Мадам Змея

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! — кричала девочка.

Она не замечала, что Алессандро спокойно стоит и смеется над ней. Она была ослеплена яростью.

В комнату вбежала женщина.

— Позови кардинала или госпожу Клариссу. Герцогиня обезумела.

Он по-прежнему стоял, не двигаясь, хотя его нельзя было назвать спокойным юношей. Он улыбался, глядя на кровь, которая текла из ранки на руке, укушенной Екатериной.

— У этой бешеной герцогини острые зубы! — пробормотал он, обращаясь как бы к самому себе.

И вдруг Екатерина заметила высокую фигуру кардинала, которого сопровождала Кларисса Строцци. Девочка отвернулась от Алессандро и испуганно посмотрела на них. Усталые глаза кардинала выражали неверие в то, что видели его глаза, но Кларисса Строцци тотчас облекла свое изумление в слова.

— Екатерина Мария Ромола де Медичи! — сказала она. — Я не могу поверить, что ты, вопреки всем нашим стараниям, способна на такое поведение.

Екатерина заметила, что лицо Алессандро обрело такое же изумленное выражение, какое застыло на лицах кардинала и тети. Девочка в гневе выпалила:

— Но… он отравил мою собаку… моего дорогого маленького Федо. Он отравил Федо… самым жестоким образом. Он слишком труслив, чтобы тронуть меня, поэтому он убил мою маленькую собаку…

Ее голос дрогнул, и она горько заплакала.

— Замолчи! — приказала Кларисса. — Мы не желаем слышать подобные речи. Отправляйся к себе в комнату. Оставайся там, пока тебя не позовут.

Екатерина, обрадовавшись возможности уйти отсюда, выбежала из комнаты. Несчастная и растерянная девочка остановилась, лишь оказавшись у себя. Гвидо поприветствовал ее; она обняла его и снова зарыдала. Он лизнул ее лицо; смерть Федо была их общей бедой.

Екатерину вызвали в покои кардинала. Она оказалась в комнате, напоминавшей тюремную камеру. Кардинал редко пользовался ею; она существовала для подобных случаев, остальная часть его покоев была обставлена весьма роскошно, в соответствии с положением этого человека. Кардинал, Кларисса Строцци и Екатерина сели на стулья, которые напоминали троны. Ноги Екатерины не доставали до пола; ее лицо было серьезным, лишенным всякого выражения. Она не смела показывать свои чувства, поскольку тетя Кларисса не спускала с нее глаз. На полу растянулся Гвидо. Он недавно съел то, что ему дали. Екатерина должна была наблюдать за его агонией. В этом заключалось наказание. Она любила своих собак. Она любила их так сильно, что попала в ловушку и, точно плебейка, продемонстрировала свою ярость. Поэтому сейчас она должна была бесстрастно наблюдать за ужасными страданиями ее любимого друга.

Екатерина знала, что задумала тетя Кларисса. Это был необходимый урок. Все эмоции следует сдерживать. Они — проявление незрелости. Екатерине следует усвоить — для нее не должно существовать ничего более важного, чем процветание великого и славного дома. Алессандро был виновником инцидента, но тетя Кларисса видела в нем бастарда с сомнительным происхождением, и больше никого. На его поступок можно закрыть глаза, в то время как Екатерина нуждается в уроке.

Бедный Гвидо! Он уже начал испытывать жестокие страдания. Екатерине хотелось закричать: «Прекратите! Убейте его поскорей. Не позволяйте ему мучиться. Сделайте больно мне… но не Гвидо. В чем он виновен?»

Молчи! — приказала она себе. Девочка плотно стиснула губы. Не показывай своих чувств. Глупая маленькая Екатерина, если бы ты не показала Алессандро, как сильно любишь своих собак, ему бы не пришло в голову причинить тебе страдания подобным образом. Если бы ты скрыла чувства, охватившие тебя, когда ты узнала о гибели Федо, сейчас Гвидо не корчился бы в агонии, а счастливо лежал на твоих руках. Глупая Екатерина! Пусть хоть этот урок пойдет тебе на пользу.

Они смотрят на тебя: тетя Кларисса, пекущаяся лишь о величии дома; кардинал, стремящийся сохранить расположение Медичи.

Если она проявит чувства, следующей жертвой станет ее любимая лошадь. Она не должна плакать. Она должна смотреть на этот кошмар; пусть ее сердце разорвется, но она обязана скрыть свои эмоции.

Она сидела, стиснув руки; она побелела, начала слегка дрожать. Но глаза, глядевшие на тетю Клариссу, были сухими, бесстрастными. Тетя Кларисса осталась довольна.

Екатерина, Алессандро и Ипполито в сопровождении свиты и слуг совершили долгое и утомительное путешествие через Тоскану в Рим. Флоренция и Венеция, возможно, являлись самыми красивыми городами Италии, но самым гордым был Рим. Вечный город! Как величественно он раскинулся на семи холмах! Его окружали красноватые склоны Апеннин и сверкающее Средиземное море.

Святой Отец собирался устроить аудиенцию для молодых членов его семьи; он получил сообщение об их дурном поведении от строгой Клариссы Строцци. Она утверждала, что кардинал Пассерини проявляет чрезмерную снисходительность. Требовалось вмешательство Святого Отца. Климент никогда не упускал шанса повидаться с Алессандро. Значит, состоится посещение Рима, самого Ватикана. Екатерина обрадовалась, она любила путешествия; перемена в скучной монотонной жизни была для девочки желанной.

Они въехали в город; люди, стоя на обочине, наблюдали за их торжественным прибытием. Екатерина заметила, что лица были хмурыми, вместо радостных приветствий звучал ропот. Но красота города заставила ее забыть о толпе. Впереди появился собор святого Петра, еще не достроенный, величественный и впечатляющий. Этот огромный храм воздвигли в саду возле Цирка Нерона, на месте погребения святого Петра, принесшего себя в жертву и погибшего мучительной смертью. Святой Петр страдал, но он навсегда останется в памяти людей, его именем назвали большой собор. Император Нерон, по приказу которого святого Петра подвергли пыткам, убил себя. Кто одержал победу — святой или тиран?

Аудиенция у папы состоится на следующий день после их прибытия в Рим; они пойдут через залы, заполненные приближенными Святого Отца в рясах из красного домаста, в комнату для аудиенций, где Его Святейшество примет своих гостей. Екатерина видела своего родственника лишь в торжественной обстановке, его резиденции. Они пойдут процессией по Ватикану, поднимутся на холм, под которым течет Тибр, увидят дворцы, реку, Сикстинскую капеллу, старую крепость Сент-Анджело.

Климент радовался тому, что дети находились в Риме. Он охотно оставил бы их здесь, но обстановка была непростой. Не то чтобы это сильно беспокоило папу. Он был уверен в своей силе и не сомневался в том, что сумеет подавить недовольство народа. Он знал, что люди разочаровались в нем; они считали, что волнения в Италии вызваны той политикой, которой он придерживался в своих отношениях с главными монархами Европы — тремя самыми могущественными людьми этого беспокойного времени: французским королем Франциском, испанским монархом Карлом и властителем Англии Генрихом. Тщеславный Климент считал, что он, Святой Отец, Джулио де Медичи, папа Климент Седьмой, стоит выше этой троицы.

Он решил поговорить с каждым из трех детей отдельно, наедине; тогда он сможет обнять Алессандро без свидетелей, скрыв от остальных свою любовь к этому мальчику. Он сказал своему управляющему, в обязанности которого входило повсюду сопровождать папу: «Я хочу встретиться с каждым ребенком в отдельности. Пусть их приведут ко мне по очереди».

Величественный человек в черно-пурпурной сутане отвесил низкий поклон и отправился в покои Монсеньора, чтобы сообщить ему желание Его Святейшества.

Первой к папе отправилась Екатерина. Этого требовал этикет. Она робко подошла к креслу, на котором восседал облаченный в черно-белую мантию Святой Отец. Девочка опустилась на колени, папа протянул ей руку, чтобы она поцеловала перстень с изображением святого Петра.

Она едва коснулась его губами, не испытывая почтения к металлической печатке. Ее воспитывали в духе отрешения от всех эмоций. Она смотрела полузакрытыми глазами на перстень, получая благословение; Екатерина прочитала на печатке имя своего родственника, разглядела изображение святого Петра, который забрасывал сети, сидя в лодке.