Хозяйка Фалкохерста

По прошествии еще одной недели Маклин совсем перестал надеяться на возвращение Большого Джема. Тот никогда еще не отсутствовал так долго. Видимо, произошло что-то серьезное, помешавшее ему вернуться. Как бы он действительно не сбежал! В таком случае его целью должен был стать крупный город вроде Мобила, Нового Орлеана или Нашвилла, где была возможность сойти за свободного цветного. Впрочем, поразмыслив, Маклин пришел к выводу, что Большой Джем не из таких. Деревенский житель, он понятия не имел о городской жизни и всегда довольствовался своим размеренным существованием в Элм Гроув, усердно трудился, не отличался ленью. Если у него и был какой-то изъян, то только склонность к отлучкам.

Жизнь в Элм Гроув катилась по накатанной колее. Тема исчезновения Большого Джема уже не занимала умы, как прежде, хоть и всплывала время от времени в разговорах. Минуло еще несколько недель, и о нем совсем забыли. Больше всего по нему скучали его постоянная сожительница и Лукреция Борджиа. Джубо полностью ее удовлетворял и каждую ночь спал рядом с ней на полу в чулане позади кухни, однако Большому Джему был присущ особенный магнетизм, поэтому она все равно беспрестанно вспоминала о нем, хотя не ощущала больше прежнего телесного беспокойства. Забыть общество Большого Джема оказалось свыше ее сил.

Однако прошло время, и у Лукреции Борджиа появилась важная новость, которой она поделилась с хозяином однажды во время завтрака, дождавшись, когда миссис Маклин удалится в гостиную. В ее голосе звучала гордость.

– Я беременна, масса Маклин, сэр. – Она сияла. – Вы получите от меня заправского младенца! Джубо оказался парнем что надо. – На самом деле Лукреция Борджиа не была уверена, кто ее оплодотворил – Джубо или Большой Джем во время их последней скоротечной встречи. Впрочем, кто бы ни был отцом, она гордилась, что может сообщить хозяину столь приятную новость. Это повышало ее ценность в его глазах.

– Значит, Джубо наконец выполнил поручение?

Маклин хотел было рассмеяться, но вместо этого так закашлялся, что был вынужден встать и выйти из-за стола. Миссис Маклин ждала его в гостиной. Она принудила его прилечь на диван. Пятна крови на тряпке, которой он пользовался в качестве платка, не на шутку испугали ее.

– Во всем виноваты волнения из-за Большого Джема, – объявила она Лукреции Борджиа и Далиле. – Этот негодник обошелся массе Маклину в восемьсот долларов. Он мог бы избавиться от него и получить обратно ту же сумму. А теперь бесстыжий Джем оставил нас с носом. Хорошо хоть, что мы его не заложили, – добавила она.

Полежав некоторое время на диване, Маклин вскоре пришел в себя, чтобы подняться. Его ждали дела; без его присмотра все мигом развалилось бы. Без надзора со стороны белого человека хозяйство неминуемо пришло бы в упадок, а он оставался на плантации единственным, кому было до этого дело.

Беременность не умерила трудолюбия Лукреции Борджиа. Она по-прежнему вставала ни свет ни заря, зная, что ей предстоит кормить хозяев трижды на дню. Однако постепенно кухарка сделалась грузной и неуклюжей, что свело на нет ее обычную прыть. С увеличением живота ее характер отнюдь не смягчился, и бедная Эмми, крутившаяся теперь вдвое быстрее, чем раньше, нередко получала от нее подзатыльники. Джубо был снова водворен в конюшню, так что теперь по ночам Лукреция Борджиа страдала от одиночества. Ей не оставалось ничего другого, кроме надежды, что после рождения ребенка ей позволят вернуть Джубо обратно. У этой надежды были основания: ведь получила же Летти назад своего Дейда после того, как в конце концов забеременела и произвела на свет малыша!

Маклин, довольный намерением Лукреции Борджиа увеличить население его плантации, все равно не отказался от прежнего плана побывать у Оливера на плантации Спринг Бранч, чтобы подкупить негритянок. Ведь на данный момент он мог рассчитывать как на самок-рожениц только на Летти и на Лукрецию Борджиа, и чтобы процесс воспроизводства шел беспрерывно, ему требовалось еще четыре-пять рабынь. Об этом следовало подумать загодя, и Маклин упрекал себя за неповоротливость. Рабочему поголовью грозило сокращение.

Правда, у него теперь не было такого надежного производителя, как Большой Джем, что создавало дополнительные трудности, но оставались Дейд, Джубо и Альберт, к тому же он держал про запас кандидатуру Лайтфута. Этот субъект, должно быть, беден как церковная мышь, иначе не предлагал бы себя на роль производителя. С другой стороны, молодой человек не походил видом на оборванца. Маклин все же пришел к заключению, что таким способом Лайтфут зарабатывает на жизнь. Видимо, это занятие не вызывает у него отвращения, даже напротив.

Помощь подоспела неожиданно: из Марисбурга прискакал невольник, доставивший письмо от адвоката Маклинов, в котором сообщалось о кончине незамужней тетушки миссис Маклин, завещавшей племяннице кое-какие средства, каковые наследница решила потратить на приобретение пяти самок у работорговца Оливера. Ей всегда импонировала эта мысль, хотя для такой покупки им раньше пришлось бы заложить Элм Гроув; теперь необходимость в этом рискованном шаге отпадала. Худшее, что могло случиться с плантацией, – это старение и вымирание живущих на ней рабов. В связи с этим требовался постоянный прилив свежей крови, без которого рабочее поголовье утрачивало работоспособность.

Лукреция Борджиа разродилась примерно через месяц после Летти, ранним зимним утром, когда на земле лежал иней. Среди ночи, когда начались схватки, она покинула свой теплый угол в чулане при кухне и добралась в потемках до хижины старой тетушки Керри в невольничьем поселке. Тетушка Керри исполняла на плантации роль повитухи еще тогда, когда производство младенцев здесь было не менее ритмичным, чем производство хлопка. Лукреция Борджиа заранее заручилась ее обещанием оказать ей помощь. Стук в дверь убогой лачуги разбудил ее обитательницу. Лукреции Борджиа было предложено занять место хозяйки на тюфяке. Тетушка Керри развела огонь, подбросив в печь еще несколько сосновых поленьев, и нагрела кастрюлю воды. Однако ее хлопоты оказались излишними. Лукреция Борджиа была молода и сильна, как рабочая лошадка, и ребенок родился легко и быстро.

– Выскочил как пробка, – молвила тетушка Керри, приподняв младенца за ножки и несколько раз пришлепнув, чтобы заставить громко заверещать. – Прекрасный мальчуган. Вот обрадуется масса Маклин!

Лукреция Борджиа провела в хижине повитухи все утро, но потом поспешила в Большой дом, чтобы не опоздать с обедом. Она еще нетвердо стояла на ногах, однако не смогла оставить кухню без присмотра и только больше, чем обычно, обращалась в этот день за помощью к Эмми и Далиле. После обеда она набралась сил, чтобы самостоятельно оповестить хозяев о рождении мальчика – сильного, здорового, с более светлой кожей, чем можно было ожидать. Теперь она не сомневалась, что сын родился от Большого Джема.

Маклины поздравили ее, а мистер Маклин выудил из кармана серебряный доллар. Вручая награду молодой матери, он пообещал ей, что она будет получать по доллару за каждого своего младенца.

– Трудное же у тебя выдалось утро. Как твое самочувствие теперь, Лукреция Борджиа?

– Прекрасно, масса Маклин. Мне надо ухаживать за малышом, поэтому я сберегаю силы.

Маклин помахал вилкой, привлекая ее внимание.

– Я позволю тебе приглядывать за ним некоторое время, но не очень долго. Потом его нянькой станет Летти. Пускай забирает его к себе в хижину. Нам ни к чему крикливый младенец на кухне.

– Слушаюсь, сэр, масса Маклин, сэр. – Испытывая кое-какие материнские чувства, Лукреция Борджиа все же не слишком опечалилась, узнав, что ее скоро разлучат с сынишкой. Она уже предвкушала возобновление связи с Джубо и надеялась, что хозяин не будет ей в этом препятствовать.

– Я потому спросил тебя о самочувствии, что мне надо срочно привести в порядок две хижины. Теперешним их обитателям придется потесниться или даже перейти к другим. Хочу, чтобы ты проследила за уборкой. Хижины надо заново побелить, чтобы там все сверкало. Я поручаю тебе не саму работу, а только наблюдение за работниками. Скоро я привезу от мистера Оливера, с плантации Спринг Бранч, четыре-пять новых негритянок, чтобы восполнить нехватку в малышах.