Просто друг?.. (СИ)

Она и сама понимала, как глупо сейчас поступала. Могла оттолкнуть его, могла испугать этими словами, но, насколько она знала Саске, он останется непреклонен: даже ничего не ответив, он сильно прикусил нижнюю губу девушки, чуть оттянув — это послужило Сакуре наказанием за собственные слова, и она была совершенно согласна с этим. Хмыкнув, удовлетворившись её испуганным взглядом, он продолжил резко, грубо кусать её кожу. Спускаясь по чувствительной шее, оставил несколько засосов, распустившихся фиолетово-сиреневыми маленькими синячками, грубо прикусил мочку уха, из-за чего какая-то острая боль, будто кинжал, вонзилась прямо в позвоночник. Затем стал спускаться ниже, сильными и чувственными прикосновениями мозолистых, шероховатых широких ладоней сминая маленькую, аккуратную девичью грудь. Как бы Сакуре ни было больно, она терпела: закусив нижнюю губу, девушка тихо постанывала. Временами ей казалось, что она привыкала ко всему этому. А потом, когда он прикасался к особенно чувствительному месту грубо и резко, тут же тихо пищала или вскрикивала, сжимая волосы на его затылке и чуть оттягивая, будто стараясь отстранить.

— Тебе так хочется? — низким, глубоким, срывающимся голосом поинтересовался он.

Резко повернул её голову к себе, когда она только-только отвернула её в сторону и постаралась не смотреть в чёрный, угольный, затягивающий её куда-то на другую планету омут. От такого слегка хрустнула шея, но он, выпрямившись, даже ухом не повёл. И Сакуре нравилась эта грубость с его стороны. Да и сейчас Учиха выглядел особенно хорошо и привлекательно: вздувшиеся синеватые вены на руках от напряжения, казалось, еле заметно пульсировали в районе сгиба локтя, крепкая мужественная грудь под его майкой тяжело вздымалась, оставляя лишь маленькую надежду на то, что сердце его стучит значительно спокойнее, не поддаваясь частоте и тяжести дыхания. Прикусив нижнюю губу, опухшую от его укусов и поцелуев, девушка еле заметно качнула головой — большего не давала сделать его крепкая рука и длинные пальцы, обхватившие спину в районе позвоночника.

— Ну вот заткнись и получай удовольствие, — хмыкнул Учиха, кивнув ей и снова склонившись к груди.

Сакура еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Не то от счастья, переполняющего её где-то внутри от всей этой несколько наигранной грубости, не то от того, что на целый час, на целую ночь он будет только её, и больше ничей. Широко улыбнувшись, она посмотрела в потолок, и поясница, казалось, сама собой чувственно, подобно гитарной струне под умелыми пальцами музыканта, изогнулась навстречу его бёдрам. Тяжело дыша, девушка прикрыла длинные трепещущие ресницы, чувствуя, как его губы, немного шероховатые и тёплые, принялись исследовать чувствительную грудь, постепенно оголяя её от ткани майки. Её тело источало запах чего-то сладкого, но вместе с тем терпкого, горячего, что привлекало мужчину ещё больше: прижимая девушку к себе, от уткнулся кончиком носа в сплетение её рёбер, аккуратно прикусив кожу и оставив покрасневшее пятнышко после себя.

Учиха торопился так же, как и раньше. Не прошло и нескольких мгновений, как он вдруг перевернул её на живот, тем самым приподняв бёдра. Сакуру и не нужно было заставлять: чуть прогнувшись в пояснице, она подставляла его сильным рукам собственные бёдра, тяжело дыша и прекрасно понимая, что он будет делать дальше. Быстрый, резкий, сейчас такой грубый, нетерпеливый и жадный до того, что принадлежит только ему, он наклонялся, втягивая запах её густых мягких волос, властно сжимал их в собственных руках, как бы натягивая на себя и желая, чтобы она подняла голову, и только потом впивался горячими, тлеющими на коже поцелуями в шею, кусая хрупкие плечи. Сакура представляла, в каком состоянии вернётся домой: с многочисленными засосами и синяками, которых тональным кремом явно не спрячешь. Иначе придётся попросту перемазывать всё тело в надежде скрыть мужские отметины под косметическим слоем.

Невольно девушка усмехнулась, мотнув головой. Хотелось приподняться, хотелось снова встретиться с его губами и так же в ответ на его грубые поцелуи кусать их, сжимать между зубами, оттягивать и наслаждаться тем, как он будет хрипло постанывать от боли, граничащей с удовольствием, как это бывает в молочных коктейлях, когда мороженое растворяется вместе с остальными ингредиентами. По гостиной разносилось тяжёлое, срывающее, порой свистящее дыханием: встретившись наконец с её губами, Саске не планировал так быстро целовать её, втягивая запах кожи и наслаждаясь им. Перехватил грубо ладонью голову, повернув к себе, и тут же прикусил щёку, так же приподнимая бёдра, а затем, резко подняв её, чтобы она упёрлась ладонями в спинку дивана, наконец поцеловал её. На удивление Сакуры, поцелуй вышел довольно нежным. Аккуратно проведя кончиком горячего языка по её нижней губе, он скользнул внутрь, практически сразу вырвавшись наружу и не давая перехватить ей инициативу.

Протяжно и протестующе застонав, девушка опустила голову. Властные мужские руки грубо принялись стягивать с неё шорты — этого она уже никак не могла дождаться. Он расстёгивал их дрожащими руками, так что металлическая, противно звенящая пуговица то и дело тряслась, словно боялась оторваться. Одновременно он расстёгивал и ширинку своих бриджей — Сакуре хватило только одного звука, чтобы понять, что происходило. И все эти звуки проносились в голове с неким свистом, свойственным только быстрой и мимолётной комете, смешивались в один гул и оставались в ушах неприятным, звонким эхом, а затем как будто отражались в её изумрудных, чуть потускневших от желания глазах безоблачными искрами.

Пожалуй, Сакура понимала, что ему было нужно прямо сейчас, и она была согласна с этим, подставляя ему бёдра и чуть оттопыривая ягодицы. Она словно старалась показать ему, что хотела не меньше, чем он. Повернув голову к мужчине, она тяжело выдохнула, и глаза её тут же прикрылись: несмотря на то что Учиха торопился, делал он всё это слишком медленно. И она понимала, что он не успокоится, пока наконец не войдёт в податливое девичье тело: несмотря на то, что она прикрывала в надежде глаза, несмотря на то, что умоляюще смотрела на него, когда ресницы, подрагивая, резким взмахом устремлялись вверх, к тонким бровям, несмотря на то, что она с силой вцеплялась ногтями в обивку дивана, Учиха как будто дразнил её. И Сакура не знала, что хуже: то, что он проявлял к ней такой нездоровый интерес этой самой игрой, или то, что он так медленно тянул, как будто всё его желание пропадало при виде её несколько пошлой позы.

Однако нет — Сакура в этом убедилась, когда он снова прислонил её ягодицы к собственному паху, обхватив её корпус сильной рукой и стараясь, чтобы она не вырвалась. Ему хотелось быть к ней ближе, а уж насколько была чувствительна её спина — это Саске знал не понаслышке. Внутри всё смешивалось: кровь, стучащая в висках, не давала нормально мыслить, а её прерывистое дыхание, которое раздавалось где-то рядом с чувствительным ухом, когда она откинула голову на его плечо, умоляюще простонав, и вовсе распаляло ещё больше. Повернув к нему голову, девушка вновь прикрыла глаза, от ярости ударив спинку дивана кулаком, показывая, что она не может больше тянуть. Хотелось рыдать, подобно ребёнку, в столь недетский момент. Хотелось уткнуться в эту чёртову спинку дивана и закрыть лицо ладонями, лишь бы он не видел этих слёз, которые могли бы её опозорить.

Наконец шорты вместе с нижним бельём были стянуты, а его ширинка расстёгнута. Делал он это наконец сравнительно быстро — Сакура, благодарно выдохнув, прикрыла глаза, чувствуя, как одна сильная рука обхватила бедро, сжимая его, лишь бы она не вырвалась. По-видимому, Учиха планировал сегодня быть особенно жёстким…

Короткий шлепок по ягодицам, и он, чувствительно и грубо прикусив плечо, буквально вонзив в него зубы, подобно львиной хватке, толкнулся внутрь багровой головкой. Снова зарывался в её волосы, снова притягивал их назад, лишь бы видеть её исказившееся в страсти и похоти лицо. Губы широко приоткрылись, и с них сорвался благодарный и в то же время неожиданный, несколько испуганный стон. Девушка закрыла глаза, зажмурилась, как будто старалась прийти в себя и представить, что всё это сон, но тут же расслабилась, привыкая к чувственному проникновению. Судорожно сжавшееся влагалище пропускало его в себя с втягивающей лёгкостью: тяжело выдохнув, мужчина постепенно стал продвигаться внутрь, придерживая округлые крепкие бёдра. Лишь бы она отреагировала на это, лишь бы она проявляла к нему точно такие чувства, что и он к ней. Именно сейчас ему хотелось, чтобы она была страстной, чтобы она изгибалась рядом с его телом и упиралась затылком в его ключицы, умоляя его входить в неё быстрее и жёстче.