Жюльетта. Том II

Вам, Жюльетта, уже известно, что произошло с Габриель дальше, по крайней мере, известна большая часть ее жизни; как я уже сказал, ей удалось разорвать супружеские узы и зажить жизнью свободной и счастливой женщины среди роскоши и радости плоти, а ее связь с министром гарантировала ей абсолютную безнаказанность. Я знаю, что был момент, когда вы, находясь в отчаянном положении, несправедливо заподозрили ее в предательстве и усомнились в ее верности, но теперь вы должны понять, что никогда не была она вашим врагом, и министр не сообщил ей о том, какую участь уготовил вам. Поэтому я больше не буду говорить о ней и сосредоточусь на собственных приключениях; в свое время вы услышите, чем они закончились, как мы снова встретились с Габриель и по какой причине выбрали местом жительства эту неприступную обитель злодейства и распутства.

Больше всего мое любопытство возбуждали северные столицы, туда я и направил свои стопы. Первой я посетил Гаагу. Незадолго до того правитель города женился на принцессе Софии, племяннице короля Пруссии. Только один раз увидев это восхитительное создание, я возжелал ее и не успокоился до тех пор, пока не переспал с ней. Софии было тогда восемнадцать лет, она обладала безупречнейшей фигурой и прекраснейшим в мире лицом, но настолько велика была ее распущенность, и разврат ее был настолько хорошо известен, что ее поклонников интересовали главным образом ее деньги. Я быстро навел все необходимые справки и храбро двинулся в атаку; я не возражал против того, чтобы оплачивать свои удовольствия, но был достаточно молод и силен, поэтому считал, что женщины должны взять на себя часть моих расходов в путешествии, и решил оказывать благосклонность только тем, кто был способен оценить ее.

— Мадам, — сказал я принцессе после того, как почти целый месяц сношался с ней, — я льщу себя надеждой, что вы оцените расходы, которые я понес ради вас; вы согласитесь, что редкий мужчина сравнится со мной в выносливости, и мало у кого найдется такой член, но в наш век, мадам, все это стоит денег.

— О, как вы облегчили мою задачу, сударь, — ответила принцесса. — Я предпочитаю, чтобы вы были в моей власти, а не я в вашей. Возьмите, — продолжала она, протягивая мне кошелек, набитый золотом, — и помните, что отныне я имею право потребовать от вас удовлетворять все мои страсти, какими бы необычными они вам не показались.

— Само собой разумеется, — кивнул я, — такой подарок ко многому обязывает, и я в вашем полном распоряжении.

— Приходите нынче вечером в мой загородный дом, — сказала София, — приходите один и не бойтесь: с вами ничего не случится.

Хотя от меня не ускользнули ее последние слова, тем не менее я не поддался страху в надежде лучше узнать эту женщину и выудить из нее побольше денег.

Я отправился один и в назначенный час был у ее дома; дверь открыла пожилая женщина и, не говоря ни слова, втолкнула меня в полутемную комнату, где меня встретила юная дама лет девятнадцати, красивая собой.

— Принцесса скоро будет, сударь, — сказала она голосом звучным и приятным. — А пока, как мне поручено, я попрошу вас дать мне клятвенное обещание никогда и никому не рассказывать о необычных ритуалах, которые вы здесь увидите.

— Ваше сомнение оскорбляет меня, мадам, — с достоинством ответил я, — и мне горько и больно слышать, что оно исходит от принцессы.

— А вдруг у вас появится повод пожаловаться? Вдруг в сегодняшней церемонии вам предстоит только роль жертвы?

— Я буду гордиться этим, мадам, и от этого молчание мое не будет менее надежным.

— Такой достойный ответ избавил меня от необходимости настаивать дальше, но я обязана строго выполнить приказ, поэтому мне требуется ваша клятва, сударь.

Я поклялся.

— Я хочу добавить, что если, не дай бог, вы не сдержите слово, вас ждет самая скорая и самая мучительная смерть.

— Мадам, — запротестовал я, — эта угроза излишняя, и то, как я выполнил ваше требование, должно было убедить вас в этом.

Но Эмма исчезла из комнаты, так и не услышав эти слова, и четверть часа я оставался наедине со своими мыслями.

Она вернулась вместе с Софией. Их вид и их состояние подсказали мне, что эти стервы только что бурно ласкали друг друга.

Эмма предложила мне раздеться.

— Вы же видите, что на нас ничего нет, — добавила она, заметив мои колебания, — или вы испугались двух обнаженных женщин?

Она помогла мне снять все одежды, вплоть до носков, и подвела меня к широкой скамье, на которую мне пришлось встать на четвереньки. Тут же раздался металлический щелчок, и вдруг все четыре мои конечности оказались зажаты железной хваткой, откуда-то снизу выдвинулись три острых лезвия; одно уперлось мне в живот, два — в бока, и я оказался в таком положении, что не мог пошевелить ни одним мускулом. Взрыв хохота был ответом на мои встревоженные взгляды, но всерьез я забеспокоился, когда увидел, что обе женщины взяли в руки длинные многохвостые плети с железными наконечниками и приблизились ко мне с угрожающим видом.

Через двадцать минут флагелляция закончилась.

— Иди сюда, Эмма, — позвала София свою наперсницу, — будь умницей и поласкай меня рядом с нашей жертвой: я люблю совмещать любовь и ужасы. Давай разогреем свои куночки перед этим несчастным, радость моя, и полюбуемся, как он будет извиваться, видя наш оргазм.

Эта бесподобная шлюха королевских кровей позвонила в колокольчик, и перед ней предстали две пятнадцатилетние девочки красоты неописуемой; они быстро сбросили с себя одежду, разложили передо мной подушки, на которых лесбиянки в течение часа предавались скотским удовольствиям: то и дело то одна, то другая, извиваясь, подползали почти вплотную к моему лицу, провоцируя меня своими прелестями, наслаждались произведенным эффектом и громко смеялись над моей беспомощностью. Как легко догадаться, главную роль в этой бесстыдной драме играла София: все действо было направлено на нее, все происходившее служило утолению ее похоти, и я, признаться, был поражен таким опытом, таким искусством и таким бесстыдством столь молодого создания. Как и каждая женщина, имеющая слабость к своему полу, она изнемогала от восторга, когда ей облизывали влагалище, и сама, с неменьшим восторгом, сосала ту же часть тела своих наперсниц. Но принцесса не ограничивалась этим: она заставляла сношать себя сзади и спереди искусственным фаллосом и платила услугой за услугу. Когда же возбуждение блудницы достигло предела, она сказала: