными. Мод улыбалась людям и приветственно поднимала руку, жадно впитывая все, что видела вокруг. Она не была в Винчестере десять лет, но все выглядело знакомым: многочисленные монастыри и церкви; веселые разукрашенные балаганы, откуда доносились сочные ароматы жареного мяса и горячих пирогов; промелькнувший в конце Хай-стрит замок, построенный из камня и дерева еще ее дедом. Проезжая Джуэри-стрит, она снова вспомнила Стефана и ощутила пустоту в сердце.

Когда Мод подъехала к строящемуся кафедральному собору, колокола возвестили о времени сексты. Ее приветствовал епископ Винчестерский, одетый в церемониальные одежды; на голове его возвышалась инкрустированная золотом митра, а в руке он держал украшенный драгоценными камнями епископский посох. Чуть поодаль Мод увидела аббатов и епископов, сгрудившихся вместе, как черные птицы, слетевшиеся к добыче. На другой стороне кафедральной площади ожидала группа богато одетых баронов; среди них Мод узнала многих, которые вначале принесли присягу ей, а затем дали торжественное обещание верности Стефану.

— Все прекрасно, ваша светлость, — сказала Мод Анри, когда они входили в собор к вечерней мессе. — Я даже не ожидала, что можно будет собрать так много народу. Это очень обнадеживает.

— С виду похоже, но помните, что никто еще ничего для себя не решил.

После службы Мод поехала на рыночную площадь, где епископ провел публичное собрание. Она внимательно слушала, как Анри начал говорить; его сильный, мелодичный голос доносился до самых далеких рядов собравшихся. Взгляд Мод скользил по лицам в толпе, ловя каждый отклик.

— Этот корабль государства, созданного герцогом Вильгельмом Нормандским, первым нормандским королем Англии, и еще более укрепленного в своем могуществе и силе моим дядей, королем Генрихом, посажен на мель гибельным царствованием моего брата. — Анри замолчал Две капельки пота скатились по его виску.

На площади стало так тихо, что Мод могла расслышать стук собственного сердца. Как же Анри сможет объяснить людям, почему теперь он отрекается в ее пользу от своего брата, которому шесть лет назад помог взойти на трон, если во всеуслышание осуждал ее тогда?

— Конечно, я люблю моего брата, как нам всем велит Господь, — продолжал епископ. — Но я постоянно убеждал его соблюдать справедливость, относиться к Святой церкви с почтительностью и уважением, как она этого заслуживает, сохранять мир и порядок в стране. Однако мои слова резко отвергались, все мои усилия презирались. — Его голос все возвышался и звучал уже подобно грому. — Божья кара настигла моего брата: он стал жертвой человека, который имеет больше прав царствовать, чем он! — Толпа ахнула, и все глаза обернулись к Мод. — Урок понятен. Мы должны склониться перед мудростью высших сил и принять тот знак, который Бог посылает нам. — Анри повернулся и указал пальцем на Мод. — Вот наша новая надежда в лице Мод, дочери Англии и Нормандии, единственной наследницы нашего любимого покойного короля Генриха. Преданная почитательница Святой церкви, мать троих сыновей, императрица, которая правила со своим покойным мужем при императорском дворе, она имеет все достоинства, чтобы быть королевой нашего государства. Что нам остается, как не пообещать ей по меньшей мере, свою верность?