Уэс и Торен (ЛП)

  Я посмотрел на Уэсли - он улыбался. Сообщение Скотта стерло неприятное впечатление от предыдущего звонка, и я почувствовал облегчение - мне ведь так не хотелось, чтобы Уэсли грустил.

  Взяв его руки в свои, я потянулся и поцеловал его губы, толкаясь между ними языком.

  - Мм, я начинаю входить во вкус, - сказал Уэсли после того, как я отстранился. - Больше не болит?

  - Нет, - ответил я. - Не могу поверить, что пришлось ждать целую неделю, прежде чем смогу тебя поцеловать.

  - Знаю. Эта неделя выдалась долгой. К счастью, были другие вещи, которые мы могли делать, - добавил Уэсли с ухмылкой, и я снова его поцеловал.

  - Ну, теперь к ним добавилось еще и кое-что другое. И я умираю, как хочу это попробовать, - признался я и показал ему язык.

Глава 35

  - Мне правда обязательно идти? - спросил Уэсли, скрещивая руки на груди и безнадежно вздыхая.

  - Ну перестань, это всего лишь на пару часов. И закончится раньше, чем ты успеешь заметить, - сказал я, надевая пару черных носков. - Вы с родителями не виделись с момента переезда, и сейчас сможете наконец хорошенько поговорить.

  - Уверяю тебя, из этого не получится ничего хорошего. Они начнут цепляться, как и всегда.

  - Но ты не можешь знать этого наверняка, - попробовал переубедить я Уэсли и получил от него скептический взгляд прищуренных глаз. - Твой брат тоже там будет, а вы не виделись с выпускного, - добавил я, осторожно меняя направление разговора. - Неужели тебе совсем не интересно, о чем таком важном он собирается вам объявить?

  Я сделал все возможное и невозможное, чтобы уговорить Уэсли сходить домой на День благодарения. К счастью, в прошлый понедельник позвонил Скотт и сообщил, что собирается провести праздничные дни дома и что у него есть какая-то важная новость, но он не скажет ни слова, если Уэсли не появится на праздничном ужине. После настойчивых уговоров тот в конце концов уступил, но до последнего момента пытался пойти на попятный.

  Я встал с кровати и посмотрел на Уэсли с многозначительной усмешкой.

  - Если ты пойдешь, у меня появится повод тебя вознаградить, - как бы между прочим сказал я, подходя к нему и скользя кончиком пальца по его щеке вниз, к губам. И вот его нежелание дало слабину, но он все еще колебался. - И я постараюсь найти этому хорошее применение, - пообещал я, высовывая язык.

  Уэсли вздохнул и, поцеловав меня, пожаловался:

  - Так не честно: ты не можешь использовать секс в качестве способа давления.

  - Конечно могу, потому что ты ужасно упрямый. И сексуально озабоченный.

  - А ты...

  - Да, но я могу протянуть дольше чем ты, - быстро нашелся я, легко касаясь его губ.

  Обняв меня за талию, Уэсли ухмыльнулся.

  - Как насчет небольшого поощрения? - спросил он, снова наклоняясь.

  - Эй, мы не можем заниматься этим сейчас, - возразил я, отстраняясь. - Нам уже пора. Я сказал маме, что буду в два.

  Подбросив меня до дома, Уэсли ненадолго поднялся, чтобы поздороваться с мамой и Алисией, прежде чем отправиться к своим родителям. Поцеловав его на прощание и пожелав удачи, я подошел к окну, чтобы проводить взглядом отъезжающую машину. Внутри меня росло странное чувство, заставляющее нервничать, но все-таки я продолжал надеяться на лучшее.

  Маленькая индейка уже запекалась в духовке. Натянув передник, я сделал картофельную запеканку с зелеными бобами. И в скором времени еда была готова. После ужина мы сидели за кухонным столом и обсуждали Рождественские списки пожеланий.

  Шесть лет назад День благодарения был для нашей семьи большим событием: мы собирались все вместе дома, украшали стол тканевыми салфетками и зажигали свечи. Отец, разделывая большую индейку, непременно оставлял для нас с сестрой вилочковую косточку, чтобы позже, загадывая желание, мы могли ее разломать. После ужина дядя Стив, тетя Кэролин, дядя Джек и дедушка устраивались перед телевизором и проводили возле него весь вечер, словно приклеенные, наблюдая за игрой в футбол; а мама с бабушкой и тетей Робин обычно оставались на кухне, пока папа развлекал всех детей. Сейчас эти воспоминания казались мне невероятно далекими, вызывая более чем странное чувство, словно все это происходило не со мной, а в каком-то давно просмотренном фильме.

  Убрав со стола, мы уселись на диван и включили фильм - наша новая традиция за последние шесть лет. Когда он закончился, мама приготовила шоколадный пудинг, и мы поставили новую кассету.

  Около восьми зазвонил телефон, и Алисия бросилась отвечать. Я знал, что звонит отец: он звонил каждый праздник, чтобы узнать, как у нас дела. Казалось, эти звонки носили вынужденный характер, как будто таким образом он мог хотя бы отчасти компенсировать нам свое отсутствие. И все же папа казался искренне заинтересованным в том, что случилось у каждого из нас с момента последнего разговора. Горьковато-сладкое чувство. Одна часть меня простила его, но другая до сих пор ненавидела за то, что он разбил маме сердце.

  - С Днем благодарения! Я тоже тебя люблю. Здесь Тор, - попрощалась Алисия спустя несколько минут и передала трубку мне.

  Я сделал глубокий вдох и улыбнулся так, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее.

  - Привет, пап. С Днем благодарения.

  - Привет, Торен! С Днем благодарения! Как ты?

  - Отлично. Как дела у тебя? - спросил я, представляя отца - таким, каким запомнил его в возрасте двенадцати лет. Спустя шесть лет я вытянулся и стал почти таким же высоким как и он, но в памяти отец по-прежнему возвышался надо мной. Я хорошо запомнил его крепкие руки и темные волосы. На последних фотографиях они немного поседели, и отец прибавил в весе. Но в моих воспоминаниях он всегда оставался молодым. Наверное, я всегда буду помнить его глазами двенадцатилетнего мальчика.

  - Хорошо. Как тебе в колледже?

  - Мне там нравится. Нравятся все предметы, кроме математики. А еще нам достались хорошие преподаватели, и уже одно это делает учебу в колледже лучше, чем в школе, - рассказывал я, глядя в телевизор. В моей памяти голос отца звучал глубже. - Ах да, спасибо за чек к окончанию школы, - добавил я, хотя отправлял ему благодарственную открытку, в которую мама заставила меня вложить свою фотографию.

  - Ты это заслужил. Я очень тобой горжусь, Toр. Ты уже думал о том, чтобы присоединиться к какому-нибудь клубу? Знаешь, во времена учебы мы с мамой оба работали в местной газете. И в этом было столько удовольствия! Ты можешь...

  - Мама сказала то же самое, - ответил я со смехом. Им действительно должно было быть весело вместе в колледже. Затем я вспомнил о предложении мамы вступить в гей-клуб и покраснел.

  - Это были хорошие времена, - сказал папа. - Но необязательно браться за газету, ведь есть еще клуб истории и много других занятий.

  - Да, я запишусь куда-нибудь в следующем семестре.

  - Хорошо. Не упускай такую возможность - тебе понравится. Да, я слышал, что ты устроился на работу, только не знаю, куда.

  - В местный универмаг.

  - В наш универмаг? О, я обожаю это место! У них столько великолепных вин! - с энтузиазмом воскликнул папа, после чего повисла смущенная пауза. - Хм, ну, через пару лет ты поймешь, что я имею в виду, - попробовал оправдаться он с неловким смехом.

  - Мне тоже там нравится.

  - Как насчет девушек? Уже нашел себе подружку? - продолжил расспросы отец, заговорщицки понизив голос. Хотел ли он этим дать понять, что, несмотря на ориентацию, ему это интересно? Я почти ждал, что в конце вопроса он добавит "спорт" или "чемпионат".

  - Нет, - ответил я тихо, разглядывая пол под ногами и чувствуя, как вспыхивают щеки. Папа всю жизнь принадлежал к спортивному типу мужчин, тем не менее ему были свойственны некоторые женоподобные качества, над которыми он обычно сам и шутил. Старался ли он таким образом прикрыть "эту свою сторону" ото всех, в том числе и от себя самого, или просто пытался скрыть ее от меня?