Ночная фиалка

Когда медведь поднялся на задние лапы, мальчик рывком подхватил на руки Элину и изо всех сил бросился к дубу, растущему неподалеку. Девочка что-то кричала, но он не слушал. Для него исчезли все звуки, кроме одного — песни о медведе-оборотне.

Мишо быстро забросил девочку на ближайшую ветку, велел ей вскарабкаться повыше, а сам повернулся в сторону хищника, неторопливо приближавшегося к дубу. Медведь был уверен, что добыча не уйдет от него. Прижавшись к дереву, мальчик стоял, словно зачарованный, пристально глядя прямо в глаза зверю.

Вот хищник оказался на расстоянии всего нескольких шагов. В ушах мальчика еще громче зазвучал речитатив песни. Губы сами проговаривали слова легенды, словно заклинание.

Присев на задние лапы, медведь приостановился и оглянулся на людей, остановившихся поодаль. Одни криками пытались отвлечь внимание хищника на себя, другие уже вскинули ружья.

Мишо стоял молча, не издавая ни звука, словно застывшая часть дерева, неподвижное изваяние без малейшего признака страха. Медведь внимательно разглядывал мальчика. Ему, похоже, стало любопытно — почему этот маленький человечек не кричит и не двигается.

Маленькая Элина тоже молчала, крепко вцепившись ручками в ствол дерева.

Пара мгновений прошли, словно вечность. Медведь поднялся на лапы и медленно прошествовал мимо мальчика, опалив его своим тяжелым дыханием. Еще раз оглянувшись на мальчика, зверь обогнул дерево и неспешно направился в сторону леса.

Убедившись, что хищник не собирается возвращаться, люди бросились к дубу, возле которого находились дети. И только тогда Мишо ощутил страх. Нет, не из-за медведя, а из-за того, что все они бросятся в погоню за зверем.

Кто-то уже снял с дерева тут же расплакавшуюся Элину… Чьи-то сильные руки с силой оторвали мальчика от дерева, к которому он, казалось, прирос. Какой-то мужской голос благодарил Всевышнего и Мишо. Это князь Маре-Розару прижал его к себе, хотя малышка Эли извивалась в руках усатого валашца, пронзительно крича: «Папа! Папа!».

Голос князя звучал прямо над головой, а руки сжимали Мишеля с такой силой, что мальчику стало больно.

— Михась, мой дорогой, спасибо тебе… Хвала Господу за тебя… Благослови тебя Всевышний… Ты — настоящий герой…

Элина наконец высвободилась из чужих рук и бросилась к отцу, уткнувшись ему в колени. Князь подхватил ее на руки и вновь прижал к себе Мишо.

Они медленно побрели туда, где были раскинуты шатры для пикника. Княгиня Софи уже бежала им навстречу. Ее лицо было в слезах, темные волосы развевались по ветру. Она схватила Элину и, убедившись, что с дочерью все в порядке, опустилась на колени перед мальчиком. Порыв ветра едва не сбил его с ног… Мишо вдруг почувствовал, что силы начинают оставлять его, настолько сильным было потрясение.

— Держись, сынок, — твердая рука удержала его за плечи. Мишо заглянул в лицо князя Альбера. Солнце сверкало в его темных вьющихся волосах. Он всегда казался мальчику невероятно могучим и красивым, но сейчас предстал каким-то сказочным королем, добрым и справедливым. Раньше он никогда не называл Мишо сыном.

Князь улыбался ему так искренне и широко, что мальчик не мог не ответить ему слабой улыбкой. Люди сгрудились возле них. Облаченные в свои национальные одежды валашцы и респектабельные господа в модных костюмах…

Кто-то выкрикнул: «Слава укротителю медведей!», — а князь тут же подбросил мальчика в воздух с удивительной легкостью, с какой обычно поднимал Элину. Множество рук подхватило Мишо и начало ритмично подкидывать вверх. Ура! Ура!..

Они трижды подбросили его, а затем осторожно поставили на землю. Князь тут же подхватил его и усадил себе на плечи. Элина принялась извиваться в объятиях матери, желая тоже непременно оказаться на плечах отца. Ее крик заставил зареветь и Эмиля, хотя старый гуцул Левон и усадил его на себя.

Толпа начала медленно передвигаться к дому, возвышающемуся на склоне горы. Пикник был окончен столь неприятной, но благополучно закончившейся встречей с хозяином леса.

У входа в дом их встретили служанки в пестрых широких юбках.

— Вы — настоящий герой, господин Михась! Мы хотим поблагодарить вас за спасение нашей маленькой госпожи. Сегодня на кухне в вашу честь будут приготовлены все ваши любимые блюда, — не успел он опомниться, как девушки принялись целовать его в обе щеки. Мишо испуганно отпрянул назад, что вызвало смех у окружающих.

Отступая назад, мальчик наткнулся на князя, который прошептал:

— Ты должен сказать им что-нибудь.

Мальчик облизнул губы и вздохнул:

— Я очень признателен вам… Передайте мою благодарность поварам.

Мишо слегка покачивало, и князь лично помог ему добраться до его комнаты. Здесь он поинтересовался, не стоит ли вызвать домашнего врача, на что мальчик с достоинством ответил, что чувствует себя вполне сносно и хотел бы лишь немного отдохнуть.

Когда князь покинул его спальню, мальчик подошел к окну и выглянул вниз. Отсюда прекрасно была видна опушка леса, где полчаса назад едва не произошла трагедия. Ему показалось, что возле дуба вновь виднеется огромная фигура медведя. Хотя, возможно, эта была лишь тень от дерева.

7

— Новое похищение! Теперь уже у супруги маркиза де Совиньи! — мадам Тибо раскраснелась от возбуждения, делясь с Виолой последними новостями о таинственном воре. — Третий раз! Вот газеты! Прочтите сами. Какой хитрый воришка! Украсть диадему прямо на балу во дворце герцога! — женщина почти визжала от удовольствия по поводу оплошности охраны. — Прочтите, вы получите настоящее удовольствие, мадемуазель. И вновь к стене была прибита медицинским ножом кровавая записка. Но газеты, конечно, не сообщают, что бы это значило. Разумеется, диадема будет найдена в детском приюте, который немедленно закроют. Чем, интересно, так досадили вору бедные несчастные дети?

Виола уже знала о третьей загадочной краже. Первым был украден весьма дорогой браслет у графини де Жарньи на вечере в ее собственном доме, вторым оказалось колье, похищенное в театре у супруги банкира, и вот третья кража — на балу у маркизы де Совиньи. Каждый раз вор оставлял записку, в которой сообщал, что украденную вещь следует искать именно в приюте, находящемся под опекой супруга обворованной дамы. Похоже, что этот человек не был заинтересован в сбыте драгоценностей. И — главное — каждый раз похищенное находилось в доме, где происходили какие-то непонятные делишки. Журналисты выдвигали самые невероятные версии происходящего, но, похоже, именно правду публика до сих пор не могла узнать. Известно было одно — сам Видок принял участие в расследовании непонятных краж, но уже после второго случая устранился, сухо сообщив, что дело и так ясное, а таинственный грабитель лишь выполняет задачу правосудия. Интриговало так же то, что граф де Жарньи спешно выехал из страны, банкир так же быстро покинул Францию, оставив все свои дела на старшего сына, который в свою очередь уступил ценные бумаги по низкой цене первым желающим и отбыл с матерью в провинцию.

Виола была неплохо осведомлена об этих событиях, поскольку с недавнего времени стала задерживаться до полуночи в полицейском участке. Ей нужно было создавать видимость, что она по-прежнему работает в ателье и, следовательно, сможет оплачивать свое жилье. Инспектор Тобиас и сержант Жан тактично не спрашивали девушку о причинах, заставляющих ее посещать участок, и с удовольствием пили чай, который она старательно заваривала для них по личному рецепту мадемуазель Аделаиды.

Три дня ей удавалось избегать встреч с хозяйкой, но сегодня та словно ждала ее на лестнице с газетой в руках.

— Очень интересно, — кивнула девушка мадам Тибо и отвернулась, собираясь подняться к себе по грязной лестнице.

Сильная рука ловко ухватила ее за край платья, дернув назад.

— Пятница, мадемуазель. Пора платить за комнату.

— Прошло всего полчаса пятницы, мадам Тибо, — парировала Виола. — Надеюсь, у вас не создалось впечатления, что я заставляю вас ждать с оплатой? С удовольствием рассчитаюсь с вами утром.