Первое задание (СИ)

Что есть любовь? – Простая химия,

Ноль-единица сквозь нейроны в мозг.

За равнодушный тон прости меня –

Нет смысла ‘говорить всерьез’.

Зачем тебе? Я только женщина,

И век мой очень невелик.

Я лишь пылинка в мироздании,

Сверкнувший в ярком солнце блик.

Что на душе? – Она разрушена

Пожаром от былых потерь.

Спокойствие тобой нарушено,

Пробита в стене пепла дверь.

Люблю тебя? – Люблю, наверное.

Но если и скажу – не верь.

Запомни глаз тепло неверное

И улыбнись, захлопнув дверь...

Я еще раз прочитала написанное и закрыла подаренный Сиф альбом. Сто лет ничего не писала, а стоило взять в руки эту тетрадь с чуть желтоватыми, шершавыми листами, и в голове стали сами всплывать слова...

Ладно, раз уж написалось – пусть будет.

Я убрала альбом в шкаф, тряхнула волосами и вышла из комнаты.

====== 47. Бирюзовые ангелы. ======

На ловлю ускользающей надежды,

Пытаясь подарить последний шанс,

Летит микроавтобус белоснежный

С решительным зеркальным «ambulance».

Он там, где смерть забрасывает блёсны,

Выуживая нас на небеса...

Не ради интенсивных и колёсных,

А просто это здорово – спасать...

Ещё недавно ты мечтал о многом,

Но яркий мир разбился и облез...

Последнюю инстанцию пред Богом

Бессильно ждёшь, как чуда из чудес.

Бедою воздух наэлектризован,

Пропитан духотою грозовой,

Но ангелы в костюмах бирюзовых

Идут вершить свой подвиг рядовой.

Они приходят не для утешенья,

Пойми и от упрёков удержись:

От принятого вовремя решенья

Сейчас зависит будущая жизнь.

Бывает, что откажут грубовато

Разуться ради вашего ковра:

У ангелов зашкаливают ватты

В растущем напряжении добра...

Они спасают звёзд и маргиналов,

«Спасибо» дожидаться недосуг...

Летит «Реанимация» с мигалкой,

Скорей освободите полосу!

Они ни в коем случае не судьи,

Не им решать – умру ли, оживу...

Но ангел «Скорой» продлевает судьбы,

Подвластно это только божеству!

(с) Один замечательный доктор

Я почесала в раздумьях сгрызенным концом карандаша кончик носа и начертила на снимке еще одну линию*. Это было уже мое третье дежурство по выходу с больничного, и я постепенно входила в привычный ритм, когда сутки работаешь, а потом отсыпаешься. Ну, или не отсыпаешься.

Я с удовольствием ехала на работу. И с еще большим удовольствием с нее уходила. Я приезжала в квартиру и готовила ужин, каждый раз придумывая что-то новое. Даже не придумывая, а вспоминая. Когда я жила одна, то почти не готовила, обходясь салатами, фруктами и фаст-фудом, и этого вполне хватало. А сейчас мне хотелось готовить. Мне хотелось заботиться о том, кто со мной рядом – о Локи. Надо ли ему это – второй вопрос. В первую очередь это нужно мне.

У меня появилось ощущение, что в этой квартире я обрела дом, точнее, состояние дома, которого мне так не хватало. Я пыталась не думать над этим вопросом, загоняя его в подсознание, но он вылез сам и нахально демонстрировал, как я была не права, не позволяя себе просто расслабиться.

Я в очередной раз впилась зубами в карандаш и мысленно решила, что, раз уж моя жизнь так стремительно меняется, то пусть она меняется позитивно.

Еще бы до утра тихо было – было бы совсем хорошо.

Воткнув лист в негатоскоп, я углубилась в его изучение.

- Доктор Ларсен, пройдите в приемный покой.

Я оторвалась от созерцания снимка, накинула халат и пошла в указанном направлении. Надеюсь, не очередного бога привезли. Мне одного вполне хватило.

- Кто тут у нас, Мэган?

- Автодорожка, женщину машина сбила. Черепно-мозговая травма, открытый перелом лодыжки, видимо, еще и позвоночник задет.

- Нейрохирургов вызвали?

- Да, мэм.

- Будите рентгенолога и в операционную ее.

Первым делом все равно голову смотреть будем, потом ногу обработаем и поймем, что с позвоночником.

Вприпрыжку бегу в оперблок, встречая по пути Макса – дежурного нейрохирурга – и выдаю ему имеющуюся информацию.

- ...тетка поступила в критическом, реаниматологи сейчас работают, у нас еще минут пятнадцать-двадцать, пока с МРТ закончат. Так что давай шустрее, – я продолжаю говорить, параллельно стягивая с себя один костюм и переодеваясь в другой, операционный. – Макс, да шевелись давай!

О, я, кажется, начинаю перенимать интонации Локи.

- Ну... неудобно, ты переоденешься, и повернусь.

- Твою мать, ты мою задницу в первый раз видишь, что ли?

Макс краснеет и тоже начинает переодеваться. Тоже мне, моралист нашелся. Ему пациента везут, а он боится на задницу коллеги засмотреться. Тьфу!

В итоге лодыжку мы собрали, понавставляли железа и загипсовали в виде лангеты, оставив просвет для вентиляции раны. До свадьбы заживет.

С головой получилось сложнее, понадобилась экстренная трепанация с удалением костных отломков. Макс диагностировал ушиб головного мозга средней степени тяжести.

Ну, хоть так. Шансы на восстановление есть неплохие, но как минимум два месяца в больнице ей обеспечено, надеюсь, что страховка у нее есть.

Бедная, крепко же тебя сшибли...

- Агата, по кофе? А то чего-то я вымотался совсем.

- Давай. Я тоже. Жалко девчонку, красивая. Надеюсь, к вечеру очнется – я заеду, посмотрю, как она.

- О, давай. Я еще на дежурстве буду.

Я плюхнулась на диван в общей кухоньке и приняла у него из рук чашку с кофе.

- Слушай, а как ты вообще попала в травматологию? – спросил вдруг он, грея руки чашкой. – Обычно женщины выбирают другие специализации.

- Я на Скорой помощи работала, насмотрелась. Поняла, что хочу. Практика показала – еще и могу.

- На Скорой помощи? Когда?

- Я еще в академии училась.

- Разве можно работать и учиться одновременно?

Я хмыкаю в чашку.

- В России все возможно. Особенно – если работать некому. Работала фельдшером, ну, медсестрой, в смысле. Дежурила ночь через ночь и в выходные.

- Неслабо.

- Ну, я моложе была. А молодой организм – сам знаешь...

- Знаю, сам такой. И все-таки, почему именно травма? Не нейрохирургия, например?

- За своих болеешь? – я ехидно улыбаюсь сидящему рядом Максу.

- Конечно!

- Ну... так исторически сложилось, на самом деле. Я особо не задумывалась над сим вопросом. Личность заведующего кафедрой в академии повлияла. И несколько дежурств на реанимации.

- Расскажи?

- Мало тебе тут баек?

- Ну, про русскую-то реанимацию я не слышал!

- Лучше б тебе и не слышать... Ладно, расскажу. Кофе еще нальешь?

Я дождалась чашку и начала рассказывать, откинувшись на диванные подушки.

- Мы, студенты, дежурили на разных машинах и с разными бригадами – подстраивались под учебный график. Ну, и периодически попадали не на обычные санитарные машины, а на реанимобили. У нас это называлось “проклятым дежурством” – там бабушек с повышением давления не водилось, выезжали только на полный треш. Я первое такое дежурство никогда не забуду. Ехали с очередного вызова – почти пустые, ни анальгетиков, ни морфина, нихрена нет. Их и так не хватает, а тут вообще голяк. Ехали в Областную больницу, подзатариться в реанимации – благо, к ним везем, они же препараты и спишут.

- Но это же преступление!

- Преступление. А варианты? На живую? В России использование медицинских наркотиков без спецсейфов запрещено. В каждую Скорую сейф никто ставить не будет.

- Как – запрещено?!

- Законом. Макс, ты слушать будешь или тебе про наркотики интереснее?

Макс поднимает руки ладонями вверх, показывая полную готовность слушать дальше.

- Едем, злые, как черти, голодные. А еще полночи впереди. Поступает вызов: все ближайшие машины на Ордынскую трассу, тяжелая авария – автобус столкнулся со здоровенной фурой, дофига пострадавших. Ну, мы разворачиваемся – и по газам. Туда летели сто двадцать, местами по встречке, по обочинам, а машина-то старая, ей и сто двадцать – лихо. Приехали одними из первых. Полный привет – перекореженный автобус вверх колесами в кювете, грузовик без морды поперек дороги, везде стекло крошевом, под ногами хрустит. Автобус вроде не дымится, и то хорошо. Я, как на асфальте увидела темные полосы по битому стеклу – кровь, так и встала, пошевелиться не могла.