Двойной шантаж

Вот и сейчас незнакомец повел себя очень странно — молча встал в дверях, разглядывая ее проницательными серыми глазами, пожалуй, чересчур пристально. Длинные черные волосы, заплетенные сзади в косу, подчеркивали тонкие черты лица, да и вся его высокая фигура в грубой матросской куртке была полна того небрежного изящества, с каким, как вспомнилось Кэти, некоторые высокородные лорды в Лондоне носили одежду простолюдинов, когда ради острых ощущений посещали бордели Ист-Энда.

Разглядывая незнакомца, девушка смутно почувствовала в нем некую двойственность — в его глазах читались усталость и грусть, но одновременно от него исходило ощущение скрытой силы, как от занесенного для удара кнута. Кэти, всегда гордившаяся своим знанием людей, вдруг с испугом поняла, что незнакомец не укладывался ни в одну из привычных категорий.

— Кто вы? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Не надо так пугаться, — проговорил он довольно доброжелательно, чем еще раз ее удивил.

— Я вас вовсе не боюсь! Просто я не заметила, как вы вошли.

— Ты, кажется, хотела положить себе еще бобов, — он широким жестом показал на котел. — Пожалуйста, не стесняйся. Клеймо воровки тебе за это не грозит.

Хотя Кэти так и не сняла перчаток и незнакомец никак не мог увидеть букву В, выжженную на ее ладони, девушка инстинктивно спрятала руку с клеймом за спину, и тут же, опомнившись, мысленно отругала себя за столь глупую оплошность.

— Я и не стесняюсь, — с досадой ответила она, — ведь Молли разрешила мне брать столько еды, сколько захочется.

— Вот и ешь спокойно, — проговорил мужчина и добавил с улыбкой, вдруг осветившей его лицо: — Никто тебя не поставит в угол, как нашкодившего ребенка.

У Кэти замерло сердце — преображенный улыбкой незнакомец оказался настоящим красавцем. Но все-таки была в его облике какая-то скрытая угроза. Инстинкт самосохранения, выработанный годами жизни на улице, подсказывал Кэти, что незнакомец может быть опасен, а этот инстинкт ее еще никогда не подводил.

Пытаясь разобраться в своих ощущениях, она положила в тарелку новую порцию бобов, отрезала еще один ломоть хлеба и повернулась, чтобы идти на свое место за столом. Незнакомец же так и стоял в дверях, с улыбкой наблюдая за ней.

— Вы, похоже, любите посмеяться над людьми? — с досадой спросила Кэти.

— Что ты, конечно, нет, — ответил он примиряющим тоном. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Судя по всему, наша встреча началась не слишком удачно. Может, стоит начать все сначала?

Она несколько секунд молчала, подозревая в его словах подвох, но голос незнакомца звучал искренне, без тени иронии, и Кэти ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

— Ладно уж, так и быть, — сказала она.

— Тогда поскорее берись за еду, а то бобы остынут, — все так же, с улыбкой, посоветовал он и направился к столу, за который собиралась сесть Кэти.

В его тоне явственно слышались властные нотки, как у человека, привыкшего отдавать приказания, а в походке была неторопливая грация, свойственная людям свободным, не привыкшим к запретам. Поставив на стол кружку, он, однако, не сел, а остался стоять, дожидаясь Кэти, и при этом не сводил с нее проницательного взгляда.

— Почему вы на меня так смотрите? — нахмурившись, спросила она с досадой.

— Разве я смотрю как-то особенно? Извини, не хотел тебя смущать, — сказал он, но взгляда не отвел.

Кэти подошла к столу, незнакомец отставил стул, помогая ей сесть, словно она была светской дамой, потом обошел стол и сел напротив. Его любезность изумила Кэти — очень неожиданный жест для человека, одетого в матросский бушлат! Судя по одежде, незнакомец — рыбак или докер, но если это не маскарад, то она, Кэти, — герцогиня!

— Кто вы? — взволнованная своим открытием, спросила она.

— Меня зовут Джон Смит.

Кэти онемела, потрясенная, — это был тот самый мятежник, которого Лоуден поручил ей выследить! Вот это удача, и как легко она далась! На то, чтобы проникнуть в логово заговорщиков и найти Джона Смита, ушло меньше часа! Стараясь не выдать переполнявшей ее радости, она опустила глаза.

— А как зовут тебя? — поинтересовался ее новый знакомый, сделав глоток. При этом он не сводил с нее прищуренных глаз.

— Кэти…

— Скажи-ка мне, Кэти, почему, украв часы у капитана Уорта, ты решила укрыться от англичан именно здесь, в «Русалке»?

Он явно хотел подразнить ее, чтобы вызвать на откровенность, но девушка не поддалась на его уловку.

— Я в Бостоне всего несколько дней, — пожала она плечами, — но и этого оказалось достаточно, чтобы узнать, в каких пивных собираются тори, а в каких виги. Вот почему, спасаясь от капитана и его солдат, я прибежала сюда, — я была уверена, что виги меня не выдадут.

— Другими словами, — ответил он с улыбкой, — ты действовала по принципу «Враг моего врага — мой друг»? Ловко, ничего не скажешь! А ты действительно считаешь королевских солдат своими врагами?

— Если б я попала им в лапы, то скоро болталась бы на виселице! Да, пожалуй, они мне действительно враги!

В воздухе повисло молчание. Не отрывая от Кэти изучающего взгляда, новый знакомый снова поднес к губам кружку, сделал большой глоток, потом аккуратно поставил кружку на стол и задал новый вопрос:

— А сама-то ты за кого — за тори или вигов?

У нее чуть не сорвалось: «Конечно, за вигов!», но в долю секунды она передумала. С этим Джоном Смитом надо вести себя очень осторожно, заходить издалека, не то он в один момент ее разоблачит! Лучше прикинуться циничной и недалекой, чтобы дать ему возможность убедить ее в правоте вигов и сделать своей сторонницей.

— Ни за тех, ни за других, — ответила Кэти. — Мне нет дела до того, кто правит колониями, — меня волнует только одно: где я буду сегодня спать и что есть. Какая уж тут политика!

— Но ты не можешь пренебрегать политикой, если тебе дорога свобода, — возразил он.

Она презрительно хмыкнула:

— Что такое свобода? Это выдумка для богатых и сытых.

Новый знакомый нахмурился, его серые глаза потемнели от гнева — похоже, слова Кэти задели его за живое. У нее снова появилось ощущение, что от него исходит опасность.

— Свобода — не выдумка! — убежденно сказал он, пронизывая ее взглядом. — Она может стать реальностью, если у людей хватит смелости ее завоевать! Или ты считаешь, что с рабством надо мириться?

— Вы говорите, как бунтовщик! — воскликнула Кэти, изображая волнение. — Это не опасно — вести такие подстрекательские разговоры?

Гнев ее собеседника тут же улетучился.

— Какие разговоры? — уже совершенно спокойно спросил он. — Мы просто беседуем с тобой о рабстве, а оно разрешено в колониях нашего доброго короля Георга на совершенно законных основаниях.

Кэти уставилась на него, чувствуя невольное восхищение этим человеком. Неудивительно, что он преуспел в шпионаже! Похоже, любой, кто попробует спровоци-ро-вать его на нелестный отзыв о короле, обречен на неудачу.

— Вы только что рассуждали, как бунтовщик, а через минуту заговорили, как лояльный королю подданный, — заметила она. — На чьей же вы стороне на самом деле, мистер Смит?

— Я на стороне правого дела, — не задумываясь, ответил он, и Кэти еще раз восхитилась ловкостью, с которой он избежал прямого ответа. — Мы с Мунро — давние друзья. Если ты дашь слово, что не станешь его обкрадывать, я позволю тебе остаться.

Кэти едва не рассмеялась — ну и наглец!

— Вы позволите мне остаться? — саркастически переспросила она. — Кто вы такой, чтобы здесь распоряжаться?

— Уверяю тебя, у меня на это больше прав, чем ты думаешь, — сказал он, бросив на нее многозначительный взгляд. — Бедняга Эндрю, который убедил Дэвида взять тебя на работу, просто не устоял перед твоей красотой и беззащитностью.

— В отличие от вас… — пробормотала Кэти, поежившись от неприятного ощущения, что он видит ее насквозь. Этот Джон Смит, оказывается, прекрасно понял ее игру!

— Нет, милочка, ошибаешься! — осклабился ее новый знакомый. — Я люблю красивых женщин.