Королевский подарок

Настоятельница не думала, что нормандец способен на неблаговидные действия, но вслух высказывать этого не стала. На всякий случай она сложила небольшую дорожную сумку и отнесла ее вниз, к выходу, если барон все-таки решится исполнить угрозу.

– Возможно, даже если вы будете готовы, ничего не случится, – заявила настоятельница.

Николя была уже одета и возбужденно ходила по комнате, когда занялся холодный рассвет. Она надела свое любимое нежно-голубое платье и кремовую накидку по одной простой причине – их помогла сшить ее мать, и Николя всегда чувствовала себя в этом наряде легко и хорошо.

Для холодного зимнего дня ткань была тонковата, но она же не собирается выходить наружу, так что это не имеет значения.

Николя отклонила приглашение присоединиться к сестрам для утренней молитвы, отлично понимая, что в таком состоянии она не сможет сосредоточиться на молитве и будет только отвлекать остальных.

Ее верная служанка Элис пришла с отчетом за прошедшую неделю, когда уже совсем рассвело.

Это была исключительно преданная хозяйке женщина с мягким характером, которая никогда и ничего не забывала. Она была лет на пятнадцать старше Николя, но с молодости сохранила привычку хихикать, когда оказывалась в сложном положении. И сейчас, влетев в комнату, где ее ожидала Николя, Элис хихикала.

– Все случилось, как мы и предполагали, миледи, – выпалила Элис, торопливо присев в реверансе. – Барон Хью обосновался в замке надолго, а барон Ройс собирается сюда за вами.

Николя взяла Элис за руку и подвела к окну. Велев служанке сесть на скамью, она опустилась рядом.

– Ты узнала, как он собирается уговорить меня покинуть святую обитель? – спросила Николя.

Элис так энергично покачала головой, что из косы выбились прядки седеющих волос.

– Мы все думали-гадали, миледи, но так ни до чего и не додумались. Барон Ройс себе на уме, все больше молчит. Кларисса подслушивала разговоры барона Ройса и барона Хью, но они об этом не говорили. А ведь барону Хью должно быть интересно, как барон Ройс собирается вытащить вас отсюда.

– Надеюсь, Кларисса ведет себя достаточно осторожно? Не хочу, чтобы у нее из-за меня были неприятности.

– Кларисса предана вам, как и все мы. Она за вашу безопасность жизнь отдаст. – Элис опять хихикнула.

– Не хочу, чтобы она из-за меня лишалась жизни. – Николя покачала головой. – Да и ты тоже, Элис. Ты так рисковала, идя сюда, хотя, конечно, честно сказать, мне очень хочется услышать новости из дома.

– Теперь он называется Роузвуд, – прошептала Элис.

Николя удивленно посмотрела на служанку, и Элис кивнула головой в подтверждение своих слов.

– Они дали свое название моему дому?

– Это сделал барон Хью. А барон Ройс не возражал. Вы еще узнать об этом не успели, а вся прислуга уже подхватила новое название. Мне нравится, как звучит, а вам, миледи? – Но Элис не дала хозяйке времени ответить. – Должна сказать вам правду, миледи. Эти бароны ведут себя так, будто это их владения.

– А что еще они переделали? – спросила Николя.

– Они нашли проходы, ведущие наружу через северную стену, и заложили их. Но остальных проходов не нашли.

Николя вдруг осознала, что в волнении заламывает руки, и заставила себя успокоиться.

– А моя комната, Элис? – спросила она. – Кто из них занял ее?

– Никто, – ответила Элис. – Барон Ройс закрыл дверь и никого туда не пускает. Сначала, как барон Хью заболел, его поместили в вашу комнату, но, когда он из аббатства вернулся, его определили в комнату побольше. Клариссе и Руфь поручили прибирать у него. Рассказывать дальше, миледи?

– Конечно, – отозвалась Николя, – и ничего не скрывай от меня.

– Нам становится все труднее ненавидеть барона Ройса, – сказала Элис и опять некстати хихикнула.

– Ненависть – грех, уже по одной этой причине мы не должны ненавидеть нормандцев, – сказала Николя. – Однако мы можем их очень не любить, Элис.

Служанка согласно кивнула:

– Но и это нелегко теперь. Ройс собрал всех нас вместе. Мы спрятали Хейкона сзади, чтобы барон не увидел его и не вспомнил, как он дерзко лгал, что у вас есть сестра-близнец и все такое. Миледи, вы знаете, что произошло? Барон Ройс заявил, что Хейкон достоин похвалы за то, что защищал свою хозяйку. Барон попросил его преклонить колени и присягнуть на верность. Не приказал. Попросил! – Последовало громкое хихиканье. Элис положила ладонь на грудь и глубоко вздохнула. – Барон даже помог Хейкону подняться после присяги. Вот так мы теперь и сидим в луже из-за всей этой доброты. Мы-то думали нормандцы потребуют головы Хейкона, а не его преданности.

– Кто-нибудь знает, чего хочет этот варвар? – спросила Николя.

– Барон никогда не повышает голоса. Кларисса считает, это потому, что он уже старый, правда, конечно, не настолько, как его друг, барон Хью. Мирта пролила целую кружку эля на поднос с едой для барона Ройса, и, знаете, он даже не поднял на нее руки. Он просто пересел на другое место и продолжил разговор с другом.

Николя больше не хотела и слышать о бароне Ройсе.

– Как чувствует себя барон Хью? – поинтересовалась она.

– Не устает хвалить вас, миледи, – ответила Элис. – Рассказывает барону Ройсу, как вы за ним ухаживали, сидели по ночам у его кровати, когда у него был жар, как прикладывали холодное мокрое полотенце ему ко лбу, утешали его…

– Я не утешала его, – с чувством перебила Николя, – я просто помогала сестре Фелисити. Ты же знаешь, Элис, она очень старая и быстро устает. А раз уж я все равно сидела с Джастином, то заодно присматривала за Хью. Вот и все.

– Барон Хью говорит, что у вас доброе сердце. Ну-ну, не хмурьтесь, миледи. Это правда. Хью еще сказал, что вы без труда обыгрываете его в шахматы.

Николя улыбнулась.

– Хью было тяжело лежать, не вставая, – пояснила она, – он замучил настоятельницу требованиями отпустить его. Я играла с ним в шахматы, чтобы помочь ей, а не для развлечения нормандца.

– Барон Хью улыбается каждый раз, когда говорит о вас, но очень хмурится, когда звучит имя Джастина. Он рассказал, как ваш брат однажды швырнул в вас поднос с едой. Тут и барон Ройс рассердился. А уж как он страшен, когда гневается!

– Я этого не заметила, – отозвалась Николя. – Им не понять, какие муки испытывает Джастин, – прошептала она. – А теперь расскажи мне об Ульрике, как там мой маленький племянник?

– Такая лапочка, – улыбнулась Элис, – уже ползает. Позавчера еще один зубик прорезался.

– Не слишком ли рано? – спросила Николя.

– Нет-нет, – ответила Элис. – Ульрик развивается, как положено в его возрасте. У вас просто нет опыта с малышами, миледи, поэтому положитесь на меня.

Николя кивнула:

– Надо было взять его сюда с собой. Я так беспокоюсь за него, Элис. Я знаю, вы с Клариссой делаете все, что надо, но я…

– Вы приняли правильное решение, – перебила ее Элис. – Вы же не знали, доберетесь ли до обители, – напомнила она хозяйке. – Помните, было так холодно. Ульрик бы промерз до костей. И потом, что бы вы сказали тем, кто сопровождал вас? Они же считали, что вы сестра Даниэль, помните? Перестаньте хмуриться, миледи. Ульрик в полной безопасности. Все идет, как мы и предсказывали, – добавила она, улыбаясь. – Нормандцы не обращают никакого внимания на младенца. Они все еще верят сказанному вами, что Ульрик – сын служанки. Кларисса держит его все время наверху. Уверена, барон Ройс и не помнит, что он там.

– Молю Бога, чтобы его отца не убили, – прошептала Николя. – Чем дольше нет известий, тем я больше убеждаюсь, что Терстон погиб, Элис.

– Не надо так думать, – попросила Элис и краешком фартука промокнула уголки глаз. – Вам пришлось нелегко, верно? А теперь послушайте, что я скажу. Господь не может быть так жесток, чтобы забрать у Ульрика и отца, и мать. Ваш старший брат жив. Не теряйте надежды.

Николя согласно кивнула.

– Да, нельзя терять надежды.

Элис ласково, легонько похлопала по руке хозяйки.