Секс и деньги. Сборник романов (ЛП)

Так я переступил грань.

В следующий раз купил «Макэванс Экспорт». Потом «Кроненбург 1664», за ним две банки светлого пива и бутылку (бутылку, заметьте, какое изящество) «Гиннеса», а потом… в общем, в конце концов, вот он я – стою у кассы с бутылкой белого сухого, – мать его разэтак, – вина. Выбор алкоголя должен был убедить работающую в магазине женщину, что я настоящий урбанист с широкими взглядами на жизнь.

Затем наступило фиаско: я онемел. Ну и ладно, подумаете вы, о чем там особо беседовать: нет ли у вас этого вина в графине? Но, что печально, я не просто потерял дар речи, скорее, потерял слова, издавая невнятные звуки.

Понимаете, у меня есть одна беда. Я неплохо владею языком. Я, конечно, не великий рассказчик, но вполне способен складывать звуки для слововыражений. Мне ничего не стоит общаться с женщинами, разговаривать с ними, не испытывая неловкости и не попадая впросак самым нелепым образом: все-таки я учился не в общеобразовательной школе. Даже привлекательные женщины не мешают использовать средства коммуникации (я вполне освоил навык общения с высунутым языком). Но если женщина кажется не просто привлекательной, а вызывает особые чувства, это еще до меня не доходит, даже если моя способность общаться с ней по-взрослому стремительно пикирует до нуля.

Покупая бутылку освежающего «Шабли», пачку «Мальборо» и упаковку свиных обрезков, испытывая дьявольское искушение к Саре, решил что нет мне дела до английского языка. Я явственно ощущал, как слова шагают по мне и беспомощно падают на пол, летят кубарем, споткнувшись о мои ботинки, разбегаются врассыпную прочь от прилавка, отскакивая от магазинного пола как крохотные мячики. Вместо того чтобы лишь произнести: «Нет, спасибо» (ответ на обычный вопрос «Что-нибудь еще?»), потому что ничего больше не требовалось, а потом: «Спасибо, счастливо», всего-то господи! Но едва я пытался уцепиться за предложение, слова словно сдувало ветром, и я не мог их поймать. Будто вы ловите пух чертополоха, и само движение вашей руки в воздухе мгновенно срывает неуловимую пушинку за пушинкой, вы открываете сжатую ладонь, а там пусто. Я просто стоял, уставившись на нее, мне казалось, это длилось лет десять (все девяностые) с бессмысленной дикарской усмешкой на лице. Потом собрался и, приложив все усилия, издал странный звук, напоминающий смех Гуфи в мультфильме, и вышел из магазина. Я пришел домой, за десять минут выпил «Шабли» и на следующее утро проснулся на ступенях лестницы со спущенными штанами (хочется верить, что я все-таки старался добраться до кровати).

Все могло брести таким презабавным образом по накатанной дорожке, пока бы моя печень не взорвалась, а Сара не нашла бы новую работу. Пару раз я пробовал что-нибудь сказать: «Так ты живешь поблизости?», или «А что ты делаешь после работы?», или даже «Кстати, а как тебя зовут?» При первой попытке, вот-вот собравшись произнести долгожданные слова, в магазин зашел кто-то еще, я струсил и смылся. Вторая попытка закончилась тем, что я умудрился купить коробочку с пятьюдесятью зонтиками для коктейлей. Неудача постигла меня дважды, так что я поступил так, как поступил бы на моем месте любой разумный мужчина, – ретировался в убежище в ожидании чуда.

И чудо приключилось.

Пусть не совсем чудо, но, по крайней мере, стечение обстоятельств. В то время я все еще работал в газете. После работы несколько сотрудников отправились в паб праздновать какое-то событие (не помню, по какому поводу, но, конечно, склонить группу журналистов к вечернему распитию так сложно, что повод, должно быть, был очень значительным).

Мы сидели и обсуждали насущные вопросы дня, как вдруг в бар прогулочным шагом вошла Сара, плотно окруженная друзьями. Девушка по имени Беверли только что получила окончательное решение суда о разводе, и они зашли пригубить по рюмочке перед тем, как отправиться в клуб. К тому же подружка Сары оказалась кузиной ассистента нашего выпускающего редактора. Она быстро нашла способ вогнать его в краску. Таким образом две наши компании смешались. Все шло как по маслу. Я оказался рядом с Сарой в обществе, но мне не надо было придумывать умных фраз. Я мог, не торопясь, непринужденно вставлять изредка что-нибудь вроде «Да…» или «Ха-ха…», подавая голос с периферии, что было достаточно для того, чтобы вписываться в происходящее. Я даже вычислил, что ее зовут Сара. «Запомни, дружище, – сказал я себе, – пригодится чуть позже». Когда я берусь за дело, меня уже не остановишь, правда-правда.

Девушки почесали в клуб, и некоторые из парней отправились вместе с ними. Честно говоря, клуб оказался провальной идеей. К концу пребывания в пабе дела мои шли неплохо. Я подрулил к тому месту, где стояла Сара, так что наши предплечья соприкасались, и не так уж редко. Я произнес целую фразу целиком («Я на минутку отойду в туалет»), конечно, она была адресована всей группе, но мои глаза задержались на ней. Я даже предложил ей чипсы, и – представляете – она взяла! Однако клуб погубил все наработки, и меня выбросило в душный, вонючий, содрогающийся ад. Проведи мы еще один час в пабе, и я, возможно, отважился бы и отвесил: «У тебя красивая цепочка» (в этот момент мы бы уже, как полагается, нетерпеливо теребили ширинки друг у друга на джинсах). Но говорить такое в клубе полный глупеж, потому что даже выдай я эту очаровательную ерунду, услышать что-либо на фоне оглушающего рева музыки было почти невозможно. В общем, все, что не укладывалось в пять слогов, произносить не имело смысла: фраза сразу же тонула в звуковом хаосе, к тому же приходилось слишком громко орать. Еще можно добавить, что танцую я в идиотическом стиле столетней давности. Просто катастрофа. Стоя в очереди у барной стойки, я случайно столкнулся с какой-то компашкой, и один завопил: «Ты тут поаккуратней, дедок!» Дедок. А мне, я повторюсь, было всего-то двадцать два.

Безумие продолжалось и продолжалось. Часами. Я наблюдал, как Сара танцует, и так нажрался, что, наоборот, протрезвел. Время от времени кто-нибудь из наших прекращал танцевать и устраивал пьяный дебош: подходил к стойке и кричал мне «Уаааа!» (а я кричал «Уаааа!» в ответ), заливал в глотку напиток и спешил вернуться на танцпол, чтобы двигаться там чуть не ползком! Когда наступило раннее утро, групповое сознание нашей компании наконец решило, что пора остепениться, и мы, как куча мала, вывалились на улицу, хихикая и спотыкаясь. Охрипшие, мы жадно глотали приятный прохладный кислород. Мы разбились на группы, чтобы ловить такси, и так как все еще считали, что на дворе ночь, то отправились продолжать веселье «в ночное убежище». Им оказалась квартира, которую снимала Сара с двумя подругами.

И я переспал с ней.

Как она была пьяна, даже господу не снилось в страшном сне. Сара была в бесчувственном состоянии и, казалось, может вырубиться каждую секунду. Во мне боролись чувства: передо мной – женщина, пригласившая меня в свою постель, но ее разум спит под воздействием алкоголя, вот такие дела. Какими принципами руководствоваться – исключительно ваше личное дело. Так что не мне кого-либо судить за сделанный выбор. Ситуация откровенна донельзя: вы желаете заняться с ней сексом, но в то же время мысль о том, что ее стошнит, сами понимаете – на кого, не особо прельщает. Я подумал, что лучше всего будет просто заняться друг с другом сексом, чем быстрее, тем лучше, что вполне предусмотрительно. Пока она ничего не соображает, ей и волноваться будет нечего, даже если ей потом станет плохо.

Все началось на кухне. Сара вошла туда, чтобы попить, и я оказался там же, потому что следовал за ней по пятам. Я был диво как остер на язык: «Хочется пить, да?» – спросил. Ухохочешься, потому что в этот момент она пила воду из графина, понимаете? Мы мямлили несуразицу, но не прошло и пары секунд, как вдруг начали целоваться. Насколько мне помнится, Сара сделала первый шаг, а не наоборот, и так будет занесено в историю, потому что она не помнит ни йоты из того, что происходило в течение всего вечера. После на самом деле прекрасных обниманий-целований она предложила мне отправиться в ее комнату. Оказавшись там, молча начала снимать платье – тонкую полотняную чуть хипповскую вещицу как раз в ее стиле. Сара схватила его за ворот и дернула через голову, выворачивая его наизнанку. Она отчаянно качалась, и платье застряло у нее на носу. В одежке запуталось не только лицо, но и поднятые вверх руки. Пытаясь высвободиться, она кружила по комнате и размахивала застрявшим на голове платьем. Воистину это был танец огромной каракатицы. Наконец она умудрилась освободить голову и, стащив платье, швырнула его в дальний угол комнаты с победным кличем: «Вот так тебе, сучка!» На ней не было лифчика, что сэкономило нам, по крайней мере, десять минут времени и предотвратило плечевые вывихи. Девушка упала навзничь на кровать и, извиваясь, стащила с себя трусики. И вот она лежала передо мной совершенно обнаженная.