Пленительная невинность

Вопросы роились в голове, но ответы не приходили. Наконец она решила, что есть лишь один выход. Ройалл откинулась на подушки. Если он посмеет подойти к ней, она будет игнорировать его. Сделает вид, что он обознался. Для этого потребуются смелость и мастерство актрисы, но ведь на карту поставлена ее репутация.

Почему? Ну почему, когда один-единственный раз в жизни она последовала своим инстинктам и желаниям, судьба хочет наказать ее? «Дура! Дура!» — ругала она себя, колотя руками по покрывалу. Почему она не послушалась миссис Куинс и не осталась на судне, мирно потягивая лимонад?

Ройалл зажмурилась и повернулась на бок. Он наглый, бессовестный негодяй! Ей нужно было понять, что он не джентльмен: так пялиться на нее, улыбаться ей! Джентльмен никогда не напомнит леди о ее неблаговидном поступке. Его глаза просто пожирали ее, и это на людях! Стыд залил румянцем ее щеки. Но затем ее предательская память напомнила ей, как он смотрел на нее в ту ночь, как его руки прикасались к ней, ласкали, уносили в мир таких желаний и страстей, о существовании которых она могла только догадываться, о которых могла лишь мечтать. Нежные губы, требовательные сверкающие черные глаза, нежные ищущие пальцы. «Прекрати! Прекрати!» — кричал ее мозг, хотя тело противилось, страстно желая чувствовать эти губы, руки.

Ее беспорядочные мысли не давали покоя. Подскочив с кровати, она заметалась по каюте, словно львица в клетке. Миссис Куинс права: сон, ей нужен сон. Дрожащими пальцами она вынула шпильки, удерживающие на голове крошечную шляпку. Раздевшись до сорочки, она задернула портьеры на иллюминаторах. В каюте стало темнее. Ройалл легла на кровать и закрыла глаза, отгоняя все мысли, моля сон снизойти на нее.

Проснувшись после недолгого сна, Ройалл почувствовала себя бодрее и обнаружила, что с нетерпением ждет предстоящего вечера на борту парохода. Судя по всему, он должен быть приятным. С палубы уже доносились звуки музыки, напомнившие ей о недавнем карнавале.

Ройалл быстро умылась и села перед туалетным столиком, чтобы уложить волосы. Под ворохом шпилек и лент она отыскала свою серебряную щетку для волос и любовно прижала ее к щеке. Это был последний подарок ее отца перед смертью. Ей снова стало грустно. Потеря отца была для нее намного ощутимее, чем потеря Мак-Дэвиса. Она разглядывала обратную сторону щетки. На ней была нанесена гравировка. Ройалл прочла надпись: «Королевство Бразилии» — это название каучуковой плантации, на которую она ехала. Именно благодаря этой плантации разбогател ее отец. Теперь она станет ее новым домом.

Морщинка пролегла между ее тонко очерченными бровями, и на мгновение она почувствовала, словно перемещается во времени. Ее мысли вернулись к реальности. Она вышла из каюты.

Дул легкий ветерок. Удобно устроившись в кресле на палубе, Ройалл пыталась разобраться в бумагах отца. Смысл их тщательно разъясняли ей семейные адвокаты, но она была тогда так убита горем, что их слова казались бессмысленными, а бумаги, которые она подписывала, расплывались у нее перед глазами.

Среди документов она обнаружила личный дневник отца. Ройалл перечитала его и нашла последние записи, которые Ричард Хардинг сделал перед смертью.

На глазах выступили слезы, она смахнула их, пытаясь прочесть аккуратный мелкий почерк. Ей встретилась одна странная фраза, которую она не могла понять. Снова вернувшись к предыдущим страницам, пробежала глазами по строчкам. Ничего особенного: несколько дат встреч, что-то о покупке французского вина для погребов… Вот: «Сегодня получил весточку от адвоката, старика Фарлея. Старый чудак наконец отошел от дел и начал вспоминать своих старых друзей. И все-таки, если то, о чем он мне рассказал, окажется правдой, мне придется изменить свои планы, касающиеся будущего Ройалл. Это требует тщательного расследования».

Затем другая запись, две недели спустя: «Моррисон, адвокат Фарлея, кажется, знает, о чем говорит. Свидетельства явно указывают на то, что… И все равно я не могу поверить, что Карлайл мог совершить такой поступок. Это так не похоже на того молодого человека, которого я знал… Жду дальнейших сообщений от Моррисона!»

Еще запись, месяц спустя: «Да, это правда. Карлайл не исполнил моей просьбы подчиниться закону принцессы Изабель, и я не намерен мириться с его поведением. Судя по последней переписке с ним, а также по другим источникам, которые привлекли мое внимание, я склонен поверить обвинениям Моррисона. И это не все. Еще я припомнил, как однажды мой дорогой друг пожаловался мне на своего сына. Дело в том, что его мальчик забил насмерть раба. Был даже разговор о лишении мальчишки наследства».

И среди последних записей: «Больше и больше я ворошу прошлое; теперь я совершенно убежден, что Карлайл виновен. Я должен коренным образом изменить свои планы в отношении Ройалл. Я собираюсь продать свою долю в «Рейно Бразилия» — и к черту Карлайла Ньюсама!»

Ройалл не могла понять, о чем шла речь, и было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Она уже была на пути к «Рейно», «Королевству Бразилии». Ричард Хардинг умер прежде, чем у него появилась возможность продать свою долю плантации. Ройалл выбросила из головы тревожащую фразу, которую прочла в дневнике. Отец всегда был чересчур мнительным, и тем не менее что-то было неладно.

Роясь в коробке в поисках новой ленты, Ройалл наткнулась на письмо, которое прислал ей Карлайл Ньюсам после получения вести о смерти ее отца. Она наизусть помнила его витиеватые фразы:

Ройалл почувствовала, что снова раздражена письмом Карлайла Ньюсама. В нем говорилось все правильно, но вот о чем не упоминалось, так это о том, что Ройалл теперь владела половиной «Королевства». Содержание письма было скорее проявлением щедрого предложение гостеприимства, хотя она имела неотъемлемое право посмотреть на свое владение. Ройалл нахмурилась, глядя в зеркало. Хватит этих черных мыслей. Все решится с «бароном», как он любил себя называть, когда придет время. Теперь же у нее есть более неотложные проблемы: внезапное, неожиданное появление «пирата». «Пират» занимал все ее мысли.

Женщина уложила волосы в модную прическу. Копна ее золотых локонов была собрана кверху в греческом стиле. Такой стиль удачно подчеркивал ее грациозную шею и мягкие линии ее округлых плеч.

Выбрав платье из тонкого шелка темно-янтарного цвета, Ройалл приложила его к себе и залюбовалась своим отражением в длинном зеркале на дверце шкафа. Пышность и слабое мерцание платья как нельзя лучше подходили для вечерних развлечений. Щеки ее порозовели от возбуждения, потому не было необходимости в румянах, и она лишь слегка прикоснулась помадой к своим пухлым губам. Заметит ли он ее?

Взяв сумочку и кашемировую шаль, бросила последний взгляд в зеркало. Не стыдясь, она оценивала себя, и ей нравилось то, что в нем отразилось. Ройалл улыбнулась, вспомнив о разговоре местных женщин о себе и то, что они называли ее «золотой девушкой». Она думала, что будет чувствовать себя слишком неловко из-за своей белой кожи в этой стране, где почти все были темнокожими. Но потом вспомнила, как смотрел на нее «пират», и приятно затрепетала от событий о той сказочной ночи.