Коварная любовь Джабиры

На каракке засвистала боцманская дудочка. Мирджафару не было видно, что происходит на палубе пирата, но вряд ли кто-то пытался уснуть под мерный шум волн.

Вот заскрипели кабестаны, и широченные паруса каракки дрогнули – огромный, но легкий на воде корабль стал поворачивать. Вот он уклонился от своего прежнего курса едва заметно, вот все сильнее… Теперь уже и принцу было видно, что Белая смерть пройдет мимо, не задев корпуса пирата.

Однако теперь ему, Мирджафару, следовало уводить свой дхау от приближающегося бело-кипенного облака. Верткому паруснику сделать это было совсем просто, и вот уже Белая смерть, не задев даже края весел, ускользнула назад.

Однако Мирджафар не спешил радоваться – от гибели он спасся, но пленителя Василике догнать не успел. Следовало предпринять более решительные шаги.

– К мачте! – скомандовал он. – Быстро!

Оскальзываясь на мокрой палубе, один из матросов забрался на главную мачту и опустил большой, плотно связанный парус.

Возможно, дхау было далеко до легко скользящего пиратского судна, но Мирджафар решился бы сейчас на любой риск. Парус поймал ветер, и дхау с легкостью стал догонять каракку.

С пиратского корабля донеслись крики – черно-желтый парус дхау теперь выдавал преследователей. Сейчас команде пирата потребуется все мастерство, если таковое у них вообще есть, чтобы оторваться от преследования.

– К бою, – услышал он голос предводителя пиратов. Сам Чернобородый, не прячась за щитом, отдавал приказы. Рулевого как ветром сдуло, когда гигант отодвинул его в сторону. – Стрелы!

«Что толку стрелять из лука в такой ветер?» – подумал Мирджафар.

Черной арки стрел, поднявшихся в воздух, не было видно на фоне серой пелены туч.

– Под щиты, – скомандовал он. Команда спряталась за круглыми дисками из выбитой кожи. Град стрел посыпался на них, как рой жалящих пчел. Со всех сторон зазубренные предвестники смерти вонзились в бока деревянного корабля, который стал похож на ощетинившегося злого пса. Чуть переждав, Мирджафар высунул голову из-под щита. Да, он оказался прав – сопротивление ветра было слишком сильным и из убийц стрелы превратились просто в облако щепы.

Он быстро оглядел корабль и увидел, что никто серьезно не пострадал. Воины улыбались – в такие минуты страх смерти сменяется боевым пылом, превращая обычных людей в неуязвимых и всесильных полубогов.

– Парус по ветру! – закричал Мирджафар. – Давайте подстрижем наших овечек.

Как бы легок ни был дхау, но слишком медленно набирал скорость – преследовать стремительно несущуюся каракку оказалось не так просто.

– К веслам! – велел принц и занял свое место у главного руля. Его команда дружно гребла, не нуждаясь в бое барабанов. Их сердца бились в унисон.

– Приготовить топоры! – воскликнул Мирджафар. Дхау на полной скорости шел по направлению к резной фигуре орла на носу противника, представляя собой неудобную мишень для стрел. Пиратам должно было показаться, что дхау собирается врезаться в парусник.

– Левый борт, на весла! – Матросы подняли весла в воздух и повернули дхау одним плавным движением. Им удалось увернуться от носа каракки, и теперь их нос прошелся по борту корабля. Когда-то один кровожадный умник надоумил строителей прикрепить к носу дхау куски острого металла. Все весла пирата по левому борту превратились в бессмысленную огромную груду щепок.

– Топоры в руки! – Мирджафар вытащил топор с двойным лезвием и перерезал все веревки и снасти, которые ему попались под руку. Паруса каракки опали, беспомощно свисая с перекладин.

Принц готов был уже взобраться на палубу пирата, но краем глаза заметил движение, совершенно не свойственное любому морскому сражению, – легкая женская фигурка, выпав непонятно откуда, погрузилась в бушующие волны.

– Принц! Это она!

– Шлюпку на воду! Быстрее!

Мирджафар стоял на прочной палубе, но чувствовал, как смыкается над головой пучина, как легкие разрываются, не имея возможности вдохнуть, как помрачается рассудок в последней попытке выплыть. «Я слышу ее, как самого себя!» – успел подумать принц в те краткие мгновения, пока лодочка не достигла места падения принцессы. В глубине таял тончайший шелковый шарф, выдавая, что Василике опускается все глубже.

Не теряя времени на крики или команды, принц бросился в воду – он был уверен в своей команде, как в себе самом. Вот показались колышущиеся волосы девушки, вот принцу удалось сомкнуть пальцы на ее руке, вот он, перехватив поудобнее тело, стал всплывать к свету. И вот, наконец, убедился, что его любимая спасена.

Василике оказалась в его объятиях. И пусть она была без чувств, но дышала. И жизнь ее была вне опасности.

– Я обрел тебя, любимая!

В душе Мирджафара боролись чувства – он ликовал, что Василике с ним, что она жива и невредима. Но чувство справедливости заставляло его броситься в погоню за пиратским судном – чтобы негодяй больше не смог никому причинить боли.

– Разворачиваемся! В погоню!

– Не торопись, Лис. Ты должен уберечь принцессу – ее жизнь куда ценнее смерти даже сотни таких мерзавцев, как этот! Придется выбирать, что для тебя важнее…

– Да кто ты такой, чтобы давать мне советы? – вскинулся было Мирджафар.

Капитан дхау усмехнулся.

– Сейчас я голос твоего разума. Береги девушку. Нам следует добраться до берега как можно быстрее. Дурные предчувствия уже второй день не дают мне покоя – что-то случилось у тебя на родине, принц.

Голос разума, пусть и из уст постороннего, оказался куда весомее соображений мести. И Мирджафар кивнул, соглашаясь с капитаном. Дхау лег на прежний курс.

Однако слова капитана заронили новое беспокойство в душе принца – о, предчувствиям этого человека можно было доверять безоговорочно: он всегда оказывался правым, что на море, что на берегу. В этом Горный Лис Мирджафар успел уже многократно убедиться.

Свиток тридцать шестой

Неизвестно, правду ли о своих предчувствиях говорил капитан дхау или лгал, чтобы пусть ненадолго, но уберечь принца Мирджафара от горькой истины. Однако тот, веря даже предчувствиям, не стал направлять оставшиеся корабли в главную гавань. Он решил, что ничего страшного не произойдет, если они с Василике по суше доберутся до столицы. Пусть уж бей сурово наказывает за это – или милует, поняв, что Мирджафар до конца исполнил свой долг.

Так два оставшихся дхау причалили за городом, рядом с загородным дворцом. Пристань здесь была ничем не хуже главной, но тайна гостей, сходивших здесь на берег, всегда оставалась тайной.

К удивлению Мирджафара, причалы были пусты – никто не торопился навстречу, не ловил канаты, чтобы закрепить их в тяжеленных кнехтах. Принцу показалось, что в загородном дворце вообще никого нет, хотя за всю его жизнь такого не случалось ни разу. Уж охрана-то должна оставаться на своих местах!

Однако в домике охраны было пусто, безлюдьем встретил Мирджафара и большой обеденный зал. В его покоях царило запустение – будто не три месяца назад, а столетия в последний раз он здесь ночевал.

– Аллах великий, да что здесь происходит?! – наконец вслух осведомился у пыльного балдахина Мирджафар.

В ответ на эти слова в дальней стене распахнулась неприметная дверца (о ней принц и не подозревал), и в опочивальне появился старик-дворецкий. Не так давно был он необыкновенно важен и не мыслил грязным своего парадного кафтана – а грязью он считал все, начиная с пылинки. Теперь же кафтан сей был отягощен не только пылью и паутиной, но даже щепками и дохлыми мухами.

– Принц, – простонал он, бросаясь на колени. – Не вели казнить смиреннейшего из своих слуг!

– Встань, достойный Хаджи.

Принц помог подняться старику.

– Вот так. А теперь присядь и расскажи мне, что произошло. Куда делись слуги? Почему на пристани пустынно, как в самом сердце Великой пустыни?