Upheaval of the Medieval (СИ)

Ночью кухня спала ровно с одиннадцати до трёх, когда вставали первые помощники поваров, чтобы начать замешивать тесто и делать заготовки для блюд.

Юнги прислонился задом к одному из столов, заламывая пальцы и кривляясь, думая о том, что его ждёт, когда Хосок отойдет от шока и пойдёт его искать. От не хотел сбегать, но сорвался с места, не оглядываясь, не думая о том, что в следующую минуту пожалеет о содеянном. Хотелось вернуться к королю, упасть рядом с ним на колени и долго вымаливать прощение за свою трусость и глупость.

— Самое вкусное на ночь — рыбные коржи, — послышался голос совсем рядом, и Юнги удивленно обернулся, натыкаясь взглядом на источник звука.

— А ты ещё кто такой? — принц фыркнул, презрительно косясь на мальчишку, который сидел на полу. Паренёк тут же подскочил и вежливо поклонился.

— Никто, — мальчишка развернулся и с широко раскрытыми глазами уже собрался убежать.

— Стоять, — Мин крикнул, — отвечай на вопрос, мелочь, — Юнги оттолкнулся от стола и направился к мальчику.

— Чонин, господин, — мальчишка ещё разок поклонился, а Юнги рассмеялся.

— Я выгляжу таким грозным? — спросил он с улыбкой и схватил мальчика за руку. — Давай свои коржики.

— Но только по одному, иначе мне утром влетит, — мальчишка договорил, а потом ударил себя по лбу, — ой, вы же можете всё взять.

— Давай по одному, Чонин. Меня зовут Юнги.

— Господин Юнги, — парень протянул Мину корж размером с ладонь и быстро съел свой.

— Вот скажи, Чонин, что ты делаешь, когда провинишься? — Юнги откусил кусочек и прикрыл глаза, наслаждаясь изысканным вкусом.

— Прошу прощение, — парень неловко пожал плечами и уставился на жующего Юнги.

— А если о-о-очень сильно провинишься?

— О-о-очень сильно прошу прощение, — парень протянул на манеру Мина и почесал затылок.

— Ладно, спасибо, — принц кивнул и направился к выходу из кухни, который вёл прямо в сад.

Подышать свежим воздухом хотелось неимоверно, и он вдохнул полной грудью, подходя к одному из кустов, пытаясь сорвать розовую розу, что немного закрылась, ожидая утреннее солнце. Пустив немного крови, он обломал стебель и шипы, втягивая её аромат. Нежная и сладкая, как сам Юнги. Принц ещё немного постоял под луной и направился к кухне, целенаправленно идя в свою комнату, надеясь застать там короля. Он тысячу раз прокрутил в голове то, как будет извиняться перед королём, как припадет к его пухлым губам, сотрёт все недомолвки и недопонимания, оставляя лишь право на безграничную самоотдачу и желание.

Короля в покоях Мина уже и след простыл, но Юнги не отчаялся, лишь улыбнулся и впервые сам направился к покоям Хосока, сильно сжимая розу в руке. Ему хотелось, чтобы Хосок улыбнулся, притянул к себе, не думал о позорном побеге, ещё хоть разок подарил такое наслаждение.

— Простите, господин, — возле двери Юнги остановил слуга, — к Его Величеству нельзя.

— Почему это? — Мин цокнул, хмурясь.

— Приказ, — просто ответил парень, а Юнги застыл, отчетливо слыша женский высокий стон.

Он резко дернулся к двери и принялся колотить её со всей дури, разбивая костяшки о массивное дерево. Ему было плевать, что его пытались оттащить, а когда дверь открылась, на пороге стоял Хосок, обёрнутый одной лишь простыней, Юнги вырвался из рук слуг. Ниже сердца Чона отчетливо проступал «страх», а за его спиной слышалось мерзкое «Ваше Величество» из уст той самой Соа.

Сердце ухнуло вниз. Слёзы полились градом. Роза выпала с рук.

========== So you wanna start a war ==========

I can see you crystal clear.

Тэхён концентрировался на красной нити, обвязанной вокруг запястья правой руки принца. Ему хотелось, чтобы его лелеяли и любили, а не хватали за горло, мысленно выворачивая внутренности наизнанку. В детстве он часто слышал сказки об истинных парах, в которых добрый принц женился на своей предназначенной, даже если она была из простого рода. Вот только Тэхён теперь — слуга чужого государства, а не миловидная девчушка из тех самых сказок.

Мальчик вырывался, царапал руки Чонгука, но его хватка не ослабевала, наоборот, чем сильней билась в тисках жертва — тем сильней он сжимал тонкую шею, пытаясь сделать побольнее.

Тэхёну надоело. Смерть преследует его с того момента, как он сел в злосчастную повозку, покинул родной дом, потерял сестру. Так к чему теперь сопротивляться? Костлявая старуха и так возьмет своё, не важно, теперь, или через несколько дней. Мальчики вроде Тэхёна долго не живут. Истинный принца — ненужная слабость. В голове мальчишки набатом отдавались громкие слова, которые ему подкидывало воспаленное сознание. Он молил богов, чтобы всё прекратилось, чтобы руки исчезли, а гоняющаяся за ним темнота поглотила его, больше не позволила жестокому принцу измываться, причинять боль. Как же ему хочется умереть. Безболезненно.

Он опустил свои руки, безвольно свесив их вдоль тела, и на миг улыбнулся, а сознание ускользало, прощалось и шептало, что в следующей жизни будет легче, как минимум потому, что там не будет Чонгука. И лишь на задворках полуживого разума, он сумел различить оголённую боль в глазах принца, слёзы, что стекали ровными ручейками по прекрасному лицу, и страх, что лишил жизни. Но Тэхён уже не понимал ничего, его лишённые кислорода внутренности буквально вопили, что недалеко до отключения. Тэхён тяжелой тушей упал на пол, принимая свой жалкий конец.

Внезапный поток воздуха, которым с ним поделился принц заставил Тэ закашляться, он отчетливо почувствовал сухие, горячие губы Чонгука на своих губах, а лёгкие жадно втягивали крупицы жизненно необходимого кислорода, забывая о том, что тот, кто сейчас спасает — причина того, что спасать нужно.

— Открой глаза, я не позволяю тебе умирать, — кричал Чонгук, размазывая слёзы мальчишки по своим щекам, а жестокости в его голосе не поубавилось, разве что ко всему добавились лёгкие нотки беспокойства, что-то и дело проскальзывали еле заметным дрожанием голоса.

— Ваше… — прохрипел Тэ, вглядываясь в чёрные глаза, видя, как комната кружится, а потолок почти что падает на него.

— Тихо, — перебил его Ким, обхватывая руками голову мальчишки. — Как тебя зовут? — Чонгук спросил шёпотом, проводя пальцами по шее, вызывая новый приступ кашля.

— Т-тэхён, — мальчик выдавил из себя, смаргивая с глаз влажную пелену.

— Почему именно ты, Тэхён? — всё так же шептал Чонгук, закрывая глаза. Он стоял на коленях перед лежащим на полу мальчишкой и Тэ всем нутром чувствовал, как жжётся метка под рёбрами, ему хотелось почесать её, может, нежно провести подушечками пальцев. Он бы улыбнулся, поддаваясь своей детской наивности, но чернота глаз принца не давала пошевелиться, оставалось лишь впитывать в себя черты лица истинного, чтобы потом, наедине с собой воспроизводить их в голове.

— Так юн, — на лице принца отобразилась брезгливость, и он убрал от мальчишки свои руки, шипя: — Даю тебе ровно одну попытку сбежать, но, если найду — поставлю на колени, и уж тогда ты будешь стоять на них вечность. Беги, — Ким подался немного вперед, — беги и молись, чтобы я не догнал. Прячься в винных погребах Чона, закапывайся в сено в конюшнях, но не забывай, что тебе не жить, если я ещё хоть раз буду лицезреть твое личико, — медленно проговорил Ким, поглаживая руку дрожащего мальчишки.

Тэхён громко всхлипнул и резко сел, от чего закружилась голова, подобрал под себя ноги и кое-как на них поднялся, чувствуя, что ещё миг — и он опять растянется на полу. Видя чертей в глазах Чонгука, у него действительно проскочила одна единственная мысль — бежать. Что есть силы, так, чтобы не нашёл, не заставил пожалеть, что на свет родился. Тэхён под непроницаемым взглядом принца дошёл до двери, а потом резко её на себя дёрнул, встречаясь с взглядом Чимина. Он резко запахнул свою разорванную рубаху, поклонился и, прошептав короткое «спасибо», резко дёрнулся в сторону, огибая статную фигуру Пака. Принялся бежать что есть мочи по коридорам, перескакивая по две ступеньки на лестнице, пока не оказался на кухне, где одиноко сидел Чонин, косясь на поднос с рыбными коржами. Тэхён упал в объятья друга и тут же позорно разревелся, являя миру все те слёзы, что так отчаянно рвались наружу.