Невинность и порок

— Боже… помоги мне… — прошептала она.

Селина говорила теперь безостановочно. Слова изливались из нее потоком. Ей необходимо было выговориться. Она трясла головой, волосы падали ей на глаза, девушка нервно убирала их дрожащими пальцами и взахлеб рассказывала свою жуткую историю.

— Рано утром мы сели в поезд и поехали… Мы должны были попасть в Баден-Баден к вечеру, если б не скала, обрушившаяся на рельсы. В вагоне, кроме нас, были еще люди, и поэтому миссис Девилин всю дорогу молчала…

Селина вдруг замерла в ужасе:

— О боже! Я не имею права ее так называть. Теперь она мадам Бриен, а я ее племянница.

— Значит, она впервые избила вас? — осторожно спросил Квентин Тивертон.

— Да… но это обязательно повторится, и в конце концов… я из страха сделаю все, что она пожелает.

— А вы знаете, что это будет?

— Миссис Дев… я хотела сказать — мадам Бриен откровенна со мной… Уже здесь, в гостинице… она пришла ко мне, когда я легла… и выложила всю правду… Конечно, маркиз и не думал жениться на мне. Ему нужна была любовница…

Квентин Тивертон заметил, как краска стыда залила щеки Селины, лишь только это слово было произнесено. И так же не мог не прийти к выводу, что смущение придало еще больше обаяния ее и без того очаровательному личику.

— Я была настолько глупа, что не сразу догадалась… — пробормотала Селина.

Квентин Тивертон почерпнул для себя гораздо больше из скупых фактов, изложенных Селиной, чем это могло показаться на первый взгляд.

Он вспомнил все разговоры о том, что маркиз де Вальпре имеет пристрастие к молоденьким девочкам и даже в развращенном до предела Париже времен Второй империи слыл самым чудовищным распутником.

Тивертон также имел основания подозревать, кто в действительности тот опасный человек, кого Селина по наивности приняла за супруга миссис Девилин.

В Париже действовали двое или трое беспринципных и жестоких негодяев, оказывающих интимные услуги высшей аристократии и даже самому императору, а проще говоря, поставляли им женщин сообразно их порочным вкусам.

Они нажили на преступном промысле огромные богатства, а так как при этом получили еще возможность при желании шантажировать своих знатных клиентов, то приобрели вдобавок почти неограниченную власть.

Английские девицы — юные, белокурые, что было тогда в моде, — одна за одной ввозились в Париж подобно товару, и полиция обеих стран была бессильна против этого.

Совратители девушек занимали столь высокое положение в обществе, что расследование тут же прекращалось, и в конце концов возобладало и стало общепризнанным суждение, что подобные несчастные молодые особы — это игрушки, предназначенные для забав взрослых и стареньких «мальчиков». А раз так, то никакого криминала здесь нет, как нет и безнравственности в игре с «куклами».

Эпоха Второй империи была золотым веком для куртизанок, и les grandes cocottes превратили Париж в гнездо всевозможных пороков и извращений. Ни одна столица Европы по разнообразию и изобилию предлагаемых «забав» не шла ни в какое сравнение с Парижем.

Квентин Тивертон ясно представлял себе, что иная девица, не такая чувствительная и воспитанная в строгости, как Селина, вполне могла бы неплохо устроиться там, где мужчины готовы щедро платить за утраченную невинность, милые глазки и изящную фигурку.

Став содержанкой какого-нибудь богача и не будучи слишком брезгливой и разборчивой, она смогла бы быстро заиметь огромное состояние и жить в роскоши, которая и не снится обычной женщине.

Но Квентин почувствовал, что Селина не лгала, когда говорила, что не в силах позволить даже прикоснуться к себе подобному маркизу де Вальпре мужчине.

Она ничего не знала о мире, в котором живет маркиз, но чистая душа ее сразу же воспротивилась, и, несмотря на свою неопытность, девушка разгадала в нем воплощенное зло и порок. Любое общение с ним причиняло ей боль почти физическую. Он истерзал ее, изранил, прежде чем она вонзила в него нож.

Квентин Тивертон размышлял теперь, возможно ли спасти Селину от себя самой, излечить от душевной раны и, главное, вызволить из рабства, из сложнейшего положения, в которое она попала. И разум его, холодный и логичный, сделал заключение, что это невозможно.

У Тивертона были собственные проблемы, и незачем ему было обременять себя еще и чужими.

Он еще раз вгляделся в девичье личико. Трепетный огонек догоревшей свечи дополнял пленительную картину, представшую перед его взором.

И он понял со всей ясностью, что красота этой девушки ввергнет непременно ее в тысячи самых невероятных ситуаций, создаст для нее тысячи проблем и оградить от них ее сможет только законный супруг, которого у Селины нет.

Он заставил себя отвести взгляд. Слишком манящим было видение, слишком трогательным было выражение ее лица, и оно не могло оставить равнодушным порядочного человека.

— Я глубоко сочувствую вам, Селина… Я бы очень хотел помочь вам…

— Пожалуйста… помогите мне…

Квентин не мог спокойно слышать этот дрожащий голос.

— Единственное, что я могу сделать для вас, — продолжал Квентин, — это дать вам немного денег. Спрячьте их где-нибудь, если вам удастся сбежать от этой женщины, а когда вы окажетесь в Баден-Бадене, постарайтесь сесть на поезд, идущий в Голландию. Там вы сможете устроиться на судно, отплывающее в Англию.

Он похлопал себя по карманам и произнес с виноватой улыбкой:

— Боюсь, что в данный момент я тоже нахожусь в затруднительном положении и поэтому не в состоянии выделить вам столько, сколько хотел бы. Но у меня есть десять фунтов, которых как раз хватит вам на расходы. Будьте осторожны и позаботьтесь о том, чтобы ваша тюремщица их не обнаружила.

Квентин выложил банкноты на постель, но Селина до них не дотронулась.

— Как я смогу… скрыться? — с безнадежностью в голосе задала она вопрос. — Вероятно, у нее есть на примете другой человек… вроде маркиза… и он ждет меня в Баден-Бадене.

Квентин Тивертон был абсолютно убежден, что миссис Девилин, или как она там теперь себя именует, не испытает никаких затруднений в поисках мужчины, с которым сторгуется сразу, как только тот увидит Селину.

Баден-Баден в это время года кишел всякого рода сутенерами и поставщиками «живого товара», съезжающимися сюда со всех столиц Европы.

Если миссис Девилин потребуется квалифицированная помощь, чтобы избавиться от Селины, они будут только рады предложить свое посредничество.

Город был переполнен богачами, приехавшими сюда играть в казино, а заодно показаться на людях в обществе красивых женщин точно так же, как и продемонстрировать породистых лошадей. Одетая по моде и усыпанная драгоценностями очаровательная юная любовница — это символ, олицетворяющий общественный и финансовый статус.

Чем больше денег они тратят на кокоток, тем восторженнее отзываются о них газетчики. Менее удачливые современники злословят по их адресу, но втайне перед ними преклоняются.

А женщины? Женщины вслух порицают безнравственность и расточительство, но почти все не прочь окунуться в водоворот разврата и наловить там золотых рыбок.

Если мужчины выставляли напоказ свое богатство и состязались в щедрости по отношению к любовницам, то их дамы соревновались в умении тратить эти богатства. Причем кавалеры нарочно подзадоривали женщин.

На памяти у Тивертона были случаи самые невероятные, поступки самые экстравагантные, совершаемые парижскими куртизанками, и на эти безумные траты толкали их сами мужчины, опустошая собственные кошельки.

Кора Перл — дама полусвета, родом из Англии, официальная содержанка герцога де Морни, — получила в качестве презента от одного из своих любовников набор хрустальных бокалов на сто персон, и каждый бокал был обернут тысячефранковой банкнотой.

Сам Наполеон прислал ей в подарок фургон с изысканнейшими орхидеями. Устраивая у себя в особняке прием, она рассыпала эти орхидеи по полу бального зала и, одетая в костюм моряка, сплясала на них матросский танец.