Озорница

— Помнится, наш священник предлагал мне помощь специалиста по изгнанию злых духов.

По мнению Джастина, девчонку следовало хорошенько выпороть, а не изгонять из нее злых духов. Понизив голос почти до шепота, он доверительно сообщил:

— Если пожелаете, можно прибегнуть к услугам тобунга, шамана из племени Трини. Убежден, что он сможет вам помочь.

— Нет, нет, только не это, — затрясла головой девушка. — Не желаю выступать в роли закуски на пиршестве туземцев.

— Ну что вы, Эмили! Зачем обижать маори? К вашему сведению, они вполне цивилизованные дикари и никогда не употребляют в пищу друзей, только врагов.

— Какое благородство! — воскликнула Эмили, сдув локон, упавший на глаза. «Нет, шалишь, — подумала она, — меня не так просто запугать. Никуда я не пойду, пока не узнаю, кто ты есть на самом деле». А вслух сказала: — Что ж, раз вы так решили, будь по-вашему. Если хотите от меня избавиться, не стану мешать.

Джастин было подумал, что она сдалась, но тут, к своему ужасу, увидел, что девчонка начала быстро расстегивать пуговицы на сюртуке. Не успел он опомниться, как перед его глазами предстала обнаженная женская грудь. Джастин метнулся от печки и схватил гостью за руки.

— Какого дьявола? Зачем вы это делаете?

— Хочу вернуть вашему слуге принадлежащий ему сюртук, — ответила она, глядя на хозяина хижины невинными глазами. — Я же не слепая и вижу, что он очень дорожит этой вещью.

— Я куплю ему другой, как только мы окажемся в Окленде, — пообещал Джастин и поспешил отпустить ее руки, к стыду своему заметив, что его пальцы оставили красные следы на ее белоснежной коже. — А сейчас пошли, — ворчливо добавил он. — Надеюсь, Трини одолжит нам транспорт.

Он помог девушке встать, но не успела она сделать и шагу, как у нее подвернулась нога, Эмили охнула, пошатнулась и наверняка бы упала, если бы Джастин не успел подхватить ее. В поисках опоры она прижалась к нему всем телом.

— Господи! Кажется, я повредила ногу, когда выходила из воды на берег. Наверное, растяжение связок, — со стоном пожаловалась девушка.

Непокорные кудри щекотали нос, сводили с ума мягкостью и доступностью. Хотелось просто разжать руки и позволить ей упасть, но Джастин сделал над собой усилие и бережно положил гостью на матрас. Потом опустился перед ней на колени и тщательно осмотрел ступню. Там не видно было ни опухоли, ни ссадины и, по правде говоря, никаких признаков повреждения гладкой кожи. Джастин чуть надавил на косточку кончиком пальца — Эмили поморщилась, как от боли, и сцепила зубы.

— Сильно болит? — участливо спросил он.

— Очень, — призналась девушка, и в огромных глазах показались слезы. — Как вы думаете, не перелом ли это?

Она была так близко, пухлая нижняя губа чуть подрагивала, и отчаянно хотелось ее укусить. Джастин провел пальцем от лодыжки до края полы сюртука и сразу вспомнил, что под одеждой нет ничего, кроме обнаженного тела, а дерзкая девчонка одарила его чарующим взглядом блестящих глаз цвета кофе. Трудно, да просто невозможно было удержаться от искушения провести пальцем еще выше по бедру, а потом будь что будет. Но кто окажется победителем в этой коварной игре? Не ждет ли его сокрушительное поражение?

Джастин отдернул руку как ужаленный, вскочил на ноги и попытался обдумать создавшееся положение. Судя по всему, выхода нет, девчонка останется в хижине, либо придется нести ее на руках до самого Окленда. Откровенно говоря, он сомневался в том, что она подвернула ногу, скорее всего притворяется. Но как это доказать? Разве что устроить пожар, и тогда проказница сама выбежит наружу. Нет, пожар — это, пожалуй, чересчур. С другой стороны, все складывается не так уж плохо. Окажись девочка в Окленде, она может там затеряться, и неизвестно, что ждет ее в большом городе. Говорят, глаза — зеркало души, а в ее глазах, если приглядеться, можно прочитать невинность и чистоту, которые встречаешь не часто. Жаль, если она станет похожа на всех. Не надо забывать, что Новая Зеландия не терпит простаков и жестоко их наказывает, это Джастин знал по собственному горькому опыту.

— Видимо, вам придется задержаться здесь до полного выздоровления, — проворчал он и, погрозив пальцем, строго предупредил: — На случай, если вам придет в голову запустить змею в постель Пенфелда, имейте в виду, что змей в Новой Зеландии не водится.

— Обещаю вести себя пристойно, — пообещала Эмили с улыбкой, от чего на щеке ее тут же прорезалась ямочка.

Джастин подозревал, что у них разные представления о пристойности, и в ближайшее время ему предстоит немало новых хлопот, однако оставалось лишь смириться. Он направился было к двери, но замешкался. Не терпелось задать незваной гостье еще несколько вопросов. Однако тем самым он бы нарушил неписаные законы местного гостеприимства. В Новой Зеландии не принято дотошно расспрашивать незнакомцев; слишком много секретов и скандальных историй приняла эта земля, слишком много людей с темным прошлым сошли на этот берег. Поэтому здесь свято чтят кодекс чести и полны решимости отстаивать право на неприкосновенность личности ценой собственной жизни. Только в этом случае есть гарантия, что унесешь свое прошлое в могилу и оно не станет всеобщим достоянием. Сам Джастин готов был скорее умереть или кого-то убить, чем позволить посторонним ковыряться в своих еще свежих душевных ранах. Он не стал мучить девушку вопросами.

— Вам нечего здесь опасаться, мисс Скарлет, — сказал он. — Никто никогда не попытается выведать ваши секреты. Многие прибывают в Новую Зеландию лишь с одной целью — чтобы расстаться со своим прошлым.

В ответ девушка склонила голову, каштановые локоны закрыли лоб и глаза, трудно было прочитать выражение ее лица.

— Согласитесь, сэр, что есть и такие, кто прибывает сюда, чтобы обрести свое прошлое.

Внезапно он вспомнил, что до сих пор не представился своей гостье. За годы жизни в Новой Зеландии Джастин Коннор привык относиться ко всем с подозрением, с этим чувством он сроднился. Впрочем, бедная девочка никак не могла быть шпионкой, подосланной неугомонной мисс Винтерс либо его семейством.

— Меня зовут Джастин, Джастин Коннор, — небрежно бросил он перед тем, как закрыть за собой дверь, и не видел, как губы Эмили искривились в торжествующей злой улыбке.

Джастин шел с такой скоростью, будто старался как можно дальше и как можно быстрее удалиться от хижины. Длинными шагами он мерил кукурузное поле, и коротконогий Пенфелд едва поспевал за своим господином.

— Будь все трижды проклято! — взорвался наконец Джастин. — Нельзя допускать, чтобы несмышленые девчонки так смотрелись в присутствии взрослых мужчин!

Пенфелд не разделял тревоги своего господина, его одолевали совершенно иные заботы: он чувствовал себя крайне неуютно на свежем воздухе без сюртука.

— О чем вы говорите, сэр? Ничего странного или необычного я не приметил. Девочка как девочка, немного смахивает на мальчишку.

Джастин остановился как вкопанный, развернулся и изумленно уставился на слугу.

— На мальчишку, говоришь? С кем ты ее сравниваешь? С Еленой Прекрасной? Или с Клеопатрой? При чем здесь ее внешние данные? Я совсем о другом, не о том, как она смотрится, а как она смотрит на меня. Откуда этот зрелый блеск в глазах? У кого она, хотелось бы знать, научилась хитрому трюку с нижней губой?

Джастин оттянул собственную губу, чтобы проиллюстрировать свою мысль, но встретил полное непонимание. Слуга тупо смотрел на своего господина, моргая белесыми ресницами. А Джастина при одном воспоминании об аппетитной нижней губке прошиб пот и тонкой струйкой потек между лопатками. Тут до него дошло, что он забыл дома шляпу и солнце отчаянно припекает непокрытую голову.

— Ты прав, Пенфелд, не стоит она того, чтобы мы только о ней думали и говорили. Совершенно безмозглое существо! Откуда ей было знать, что мы за люди? Да если бы она стала так кокетничать в Окленде с китобоями или лесорубами, ее тут же упекли бы в дом терпимости. Она бы опомниться не успела, как оказалась бы среди шлюх.