Вопросы цены и стоимости (СИ)

- Это сделал я?.. - внезапно раздался тихий и неуверенный вопрос. Юноша сосредоточенно рассматривал багровые с синевой рубцы, выступавшие из-под сбившихся рукавов.

Хедва замерла, до хруста сжимая гребень: о, если бы можно было солгать!!!

Ложь во спасение не такое уж зло. Если бы можно было что-то придумать и как-то обойти обстоятельства появления этих ран на руках ее мальчика, действительно навсегда стерев из его памяти страдания - она бы не колебалась!

Но увы, найти оправдания, которые могли бы заслонить собой жуткую правду и оградить от нее Равиля хоть как-то - было невозможно.

- Да.

Она ощутила, что Равиль содрогнулся всем телом, но следующий вопрос был еще мучительнее для обоих:

- Почему?

Не сразу найдя в себе силы заговорить, Хедва тяжело поднялась, пересев так, чтобы юноша мог видеть ее не напрягаясь, и вздохнула, ласково беря его руки в свои.

- Тебе было очень плохо... - медленно произнесла женщина, с горечью вглядываясь в требовательно и ожидающе распахнутые навстречу серые глаза. - Очень больно и страшно. Тебя оболгали и обманом убедили во лжи, угрозами заставили отказаться от семьи, заставили поверить, что ты совсем один и нет никого, кто бы тебя любил и помог... Что нечего ждать, и только боль и унижения могут быть впереди.

Равиль напряженно хмурился, пытаясь осознать ее слова, и Хедва не стала искать отговорок, хотя для подробностей о своем прошлом - юноша пока не окреп, да и поправится достаточно еще не скоро.

- Да, - прямо и честно ответила она на невысказанный вопрос, - в твоей жизни было много страданий и горя! Куда больше, чем стоило бы помнить. И никто не вправе упрекнуть тебя в малодушной слабости потому лишь, что это решение в какой-то момент показалось единственно верным, чтобы уйти от мучений! Но я прошу тебя, вспомни и то, что у тебя есть друзья, которые не оставили в беде и спасли: мы не знали где тебя искать, приехали только днем позже и опоздали, если бы не они...

Голос женщины пресекся, но глубоко вздохнув, она справилась с собой, тем более что чувствовала, как ломко подрагивают в ее руках руки юноши, а допускать нового припадка было нельзя.

- Я прошу тебя, - не отпуская от себя, Хедва успокаивающе мягко поглаживала его ладони с тыльной стороны, - чтобы не случилось, - не забывай никогда, что у тебя есть семья! Не только я...

Женщина улыбнулась с тихой печалью.

- Или мой отец, твой дед, рассудок которого, как ни скорбно признавать это, помутился от горя и утрат. Медад, мой дядя, младший брат твоего деда, и его семья, - слава Богу живы и здравствуют. Дети Леваны, моей сестры, вполне благополучны... И все они, все, вплоть до старой няньки, которая пеленала еще твоего отца, - все они ждут твоего возвращения! Ты есть, ты был обретен снова, ты нужен нам - даже когда память вернется, главное помни это и не сомневайся... Никто больше не посмеет причинить тебе зло!!!

Равиль невольно вздрогнул, испуганный прорвавшейся вдруг страстностью женщины и пылом ее слов.

Чутко улавливая его тревогу, Хедва тщетно попыталась сдержать навернувшиеся на глаза слезы.

- Прости, маленький!

Но юноша заворочался беспокойно, дыхание участилось:

- Тетя... - он впервые назвал ее так, и Хедва все-таки заплакала.

- Тише, тише! Прости, что испугала, - она гладила изрезанные под рубашкой руки мальчика, лоб, легонько касаясь кончиками пальцев щеки и беззащитно откинутой шеи. - Да, тебе пришлось много раз сталкиваться с самой омерзительной подлостью, но я ни в чем тебя не обманываю! Сейчас здесь Давид, твой кузен... он очень помог мне, помог доказать твое доброе имя... помогает теперь, пока ты болен... Хочешь его увидеть?

Женщина вглядывалась в него с такой надеждой, что Равиль не осмелился бы протестовать, даже если хотел: отказываться, наверное, было бы совсем не хорошо, после всего того, что тетя для него делала. Беззвучно проговорив несколько раз имя нового родственника, он неуверенно кивнул, соглашаясь, и обреченно проводил взглядом почти выбежавшую за дверь Хедву.

Хотя горячность женщины была вполне понятна и объяснима, в отличие от нее Давид не лучился энтузиазмом, переступая порог комнаты больного юноши, - не из особой щепетильности относительно подробностей его прошлого, а лишь опасаясь чересчур его взволновать и нарушить не так давно стабилизировавшееся состояние.

А возможно, наоборот, убедившись, что рядом есть надежная опора, Равиль сможет справиться с глубоко въевшимся страхом и потянется к жизни? Кто скажет точно! Юноша выглядел так, будто любое неловкое движение способно доломать его, причиняя нестерпимую боль, а от взгляда становилось не по себе - как будто до сих пор он лишь телесно отошел от опасного края, душа же его по-прежнему пребывает за роковой чертой, с сомнением взирая на мир живых.

Равиль напряженно разглядывал медленно приближавшегося к нему молодого мужчину, и на лице юноши явственно читались замешательство и страх. Давид улыбнулся ему с мягкой доброжелательностью, но сдержанно, чтобы не оттолкнуть неискренностью, и присел поодаль, отгоняя в глубину острый укол скорби: во истину суров Господь! Испытывая Иова, он отнял и дом, и состояние, и семью, но у этого мальчика - взял даже сверх того, отнимая свободу, достоинство и честь, и даже возможность распоряжаться собственным телом, а под конец забрав еще здоровье и юность...

- Здравствуй, Равиль, - тепло произнес Давид, глядя в мерцающие льдинками непролитых слез серые глаза. - Я - Давид, сын твоей тети...

Что-то странное мелькнуло в глазах юноши, когда он посмотрел на Хедву, и та торопливо приблизилась, успокаивающе поглаживая его плечо:

- Давид сын моей сестры Леваны, как ты сын моего брата, - терпеливо повторила женщина прежние объяснения. - Он очень нам помогает!

Равиль судорожно вздохнул, комкая сухими пальцами одеяло, и виновато отвел глаза в сторону. Грудь его прерывисто и слишком часто вздымалась.

- Простите! Я вас не помню... - прошептал он.

- Ты и не должен был, - спокойно поправил его молодой человек, - мы не были знакомы.

Серые глаза в недоумении распахнулись, вновь обращаясь на него.

- Долгое время все были уверены, что ты тоже погиб, - ровно и честно ответил на невысказанный вопрос Давид. - Только недавно обнаружилось, что к счастью, это не так, и мы приехали за тобой, чтобы отвезти домой.

Равиль не смог бы передать, что почувствовал при этих словах, стало горячо и душно, сердце тяжело заворочалось в груди. Юноша бессознательно выгнулся на подушках, силясь протолкнуть внутрь себя еще хоть немного воздуха, и в панике ожидая, что вот-вот судорога окончательно перехватит горло, а он так и не успеет задать самый важный вопрос, но в следующий момент обнаружил себя в объятии Хедвы, ласково массирующей ему затылок, шею и плечи.

- Тише, мальчик мой, тише! Все хорошо, успокойся... выдохни медленно, глубоко... А теперь так же медленно вдохни. Умница, Равиль! Дыши, мальчик, не бойся, не торопись... Видишь, все хорошо!

Дрожь напряжения понемногу отпускала тело. Юноша позволил уложить себя и поправить подушки, пелена перед глазами нехотя рассеивалась от легких прикосновений к вискам. Так значит, пустота и безнадежность, мучившие его при попытках вспомнить, хотя бы что именно связывало его с самоотверженно выхаживающей его женщиной до болезни, - не его вина, но они все равно никуда не исчезнут... - стрелочки ресниц повлажнели.

- Равиль, - юноша содрогнулся, почувствовав осторожное прикосновение к кисти, но Давид не отпустил его, легонько сжимая пальцы и продолжая с ласковой силой, - не нужно бояться меня или чего бы то ни было! Мы все с тобой, а я никогда не сделаю тебе ничего дурного! Ты - мой брат. Мой младший брат, и я обязан заботиться и защищать тебя!

И хотя вызванная неожиданным касанием паника почти улеглась, ладонь в руке мужчины так и не перестала вздрагивать: вот оно, то самое слово! Обязан...

- Почему? - глухо проговорил Равиль, ни на кого не глядя, - почему вы уверены, что я тот, кто вам нужен? Тот самый Равиль?