Просто первая любовь (СИ)

Горничная посмотрела на меня, удивленная тем, что мне пришло в голову поухаживать за крестьянином, но промолчала. Я же был сыном врача. Может, решил пойти по стопам отца, кому какое дело?

Скоро Дик уснул, крепко-крепко. Дыхание его стало ровным. Я вышел на крыльцо бани и вдохнул в себя воздух полной грудью. Ну и ночь! Страшнее у меня в жизни не было.

Что-то продолжало сильно беспокоить меня, мучить изнутри, какая-то боль, досада, раздражение. И вдруг я понял. Труп Мориса. Он же был до сих пор там, в сарае. И нож. А это был не простой нож. Дядя Дика, брат его отца-пьяницы, был очень талантливым резчиком по дереву и изготавливал различные поделки, многие из которых украшали даже наш дом, в том числе, и ручки для ножей. Среди них не было ни одной одинаковой.

Ручка для Дика была тоже особенной, сделана на заказ и представляла и из себя лебединую голову с изогнутой шеей.

— Ты прекрасен, как лебедь, — сказал мне Дик, когда дарил его. — Будь так же тверд и опасен, как этот острый клинок.

Вся деревня знала, что этот нож принадлежал Дику. А потом он подарил его мне. Именно этим ножом я убил Мориса и оставил у него в шее. Таким образом, если все это обнаружится, в смерти гувернера обвинят именно Дика. За убийство в наших краях полагалась либо пожизненная каторга, либо смерть.

В очередной раз я позабыл о страхе. Словно невесомый, не чувствуя своего тела, я бросился в сарай. Я должен был срочно забрать нож, чего бы мне это не стоило. Уже светало, но на скотном дворе никого не было. Все отсыпались после ночного переполоха.

Дверь в сарай была приоткрыта. Я заглянул и обмер. Сарай был абсолютно пуст. Ни живого Мориса, ни его трупа внутри.

Я бросился к вороху соломы, на котором произошла эта преступная, кровавая драма. Чистая, сухая солома, ни кровиночки. Лихорадочно я перерыл ее всю. Ножа тоже не было.

Мне ничего не оставалось, как опуститься на землю, вцепившись пальцами себе в волосы и теряясь в догадках, что же все это значило. Был ли я действительно убийцей, или, все же, пока еще продолжал оставаться жертвой?

========== Глава 9 ==========

На следующий день события, связанные с падением Дика, отошли на второй план, так как, естественно, было обнаружено, что пропал мой гувернер. Вещи его были целы и на месте, а человек исчез. Все бурно обсуждали это странное происшествие. Крестьяне из окрестных деревень несколько раз прочесали лес, искали даже в озере.

Не удивительно, что я ходил зеленый. Куда же делся труп? Я этого даже предположить не мог! Никто меня не шантажировал, я не получал никаких записок. Прохаживаясь по усадьбе, я вздрагивал и боялся собственной тени. Мне все казалось, что Морис выскочит из-за угла, живой или мертвый, и вцепится мне в горло, чтобы осуществить возмездие.

Приезжали два жандарма из города, всех опрашивали, меня тоже. Я даже не помню, как это перенес. Мое волнение отец объяснил тем, что я был сильно привязан к своему гувернеру, с которым проводил много времени, и его исчезновение потрясло меня. Так или иначе, жандармы, ничего не раскопав, уехали ни с чем.

Горничные собрали вещи Мориса и отослали в город его родственникам. После этого мне дышать стало легче, а то я боялся проходить мимо его комнаты, мне все казалось, что я слышу какие-то звуки из-за двери. Меня замучила бессонница, чтобы уснуть, мне приходилось воровать немного макового отвара, который готовили для Дика. А вот совесть меня совсем не мучила.

За то, что он покалечил моего Дика, я возненавидел его при жизни и продолжал ненавидеть мертвого.

Друг мой остался у нас. Его разместили в одной из комнат для прислуги. Отец не выписывал его, так как опасался последствий травмы головы, а так было все в порядке. Дик быстро шел на поправку.

Наконец, измученный своей тайной, однажды я признался ему в убийстве Мориса и подробно рассказал, что произошло той страшной ночью. Дик слушал меня, вытаращив глаза. Я был готов ко всему, даже к тому, что он после этого от меня отвернется, но не мог больше держать все это в себе.

Оправившись от первого шока, Дик разразился отчаянной бранью.

- Эмиль, честное слово, если бы ты его не убил, это бы сделал я, не сомневайся!

- Я не знаю, вышло так, как вышло. Но ты понимаешь, что самое странное и страшное? Он же пропал!

- Если бы этот урод остался бы жив, стал бы он разве прибирать за собой кровь? Конечно, нет. Значит, тело кто-то спрятал. Раз тебя не шантажируют, скорее всего, этот человек хотел тебе помочь! Поэтому он и уничтожил все следы. Подумай, кто бы это мог быть.

Вот действительно, одна голова хорошо, а две - лучше. Я был так напуган, что такой вариант даже не обдумывал. Потрясенно я смотрел Дику в глаза, а он мне улыбался. Ему все ни по чем! Несколько дней назад он побывал одной ногой в могиле, чуть шею не сломал и до сих пор не мог ходить, а сиял, как пятак.

Я собрал письменные принадлежности, которые приносил с собой, так как посещал его под тем предлогом, что обучал этого невежественного крестьянина грамоте. Учеба продвигалась медленно, так как мы, не сколько зубрили азбуку, сколько ласкались и целовались. Зато родители мои не запрещали мне ходить к Дику, раз я затеял такое богоугодное дело. Мама даже с гордостью рассказывала об этом, моем начинании, каждому встречному. Еще бы, впервые в жизни я пытался сделать что-то полезное.

Я собрался уходить, весь загруженный своими мыслями, как Дик ухватил меня за руку и шепнул:

- Ночью придешь?

Я кивнул. Приходил к нему и ночью, конечно же. Куда мне было деваться от такой бешеной любви? Дик мог сломать руки и ноги, пробить голову, но член его все равно работал, как надо, и мой любовник был неутомим. Еще бы, друг мой целый день лежал, изнемогая от безделья, на хорошем питании он даже поправился. Никаких забот. А вот я весь окончательно исхудал и извелся на нервной почве.

В который раз я детально, во всех подробностях, вспоминал события той ночи. Кто же мог спрятать тело?

Недалеко был домик нашего крестьянина, скотника, в котором тот жил с женой и ребятишками. Но что-то я не мог себе представить, что бы этот краснорожий и вечно полупьяный балагур среди ночи тащил на себе труп гувернера, чтобы зарыть его где-нибудь в навозной куче.

Я сидел на подоконнике и уныло смотрел на улицу. Уже темнело, в сторожке у Гаврилы зажегся свет. Вдруг меня осенила одна мысль. Я накинул куртку и выбежал во двор, постучался к нему в дверь. Старик открыл мне, удивился моему визиту и пригласил войти. В домике Гаврилы было чисто и опрятно, пахло хлебом, мятой, свежим деревом. Я присел на лавку и спрятал глаза.

- Я потерял кое-что, - пробормотал я, густо краснея, не зная, что еще можно к этому добавить.

Да, кое-что! Всего-то, мелочь - труп. Гаврила, я потерял труп, ты, часом, не находил? Нет? Как жаль, а то я ищу, ищу, а он куда-то делся. Печалька. Да, я прирезал своего гувернера, когда он пытался меня оттрахать. Ничего особенного. Ну ладно, тогда, я пошел, спрошу еще у кого-нибудь. Если вдруг найдешь, то ты уж сообщи, мне так сильно его не хватает. Спокойной ночи.

- Не это ли ты потерял? - спросил Гаврила и протянул мне нож с рукояткой в виде головы лебедя.

Я поднял на него потрясенный взгляд. Итак, это был он. На глаза мои навернулись слезы, руки задрожали, я просто не находил слов.

- Я знаю все, что было той ночью, - сказал Гаврила. - Я видел, как ты выбежал из сарая, Эмиль, поэтому и спрятал тело, зарыл в секретном месте, где его никто и никогда не сможет найти.

- Господи… Но ты… Ты же меня не выдашь?

Старик выпрямился и произнес с достоинством.

- Всю жизнь я верно служу вашей семье. Начинал еще при твоем дедушке, был его конюхом. Он даже одарил меня своей дружбой. Времена тогда были не спокойные, в этих краях орудовала банда разбойников, и по ночам я дежурил на пороге его спальни, подложив под голову топор, оберегая сон своего господина.

Гаврила пристально смотрел мне в глаза, и я неожиданно понял, что он все знал про меня и Дика, но не осуждал, так как сам был близким другом моего дедушки, в чем сейчас и признался. Мудрый старик кивнул мне, читая мои мысли.