Черно-белое кино (СИ)

Я стояла так и зажмурившись ждала, что будет, вдыхая её запах, от тоски по которому проплакала всю ночь.

А потом её пальцы легонько коснулись моих волос, от чего по коже побежали мурашки, и опустились на плечи, и она сначала неуверенно, а потом всё крепче обняла меня в ответ.

- Аня, - прошептала она. – Аня…

И мы стояли вот так, молча, обнявшись посреди пустого больничного коридора. И я подумала тогда, что вот он, мой мир, то, что принадлежит только мне, та самая часть меня, без которой меня нет, без которой я это уже не я. Неотрывная часть меня самой. Она прямо здесь, и я обнимаю её.

За окнами неистовствовал ветер, обрывая, ломая, ударяясь порывами в стёкла.

Мы стояли так очень долго.

========== Глава 7. Доверие ==========

1

У каждого человека в голове целая Вселенная. Раньше мне не приходилось об этом задумываться, быть может, потому, что мои орбиты никогда ни с кем не пересекались. Лишь только соприкасались слегка. Родители, немногочисленные подруги, внутренний мир которых был подобен тонкой ледяной поверхности замёрзшего озера – можно ходить по ней, но самой воды коснуться нельзя, нельзя погрузиться в неё с головой - лёд не пустит.

И впервые мне захотелось провалиться под этот лед, быть может даже утонуть в мире Дианы. Я не боялась холодной воды, не боялась задохнуться и потерять способность двигаться. Ибо я устала ходить по одной поверхности. Мне хотелось превратиться в крошечную песчинку в огромной, необъятной Вселенной её мыслей. Просто быть там.

Но врываться вот так в чужой мир, нагло разбивать лёд, влезать туда, куда тебя никто не хочет впускать – всё это эгоистично. Я могла сколько угодно мечтать проникнуть в её внутренний мир, но она не хотела, она прятала его за всеми возможными замками, и больше того, от меня она его прятала особенно. Словно боялась вдруг стать слишком близкой.

Тогда она сказала, что ноги её больше не будет в больнице. Диана всегда держала слово, старалась во всяком случае. Из упрямства ли, из принципа, или ещё как, но она действительно больше не пришла. Да и я за следующую неделю зашла туда всего два раза, надеясь всё-таки встретить её, но натыкалась только на родителей. Мама Дианы сказала, что та сидит дома и готовится к экзаменам.

Дни каникул текли однообразной чередой одинаково серых вечеров под бубнящий где-то телевизор и наполненного горечью кофе и каким-то мрачным отупением утра. После того случая в больнице мы попрощались как обычно, и за «пока» больше ничего не последовало. Она не звонила мне и никак не напоминала о своем существовании. И я как-то жила с этим.

А потом мне подключили Интернет, где я стала просиживать долгие холодные ночи, накинув на плечи пуховую шаль, щёлкая кнопкой мыши и щурясь перед мерцающим в темноте монитором, потирая пальцами уставшие глаза.

Тогда я и решила начать изучение мира Дианы, хотя бы издалека. Я вспоминала всё, что интересовало её, и о чём я не имела ни малейшего представления, искала об этом какую-нибудь информацию и читала её с такой маниакальной жадностью, что перед глазами начинали прыгать чёрные точки.

До того, как я нашла в её комнате пыльную коробочку с фильмом «Детский час», я вообще не задумывалась, что, быть может, Диана интересуется подобным кино и любит его. Все, что ассоциировалось у меня с лесбийской темой – это какие-то извращённые гадкие фильмы, которые нормальный родитель ни за что не позволит смотреть своему чаду. Почему-то я была уверена, что кроме порнографии в них нет ничего, и уж тем более нет никакой возвышенной идеи и художественного вкуса.

И я стала искать эти фильмы на тематических сайтах и тогда же узнала, что и фильмы эти называются тематическими. А всё это дело называется коротко и ёмко – «тема». Про девушек нетрадиционной ориентации говорили, что они «в теме». Но мне это почему-то жутко не нравилось. «Свои и чужие», «темные и нетемные девушки» - мне хотелось только скривиться, когда я читала всё это. Я была явно не в теме.

Но Диана была такой. И пусть у меня язык не поворачивался сказать что-нибудь вроде «Диана в теме», но ведь она наверняка интересовалась всем этим и хорошо в нём разбиралась. Быть может, даже посещала какие-то клубы, встречалась с друзьями, похожими на неё, читала тематическую литературу. А всё, что интересовало Диану, автоматически становилось интересным и для меня.

И я смотрела все эти фильмы по ночам, когда в комнате родителей гас свет, при слабом звуке и прилепившись носом к экрану. Фильмы были разные, какие-то нравились, какие-то не очень, а некоторые потрясали до глубины души и заставляли меня плакать. Я плакала, когда смотрела «Если бы стены могли говорить 2» и «Потерянные и безумные». И даже над веселым «Представь нас вместе» точила слёзы в платочек. А потом я долго не могла уснуть, мне всё хотелось поделиться с кем-нибудь впечатлениями, но увы, никого темного под боком не оказывалось. Я знала, что всегда могу обсудить эти фильмы с Дианой, но не представляла, как начался бы этот разговор, если бы начался. «Знаешь, я тут посмотрела много фильмов про лесбиянок», так что ли?!

Всё это казалось мне каким-то неправильным и глупым. Ведь это просто Диана. Просто Диана, которая кормила меня корзиночками с клубникой, поправляла мой шарф и вытирала потёкшую тушь с лица. Которая принесла мне стакан воды, когда я никак не могла проплакаться, которая накрыла меня своим одеялом, которая всегда улыбалась мне, даже если было больно. Которую мне так хотелось обнять. И какая ещё тема?! Причём здесь всё это…

К концу второй недели каникул мне стало совсем тоскливо, а телефон мой, казалось, онемел, и только изредка я бросала на него злые взгляды. А потом и вообще забыла, и просто путешествовала по сети, открывая случайные ссылки, ни о чём уже не думая.

Тогда же я зарегистрировалась на пресловутом «В контакте», и нетрудно догадаться, кого я стала искать там первым.

Мне очень понравилась фотография Дианы, которую она поставила себе на аватарку. Чёрно-белая, разумеется. Не знаю, кто её снимал, но явно не меньший профессионал и талант в этом деле, чем она сама. Сердце привычно заныло, когда я смотрела на неё, такую узнаваемую, но другую, не такую, какой я привыкла видеть её в жизни. Я перерыла все её альбомы, но натыкалась только на бесконечные фото чужих людей. Тогда я бережно сохранила эту единственную маленькую фотографию в отдельную папку на компьютере, которую так и назвала «Диана». И даже улыбнулась от мысли, что теперь всегда смогу на неё посмотреть. А потом снова стало больно.

В Контакте у Дианы было много друзей, уже перевалило за сто пятьдесят, но это меня нисколько не удивляло. Она же крутая. Для них для всех она была крутой. А для меня - просто Дианой. Машиной старшей сестрой.

Последней записью на её «стене» была открытка с розами от некой Виктории Симоновой. Сердце бабахнуло в груди, когда я перешла на её страницу, но она оказалась закрытой, а добавляться в друзья к этой особе меня не тянуло.

Она была красивой. Эта Вика. Я долго смотрела на её фотографию, сделанную в таком узнаваемом стиле. Это Диана снимала её.

И сразу стало как-то пусто, Диана была «оффлайн», и я с тоской, облегчением и лёгкой досадой выключила компьютер. А потом долго смотрела на чёрный монитор, в котором отражалось моё усталое осунувшееся лицо. Я очень похудела в те дни.

Вика. Вика. Я начинала ненавидеть это имя. Я пыталась понять, сколь значительное место занимала эта молодая женщина в жизни Дианы. Когда Диана говорила в тот вечер на кухне, что у них всё кончено, её голос не выражал ничего. Казалось, что ей было абсолютно всё равно, что случится с этой Викой завтра.

Но я-то знала, что ей не всё равно. Потому что я видела, как изменилось её лицо, когда Вика пришла к ней домой, видела, как она побледнела и лепетала что-то невнятное, как прислонялась к бетонному проёму входной двери и тщетно пыталась унять мелкую дрожь в руках.

Эта женщина сильно обидела её. Настолько сильно, что Диана, быть может, даже от самой себя скрывала свою боль под маской равнодушия и пустых бессмысленных улыбок. Обидела Диану. Уже только за это я ненавидела её.