Пленительная страсть

— Вашу рану надо вскрыть, чтобы гной вытек, и дать ей подсохнуть, — пробормотал мальчик. — Думаю, я смогу это сделать... если вы потерпите.

— Я потерплю.

Измученная Сирена опустилась на пол. Калеб снял со стены нож и, стараясь, чтобы рука его не дрожала, быстрым движением вскрыл гноящуюся рану.

— Необходимо выдавить гной, — предупредил он, глядя на ее плотно сжатые, побледневшие губы. — Будет очень больно.

— Не разговаривай, а делай.

Но она все же потеряла сознание, когда мальчик надавил на рану. Придя в себя, девушка увидела, что рука ее была аккуратно перевязана куском полотенца, найденного Калебом на камбузе.

— У тебя хорошо получилось, Калеб, — вздохнула Сирена. — Послушай, снова штормит! Океан решил сегодня излить на нас всю свою злость.

— Я видел шторма и похуже. А «Рана» ведет себя отлично! Правда, сеньорита?

— Если бы я могла стать у штурвала! Как я люблю этот корабль, Калеб! Это все, что у меня осталось. Как я могла позволить захватить его? Я во всем виновата... — плакала она, вспоминая весь пережитый ужас.

— Нет, это все из-за напившегося капитана Лопеса. Правду сказать, ваш дядя не знал, что это за человек. Сеньорита, почему вы проклинали голландцев в разговоре с капитаном Блэкхартом?

— Почему? Во-первых, из-за этой бригантины. Она построена голландцами — ручаюсь своей жизнью! Судно такое узкое, и у него такая низкая посадка. А во-вторых, кремнёвые ружья — голландское изобретение!

— Все это еще ничего не значит, сеньорита. Кремнёвые ружья доступны сейчас всем. А бригантина может быть и захваченным судном, как «Рана». А к тому же, капитан Блэкхарт — англичанин.

— Что бы ты ни говорил, Калеб, но в Ост-Индии только две соперничающие державы: Голландия и Испания. Говорю тебе, что бригантина принадлежит голландцам! Если бы она была испанской, то не напала бы на «Рану»: на нашем корабле был испанский флаг. Испанские пираты, по крайней мере, сохранили бы всем нам жизни, забрав лишь ценности. А то, что капитан — англичанин, говорит лишь об одном: англичане — друзья и союзники голландцев.

— Ш-ш! Кто-то идет... — прервал ее Калеб, испуганно перейдя на шепот. — Ложитесь на пол и лежите тихо.

Дик Блэкхарт вошел на камбуз в сопровождении одного из своих дегенератов.

— Освобождаю тебя сегодня от твоих обязанностей, чтобы ты могла убедиться, какой я милосердный человек. Отведи девушку в трюм, — приказал он первому помощнику, — а мальчишку — в мою каюту.

* * *

Оставшуюся часть суток Сирена пролежала в трюме. Ее никто не беспокоил, разве что шторм. Проснувшись в полночь, она вдруг обнаружила, что ее больше не лихорадит.

Девушка осторожно согнула руку. Кажется, уже не так больно. И хотя болела спина, Сирена знала теперь, что через несколько дней выздоровеет. Даже шрамов после порки на теле не останется, а лишь — в душе. Но это ничто по сравнению с тем, что вытворяли с ней в тот день, когда Блэкхарт захватил ее корабль... ничто по сравнению с ее скорбью по любимым Исабель и дяде Хуану.

Перед рассветом люк в трюм распахнулся и вошел Калеб, позвякивая связкой ключей, которую держал в руке.

— Мы должны пойти на камбуз и приготовить завтрак, потому что команда ничего не ела с тех пор, как начался шторм. Поспешите, сеньорита.

Когда они поднимались по трапу, Калеб тихонько пробормотал:

— У меня есть план, я расскажу вам о нем на камбузе.

Сирена улыбнулась. Этот юнга с выразительными черными глазами и густой темной шевелюрой взял на себя роль ее защитника. Практически еще ребенок, а какое громадное чувство ответственности, что не характерно для столь юного возраста! Следуя за ним по трапу, девушка заметила, что мальчик старался не поднимать рук, как и она сама. Получив пять ударов плетью, она могла себе представить, как больно этому ребенку, который выдержал все десять.

* * *

И шторм, и дождь прекратились. «Рана» спокойно шла под парусами.

Сирена резала толстый желтый сыр и раскладывала его на ломтики сухого черного хлеба, а Калеб поджаривал на железной печке куски соленой свинины.

— Сеньорита, мне удалось украсть снотворные таблетки из корабельного сундучка с лекарствами. Если положить их в эль и напоить команду...

— И что дальше, Калеб? Подумай. После того, как они проснутся, нам будет еще хуже. На корабле нет такого места, где бы мы смогли укрыться от них. Они убьют нас... Хотя, пожалуй, это неплохая идея! Хм-м... Если мы положим таблетки в эль и напоим команду, то после того, как все уснут, мы сможем выбросить их по одному за борт... Однако мне нужно подумать, — сказала Сирена, понимая, что у них появился шанс спастись.

Когда они занимались приготовлением завтрака, девушка поинтересовалась:

— Что этот негодяй Блэкхарт хотел от тебя в своей каюте?

— Не знаю, — пожал плечами Калеб. — Он расспрашивал, откуда я, с кем, на каких судах и в какие рейсы ходил. Я сказал ему правду, — лицо мальчика помрачнело.

— Ты правильно поступил, Калеб. А теперь расскажи мне, как тебе удалось украсть снотворное?

Глаза юнги засветились, и он, оживившись, принялся рассказывать всю историю.

— Расспрашивая меня, Блэкхарт все время пил эль. А так как он ничего не ел, то его быстро развезло, и он уснул. Тогда я и взял таблетки, а также порошки для твоей руки. А потом я спрятал лекарства на палубе и лег спать. Капитан разбудил меня на рассвете, приказал привести тебя и приготовить завтрак.

— Они идут, Калеб. Не путайся у них под ногами. Иди сюда, мы сядем здесь, в уголочке, и позавтракаем.

Когда Калеб и Сирена ели в углу камбуза, прислушиваясь к разговору команды за главным столом, пираты говорили о том, какой сильный был шторм и что, возможно, они сбились с курса. К удивлению и радости Сирены, оказалось, что они плывут на Яву.

— Сейчас это трудно сказать, Ганс! — крикнул Блэкхарт своему первому помощнику. — Нужно проверить по звездам. Кажется, нас сильно отнесло на юг. Ручаюсь, что мы сбились с курса.

После завтрака, убирая со стола, Сирена шепнула мальчику, улыбаясь:

— Калеб, я уже все обдумала. Сколько таблеток ты стащил?

— Думаю, достаточно, чтобы вся команда проспала несколько дней.

— Отлично. Мы добавим их в кофе и отнесем на палубу. Сейчас, когда море успокоилось и снова выглянуло солнце, пиратам захочется подышать свежим воздухом. После двух нелегких штормовых дней они с удовольствием выйдут на палубу, откликнувшись на наше предложение выпить там кофе. Ты уверен, что бригантины нет поблизости?

— Да. Ее уже три дня не видно. Но что будет после, сеньорита? Как мы справимся с управлением кораблем?

— Некоторое время будем дрейфовать и залечивать свои раны. Не беспокойся, не так уж сложно снова отыскать нужный курс.

Калеб скептически смотрел на девушку. Хотя сеньорита говорила все это уверенным тоном, но он заметил в ее зеленых глазах выражение страдания. Неужели она действительно верит, что можно залечить ее физические и душевные раны? Или она говорит с такой уверенностью только ради него? Как она объяснит всем людям то, что случилось на «Ране»? Как она поведет себя, когда всем станет известно, что над ней издевались? Сможет ли она перенести позор и презрение? И действительно ли она считает, что они вдвоем смогут привести корабль в порт?

Приход Блэкхарта отвлек мальчика от этих мыслей. Капитан сел за стол и потребовал еще кофе. Калеб налил ему большую кружку.

В тиши камбуза голос капитана был похож на рычание.

— Завтра ночью мы придем в порт. Мальчика я отпущу на берег, а ты останешься на борту и будешь жить в моей каюте. С этого момента команда оставит тебя в покое.

— Я должна стать твоей наложницей, не так ли? — холодно спросила Сирена, откидывая назад густые каштановые волосы.

— И к тому же очень привлекательной! — ответил Блэкхарт. Голос его звучал на удивление нежно. Хотя он и был грубым моряком, но все же сумел оценить красоту Сирены.