Любимый ученик Мехмед (СИ)

Отослав всех слуг, которые прислуживали правителю за трапезой, евнух сам подал Мехмеду блюдо с пловом, а затем сел на пятки возле скатерти, на которой стояли остальные яства, и начал восхищённо смотреть, как султан ест.

Евнух сложил руки на коленях, чуть склонил голову на бок и, глядя на господина, рассеянно улыбался. Ну, совсем как мать, которая смотрит на своего взрослого сына!

Сходство евнуха с женщиной ещё увеличилось, когда Шехабеддин всплеснул руками и умилённо произнёс:

— Ах, мой повелитель! Как ты повзрослел! Совсем мужчина и внешне, и в обращении. Как радостно мне видеть это! Будь у меня сын, он не принёс бы мне больше радости, чем принёс ты, когда позволил заботиться о тебе.

Эта лесть показалась Мехмеду одновременно и приятной, и неприятной:

— Тебе что-то нужно от меня, Шехабеддин-паша?

— И да, и нет, мой повелитель, — ответил евнух, сохраняя восхищённый взгляд. — Позволь мне ещё раз сказать, что ты очень умно вёл себя с визирами, когда раздавал им должности. Благодаря твоей дальновидности Халил-паша остался один, у него нет союзников. Это очень умно!

Юный султан не хотел поддаваться лести. Прожевав очередную ложку плова, он спокойно произнёс:

— Мои решения не могли бы состояться, если бы я не получал хорошие советы. Распределение должностей я обсудил с Заганосом-пашой по дороге из Гелиболу сюда. Благодаря письмам, которые ты слал ему в течение четырёх лет, Заганос-паша был очень хорошо осведомлён обо всех придворных делах, хоть и жил вдали от столицы. Благодаря твоим письмам Заганос-паша знал, с кем больше всего дружен Халил, а с кем — не очень. Мои разумные решения не могли бы состояться без Заганоса-паши и без тебя.

Шехабеддину-паше следовало истолковать такой ответ как желание Мехмеда проявить скромность, но евнух воспринял это как ответную лесть:

— Благодарю, мой повелитель. Я рад, что сумел принести тебе пользу. И сейчас, если мне будет позволено, я также хотел бы оказаться полезным.

— В чём именно?

— В том, чтобы удержать твоё преимущество. Ты разлучил Халила-пашу с его главным союзником Исхаком-пашой, но нельзя позволить, чтобы они снова договорились.

— А зачем им договариваться? — удивился Мехмед. — Исхак-паша захочет сделать это, только если буде недоволен, но он доволен, потому что поучил от меня высокую должность.

Шехабеддин всё продолжал восхищаться решениями своего господина, то теперь это звучало искренней:

— Да-да. Я сам видел, как Исхак-паша был доволен, услышав твоё решение. Главный начальник над всеми войсками в Азии — очень удачное назначение. Пускай едет отсюда в Азию и больше не ходит в гости к Халилу, и не говорит с ним. А переписываться эти двое вряд ли станут, ведь то, о чём они могли говорить в доме Халила, опасно доверять бумаге.

— Значит, нам нечего опасаться, — подытожил Мехмед, но евнух тут же возразил:

— Увы, я не могу сказать так о себе. Я опасаюсь, что Исхак-паша совершит глупость, если Халил станет склонять его к этому. Я опасаюсь, что Халил отправит Исхаку тайное письмо, где будет говорить о тебе дерзкие слова, а Исхак не удержится и ответит, даже понимая всю опасность этого шага. Он поступит глупо, но нам это всё равно повредит.

Мехмед покачал головой:

— Как можно уберечь кого-то от глупости? От неё не убережёшь.

— Можно попробовать, мой повелитель, — вкрадчиво проговорил евнух.

— Как?

— Думаю, Исхак-паша станет по-настоящему предан тебе, если оказать ему ещё одну милость. Отдай ему Алиме-хатун в жёны.

И опять в евнухе проявилось сходство с женщиной. Только что была заботливая мать, а теперь ещё и сваха! Из-за этих мыслей Мехмед не сразу сообразил, кого собрался Шехабеддин выдать замуж.

— Погоди, — нахмурился юный султан. — Ты говоришь про ту Алиме-хатун, которая была женой моего отца?

— Да, повелитель, — поклонился евнух. — Она принесёт нам пользу, если будет жить в гареме Исхака-паши, а не в здешнем гареме.

Мехмед преисполнился недоумения:

— Но ведь у неё на руках младенец, маленький Ахмед. Пусть он — мой брат, но она не оставит его мне. Получается, я должен отдать своего брата на попечение Исхаку-паше? Не слишком ли большая честь?

— Конечно, отдавать не следует, — поспешно согласился евнух: — Мы устроим брак Алиме-хатун с Исхаком-пашой лишь после того, как твой брат умрёт, а этого можно ожидать скоро. Маленький Ахмед оказался зачат тогда, когда здоровье твоего отца уже пошатнулось. Твой брат так же слаб здоровьем, как был твой отец в последние годы. Никто и не удивится, если этот ребёнок умрёт во младенчестве.

Многие при дворе удивлялись даже тому, что ребёнок появился на свет, ведь Алиме-хатун была старше матери Мехмеда и родила маленького Ахмеда в сорок лет. Чудо! Особенно для жены султана, ведь престарелый Мурат собрал довольно-таки большой гарем, где, конечно, жили женщины несравнимо моложе.

Маленький Ахмед стал вторым ребёнком Алиме-хатун, а двадцать пять лет назад она родила своего первенца, который, едва ступив в пору юности, внезапно умер.

Неожиданная смерть стала причиной того, что Мехмед, в то время одиннадцатилетний, оказался единственным наследником престола, был перевезён в Манису, впервые за многие годы увидел отца и нагрубил ему, упрекнув в невнимании, но Алиме-хатун вряд ли слышала об этом, а если и слышала, то забыла.

Она в те годы печалилась о своей потере. К тому же, будущее не предвещало этой женщине ничего значительного, ей предстояло тихо доживать в гареме, ведь возраст уже не позволял соперничать с юными наложницами.

Так она и жила — тихо и скромно, но два года назад вдруг попалась на глаза своему мужу, и тот счёл её привлекательной. Алиме-хатун снова удостоилась супружеского ложа и даже забеременела. Удивительно! Спустя столько лет забвения! И так же удивительно казалось то, что эта женщина, несмотря на возраст, счастливо разродилась, а в довершение череды счастливых событий ребёнок оказался мальчиком. Его назвали Ахмед.

Когда Мехмед впервые услышал эту историю, то подумал: «Наверное, моя мать надеялась на что-то подобное. Надеялась, что мой отец однажды увидит её и снова оценит. Вот Алиме-хатун ждала-ждала и дождалась, а мать умерла, ничего не дождавшись».

Эти мысли стали лишним поводом не любить нового брата. Ни одного из своих братьев Мехмед не любил. Все они только мешали ему так или иначе, а этот маленький Ахмед одним своим существованием вызывал чувство досады.

— Что ж, подождём и увидим, сколько он проживёт, — согласился Мехмед.

— А не желает ли мой господин поторопить ход событий? — вкрадчиво спросил Шехабеддин. — Ты властен над всеми в своём государстве. В том числе над своим братом и его жизнью. Если ты повелишь, его жизнь окончится.

Евнух очень хорошо изучил своего господина, поэтому не боялся говорить так. Шехабеддин знал, что юный султан не разгневается и не закричит: «Как ты смеешь предлагать мне такое!?»

— Я не вижу достаточной причины отдавать повеление, — спокойно произнёс Мехмед, но разговор ему всё же не нравился. Теперь стало понятно, почему Шехабеддин попросил своего господина не приглашать никого к трапезе, однако оставалось непонятным, почему евнух решил говорить о маленьком Ахмеде сам, без Заганоса-паши. Знал ли Заганос о том, что задумал Шехабеддин? Юный султан был совсем не уверен в этом, и потому беседа ему не нравилась.