Ворон и голубка

Она вздрогнула, странное напряженное ожидание пламенем охватило грудь, но Синара заставила себя забыть о нежности этого прикосновения. Мерлин резко отнял руки.

— Понимаю, ты хотела бы видеть на моем месте Макса, и поверь: я бы с радостью поднял бокал с шампанским в честь вашей свадьбы.

Голос почему-то стал хриплым и неверным.

— Макс был мне дороже родного брата, и сумей он сделать тебя счастливой… я охотно бы отдал свою жизнь, чтобы он не погиб в тот страшный день под Ватерлоо.

В словах звучала такая горькая правда, что Синара не могла не задаться вопросом: какая причина сделала существование Мерлина настолько невыносимым, что он предпочел бы умереть? Возможно, смерть отца. Подозрение в убийстве.

— Я любила Макса, — просто сказала Синара, играя веером, свисавшим на шнуре с запястья. — И доверяла ему. Наша дружба ничем не омрачалась, и мы навсегда остались бы друзьями, даже если поженились бы.

— Знаю, он был прекрасным человеком, — прошептал Мерлин, глядя в темноту, так тихо, что Синара едва слышала его.

— Он страстно любил тебя… и верил мне. Он… он хотел бы, чтобы я позаботился о тебе.

— И ты поспешил выполнить его желание, — саркастически бросила она, — растоптав заодно мои чувства.

Мерлин стоял неподвижно, избегая ее взгляда. Сова пролетела через ночной сад, стелясь над землей. Глаза Мерлина затуманились при воспоминании о залитом кровью лице Макса. Он посмотрел на Синару, и боль сжала сердце.

«Я всегда любил тебя…»

Мерлин, наверное, никогда не произнесет вслух эти слова; ведь, что ни говори, он каким-то образом предал двоюродного брата, полюбив женщину, которую Макс обожал до безумия.

Мерлин попытался преодолеть ползущий по ногам ледяной холод. С той памятной битвы при Ватерлоо его жизнь непоправимо погублена. Все, к чему он прикасается, рушится, самое его присутствие вызывает ужас в душах тех, кого он любил больше всего на свете. Проклятие лежало на нем, и Мерлин не знал, как снять чары, пока не все уничтожено. С каждым днем он понемногу умирал… Если бы только отец был жив!

Из тяжелого раздумья его вывела Синара:

— Женившись на мне, ты потерял возможность встретить женщину, которая полюбила бы тебя по-настоящему. — Она была так серьезна, что сердце Мерлина сжалось болью. Синара носит его имя, но не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. — И разрушил надежду на то, что когда-нибудь я стану женой любимого человека, — добавила она настолько тихо, что Мерлин едва разобрал. Но ее слова вонзились в мозг раскаленным железом.

Он смотрел в ночь, слышал эхо легких шагов на террасе. Синара уходила, удалялась от него. Завтра начнется фарс супружеского «счастья».

Повернув голову, Мерлин успел заметить только клочок светлой ткани, мелькнувший, когда Синара скрылась за углом дома. Неужели решила пройтись по саду? Не стоит ей гулять одной по ночам, без охраны, особенно, когда поблизости рыщет Феликс, готовый на любую пакость.

Двери кабинета выходили на террасу, н Мерлин поспешил снять одну из шпаг, висевших над камином. Пристегнув ее к поясу, он проверил, на месте ли кинжал, и крадучись пошел за Синарой, стараясь не подходить слишком близко. Он должен сделать все, чтобы защитить жену.

Ночная птица трещала в кустах, летучие мыши бесшумно порхали среди деревьев. Синара жадно вдыхала все еще наполненный солнцем аромат цветущих роз. Сад был погружен в сон, в воздухе разливалось благоухание.

Она прошла мимо птичьей поилки и солнечных часов, установленных на мраморном пьедестале, в кольце роз. Вокруг вилась выложенная кирпичом тропинка. Синара пожалела, что не может разглядеть ярких красок цветочных бордюров по обеим сторонам, но во мраке все представляло лишь резкий контраст серебра и теней.

Внезапно где-то раздался крик совы, испугавший ее. Девушка села на кованую железную скамейку под живой изгородью в самом конце сада. Луна окрасила старый дом мерцающим белым сиянием; освещенные окна казались золотистыми.

К ней направлялась темная фигура, и по легкой хромоте Синара узнала походку мужа. Он постоял у солнечных часов, словно рассматривая их. Почему он преследует ее?

Синара, вздохнув, поднялась, обошла кусты и свернула за угол, к небольшой рощице. Днем она заметила из окна пруд и сейчас хотела посмотреть поближе. Спать почему-то совсем не хотелось. Странное беспокойство точило душу, и Синара все дальше уходила в темноту, в чащу леса.

Перед ней открылась полянка, за которой лежало крохотное озерце, но тут на тропинку упала тень и Синара охнула от неожиданности. Чужие руки схватили ее, теней становилось все больше.

— Синара, уйдем со мной, — раздался голос Феликса из мрака, — Еще не поздно.

— Феликс! — удивленно выпалила она и тут же почувствовала, как хватка рук, державших ее, ослабела. — Что ты здесь делаешь?

— А ты ожидала, что я облегченно вздохну, когда Мерлин похитит тебя? — с упреком бросил Феликс.

Синара оглянулась, пытаясь придумать, как спастись:

— Я обвенчалась с ним сегодня вечером.

— Видел, как ты выходила из церкви… но что-то не заметил на твоем лице особой радости.

Синара, вздрогнув от страха, осторожно отступила — в словах Феликса звучала неприкрытая ярость.

— Ты и не подумала сопротивляться, — продолжал Феликс. — Что ты наделала? Теперь Брендон обречен. Мерлин и шагу не сделает, чтобы ему помочь.

— Мне почему-то кажется, что Брендон иного мнения, дорогой кузен Феликс, — прозвенел над поляной голос Мерлина.

Синара пыталась разглядеть мужа, но тот скрывался среди деревьев. Затрещали ветки, зашелестели листья — спутники Феликса, по-видимому, подкрадывались к противнику.

— Мерлин! — прохрипела Синара.

— Жена, возвращайся в дом, — велел он, — Феликс, выходи и дерись как мужчина. Не прячься за кустами.

Мерлин выступил на залитую лунным светом полянку, в руках блеснула сталь. На противоположном конце появились трое, среди них Феликс. Он велел остальным держаться подальше.

— Я пришел отомстить, — объявил он, со звоном вытягивая шпагу из ножен.

— Мстить? Скрываясь во тьме? Поверь, я не лишился бы сознания, вызови ты меня на дуэль при свете дня, — усмехнулся Мерлин.

— Настало время свести счеты! — воскликнул Феликс, сгибая и разгибая правую руку. Призрачный свет отражался от блестящего металла; ужас сжал горло Си-нары, не сводившей глаз с соперников. Она не подчинилась мужу и не подумала возвратиться в дом, а зачаровано наблюдала, как мужчины сошлись, скрестив шпаги. Из-за нее. Будь жив Макс, этого никогда бы не случилось.

Шпаги мелькали в смертельном танце, пока их владельцы, кряхтя от натуги, топтали высокую траву и кустарник. Мерлин сумел отразить молниеносный удар, ловко увернулся от другого, едва не пронзившего сердце, и, в свою очередь, броском снизу пропорол рукав Феликса. Из раны хлынула кровь, левая рука бессильно повисла. Феликс выругался, но продолжал наступать.

Они метались по поляне, словно призраки: Мерлин с неподдельной грацией и Феликс с упрямо-бычьей силой. Сталь со звоном ударялась о сталь, атаки следовали одна за другой, все убыстрялось. Мерлин, выполнив глиссаду, мгновенным поворотом клинка выбил шпагу из руки соперника. Она, крутясь, пролетела по воздуху и упала футах в десяти.

Феликс, сыпля проклятиями, отпрыгнул, желая избежать смертельного удара, и ринулся, чтобы поднять оружие. Мерлин, тяжело дыша, повел плечом и встал в исходную позицию.

Но не успел Феликс сделать к нему и нескольких шагов, как тишину разорвал оглушительный выстрел. Все произошло так быстро, что Синара лишь удивленно охнула. Феликс рухнул на землю и замер. Мерлин, уронив шпагу, бросился к нему; следом бежали наемники Феликса. В молчании раздавался лишь грохот сапог, топтавших траву. Мерлин споткнулся и тоже упал, громко выругавшись.

Синара стояла как прикованная, пока муж с трудом поднялся и, прихрамывая, пошел назад.

— Я так и не успел увидеть его лица, — пробормотал он, тяжело дыша. — Успел скрыться, прежде чем я подбежал. Как Феликс?