Дракон. Тихий омут (СИ)

Однако, для нас, оборотней, все изменится уже вечером…

- Фромт! — Гаркнул шеф из своего кабинета, дверь которого была чуть приоткрыта.

Заснувший лирый оборотень подорвался, всхрапнув. Стоило взгляду обрести осмысленность, как он ринулся на зов, зацепив угол собственного стола и сдвинув его на треть.

«Мне бы столько силы», — подумал я, стоило Фромту скрыться у шефа. Предстоящий вечер заставлял сильно волноваться. Пальцы ныли от исколовшей их иголки — обрести спокойствие никак не удавалось.

Весна — время выбирать вожака и строить пару свободным оборотням. Ровно луну назад Верн вошел в круг, чтобы отстоять право альфы вести стаю. В этот раз за высокий статус вызвались поспорить двое молодых волков. Оба сильные, но недостаточно опытные, чтобы совладать с собственными эмоциями. В пылу сражения они быстро забыли об осторожности и бдительности, даря Верну легкую победу. Он играючи одолел обоих, даже не вывалив язык. Этого ожидали — в нашей стае он являлся беспрекословным лидером.

По законам оборотней, вторая луна после выбора вожака принадлежала парам. Волки подыскивали для себя подходящих партнеров на время или навсегда. Если хотя бы один из них не был готов завести потомство, на третью луну они снова становились свободными и могли проводить время с кем и когда пожелают.

Так что все волки отсыпались сегодня впрок, собираясь поспорить ночью за свободных омег. Но это будет после.

После того, как закончится бой за вожака.

Многие омеги желали составить пару одиночке Верну, но он отказывал им раз за разом. Говорят, в молодости он потерял истинного и с тех пор не желает вязаться с кем бы то ни было. Однако, нужно очень плохо знать наших омег, чтобы поверить, что они так просто отступятся, наметив цель. В этом им помогал статус Верна.

Являясь альфа-самцом, он не имел права нарушить обычай, гласивший, что любой свободный омега может поспорить за вожака без пары в кругу. И тот будет обязан покрыть победителя хотя бы раз той же ночью, в качестве награды. После этого альфа волен делать, что хочет: может оставить омегу себе, а может отвергнуть, не дожидаясь третьей луны.

Потому количество недовольных омег увеличивалось с неизбежным постоянством. Исполнив свой долг, Верн выпроваживал всех обратно в стаю, не желая связывать себя обязательствами на более долгий срок.

В этот раз судьбу собирался попытать я.

Рабочий день закончился, все спешили покинуть Отдел и вырваться поскорее из тесных застроек Омута. Несмотря на скромные размеры городка, оборотни стремились быть ближе к природе, не селясь бок о бок с другими расами, предпочитая уединение собственного народа. К тому же они не переносили холод камня и металла, которые в изобилии наблюдались куда ни кинь взгляд.

В желании уйти я был абсолютно солидарен с большинством, спешно подхватив небольшую котомку и закинув ее на плечо.

- Джайс, — окликнул меня шеф, прикрывая дверь кабинета, находящуюся по диагонали от моего рабочего места. — Опять копошишься?

- Уже ухожу. — И в подтверждение своих слов, я шустро заспешил к двери, оставляя Верна позади.

Шеф всегда лично запирал Дом правосудия и часто шел в поселение последним. Часто — потому что в последнее время я прилагал немало усилий, чтобы составить компанию альфе.

- Идем, — бросил он, размашисто зашагав по направлению к дому.

Мы вышли на Широкую — так называется главная улица в Омуте, и двинулись в южном направлении.

Погода стояла ясная, и нагревшаяся за день земля источала столько же тепла, сколько и апрельское солнышко — достаточно, чтобы прогреть каждую косточку, но еще слишком мало, чтобы заставить изнывать от жары. По мере того, как мы приближались к окраине, сворачивая на проселочные улочки с покосившимися заборами и неухоженными лужайками, мощеная дорога сменилась земляным накатом.

Идя с альфой бок о бок, я сверкнул на него вороватым взглядом из-под отросшей челки.

Я едва доставал макушкой до середины его груди. Высокий и крупный, он двигался бесшумно, уставившись острым нахмуренным взглядом перед собой. Загорелые скулы переходили в мощную челюсть с квадратным подбородком. Но даже плотная полоска рта не стирала животной привлекательности мясистых губ, к которым так и хотелось потянуться.

Скинув форменный китель, Верн остался в рубашке и первым делом закатал рукава, подставляя мускулистые, как вековые сучья дубов, руки солнцу. Обильная растительность покрывала их ниже локтя и до запястья. Густые вихры колечек на широкой груди выступали из-под расстёгнутого ворота. А запах… свежие сосновые иголки напополам с мокрой от дождя землей и тяжелый мускус самца в расцвете сил, отчетливо пробивающийся в смешении всего этого великолепия.

Не удержавшись, я тихонько вздохнул. Слишком громко, потому что чуткий слух альфы легко уловил мое неумение обуздывать собственные фантазии. Взгляд темно-карих глаз тут же коснулся моего лица, а я… я поспешил уставиться под ноги, делая вид, что ничего особенного не случилось.

Еще немного, и мы оставили городок позади, свернув на тенистую тропу, поросшую кустами пастушьей сумки. Дорожка была узкая, в какой-то момент пришлось идти по одному, чтобы уместиться. Оборотней это не тревожило, чем обильнее поросль, тем уютней мы себя чувствуем. И я был вполне согласен с собратьями — если бы только в данный момент мне не приходилось идти впереди Верна.

Как вожак, он всегда держал подопечных в поле зрения. Опасности рядом с Омутом не было никакой, это, скорее, происходило на уровне инстинктов. А вот сверлящие мою спину глаза ощущались более чем реально.

В такие моменты мое сердце натужно набирало обороты, а я старался смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не выглядеть неуклюжим увальнем.

Оборотни вообще невероятно ловкие и изящные существа — ярость звериной природы, выразившей в нас свои лучшие черты, уберегала от нескладности человеческой ипостаси. Увы, меня волшебный дар обошел стороной. Стоило мне оказаться рядом с Верном, как из рук сыпалось и падало все, что только возможно, я успевал атаковать каждый острый угол, мстительно оставлявший на моих бедрах синяки, однажды смог даже взять шкаф на таран, стукнувшись лбом. И все это на глазах самого недоступного и самого желанного волка в стае.

Я зациклился на нем с самой первой встречи.

Это было давно — три года назад, когда Верн и еще пара оборотней, обходя дальние земли, наткнулись на меня в лесу…

Одичавший, испуганный и готовый кинуться на любого, я чуть не бросился на оборотней, превосходивших меня численностью и размерами, но, вовремя осознав перевес сил, развернулся и кинулся наутек.

Они ринулись следом.

Я пробыл в волчьей ипостаси слишком долго, меня едва ли могли поймать. Я несся быстрее ветра, изворачивался и входил в повороты не хуже зайца. Нырял сквозь кусты и оставлял хлесткие ветви для глаз преследователей. Отлично зная участок леса, в отличие от волков, чей запах я ранее не ощущал поблизости, я использовал все преимущества местности. И вскоре, один за одним, они стали отставать.

Все, кроме огромного бурого оборотня, в ком я без труда опознал альфу стаи.

Я бежал, сколько позволяли силы. Поджарый, сухой, сытно пообедавший два дня назад, я несся не меньше часа. Но каждый раз оборачиваясь, я видел огромного зверя, висевшего на хвосте. Врезаясь когтями в сырую землю, я летел на последнем дыхании, но все попытки оторваться оказались тщетными.

Выбившись из сил, я повалился на землю, врезаясь носом в жирный мох и пачкая шкуру. «Что ж, если мой час пробил, — подумал я тогда, — от судьбы не уйдешь.»

Но оборотень не перегрыз мне глотку, как поступили бы многие с чужими беспризорными волчатами. Он приблизился очень спокойно, обнюхал меня с лап до ушей, а затем прорычал. Он желал, чтобы я поднялся.

Зачем?

Лапы предательски трусились, я уже смирился со смертью как с неизбежным роком, настигшим меня так неожиданно. Но альфа рычал очень грозно и слабая сущность омеги не смогла противиться.