Приключения маленькой птички (СИ)

сначала больно!

И я попыталась с него слезть.

- Тише, тише малышка.

Он тут же прижал меня к себе.

- Нет, нет, я не хочу...

Я уперлась в его грудь руками и постаралась с него слезть.

- Малышка, успокойся, тебе будет хорошо, давай детка, ты же вся течешь...

Он попытался прижать меня к себе и убрать мои руки. Но я не собиралась сдаваться.

- Детка, хватит вредничать, неужели ты не хочешь признаться, что тебе понравилось? - в

его голосе послышалось раздражение.

Я продолжала барахтаться на нем и упираться в его грудь. Но слезть не получалось, он

оплел мои ноги своим хвостом, что я даже пошевелить ими не могла.

- Да что же это такое, отпусти! - зарычала я от бессилия.

Только рычание получилось, каким-то неуверенным.

Сурд подтянул меня с легкостью ближе к своему лицу и зашептал на ушко, щекоча его

своим дыханием:

- Не отпущу, пока не признаешь, что тебе было хорошо со мной на скале, - и слегка его

прикусил.

А меня словно током пронзило. Я нервно задышала и попыталась сообразить, о чем

вообще шла речь. Мысли кое-как собрались в кучу, а он все продолжал слегка покусывать

и облизывать мое, как оказалось, ну очень чувствительное ушко.

- Д-да не спорю, - дрожащим от возбуждения голосом начала я, врать я никогда не

умела и не любила, зачем отнекиваться, мне действительно было хорошо, но было

огромное «НО»! Я ведь не желала и не напрашивалась, тем более что мне вообще еще

рано. Эти мысли немного привели меня в чувство, и, прокашлявшись, я продолжила уже

более увереннее, - мне было хорошо, но больно тоже было... И вообще, я обиделась, ты

мне крыло сломал! Отпусти!

Он замер после моих слов, и я почувствовала, как его хвост освобождает мои ноги. Как

только ощутила, что могу встать, то выпуталась из его крыльев и вскочила на ноги,

поправляя шорты.

Мое тело тут же обдало ночной прохладой, а крыло заломило от боли. Пришлось

стиснуть зубы, чтобы позорно не захныкать опять. Что-то я совсем размякла с сурдом,

даже сама себя не узнаю. Вчера истерику закатила, сегодня хнычу. Дома я себе такого не

позволяла. Сама же на сестер злилась, когда они так себя вели. Хотя они и старше меня,

больше чем в два раза.

Нет, нужно думать, как убежать от сурда, иначе совсем в нюню превращусь. За

вчерашнюю истерику было особенно стыдно.

Я, демонстративно не смотря на Архуса, отошла подальше, и села привалившись к

дереву на прохладную траву, кое-как замотавшись одним целым крылом. Второе

попыталась рассмотреть, но было слишком темно, мое зрение еще не позволяет мне

ориентироваться, как следует в темноте, мне еще лет пятьдесят нужно расти, чтобы

научиться видеть так хорошо, как это делают взрослые. Вот еще одна проблема, можно

было бы попробовать уйти сейчас, но заблудиться не очень-то хотелось. Тем более, что

Архус завернулся в свои крылья и вроде даже дышать стал медленнее и спокойнее. И

даже не пошел за мной! И не успокоил! И вообще! Пусть катиться к Сэбису! Вот!

Поджав под себя ноги, я смотрела на черное озеро и слушала переливчатое

стрекотание сверчков и других лесных звуков, которые постепенно убаюкали меня.

Утром я проснулась опять от холода, но о втором крыле вспомнила сразу же. Открыв

глаза, увидела, что сурд ощипывает жирную ситку, и когда только поймать успел?

Я сходила в кустики, и стоило все же искупаться, хоть в холодную воду лезть

совершенно не хотелось. Отошла подальше от сурда и, сняв одежду, долго стояла и

настраивала себя. А затем с диким криком бросилась в воду. Опять забыв про свое

крыло, которое тут же дало о себе знать, отдаваясь болью в спине, и я зашипела от боли и

от холода одновременно.

На глазах опять выступили слезы. Но увидев сурда на берегу, я закусила губу и скрылась

под водой.

Чтобы отвлечься поймала мимо проплывающую незнакомую рыбу и нацепила ее на

острый кончик хвоста.

Мы с братом часто так рыбачили. И даже соревновались, на чьем хвосте рыбы будет

больше.

Но вспомнив о брате, мне стало грустно, что я могу его уже больше никогда не увидеть

и, вынырнув из воды, решила больше не ловить рыбы. И одной будет достаточно. Я же не

собираюсь Архуса кормить! А ситку свою, пусть сам есть!

Сурд уже отошел в сторону и старательно готовил ситку. Запахи стояли

умопомрачительные. И мой рот наполнился слюной.

Я вышла на берег в кустиках, и надела свои шортики с маечкой и обвязала плетенки.

Одежда была уже не первой свежести, но не буду же я ходить голой? Придется

потерпеть. И все из-за моего треклятого любопытства! Сэбис бы его пожрал!

Сейчас бы спала в своей теплой постельке, хотя конечно это я преувеличиваю, что

смогла бы поспать. Мама бы наверняка уже меня подняла и заставила с племянниками

возиться. Ну, хоть один плюс имеется, не увижу свору галдящих, кричащих и дерущихся

ирлингят, хотя бы один день.

Я спрятала, предварительно вычищенную в кустах острым камнем, рыбку за спину, и с

важным видом пошла к костру, уже предвкушая удивление в глазах сурда и свою

злорадную улыбку. Заодно искала прутик возле костра, на который можно рыбку

наколоть.

Когда подходила ближе, увидела, как сурд на листе от дерева уже положил мне кусок

птицы, но сглотнув слюни, я с победным видом схватила прутик и, вытащив рыбку из-за

спины, попыталась ее наколоть на него.

Но рыбку кто-то выбил из моих рук. Я растерянно смотрела на прутик и рыбку, лежащую

на песке, пока не услышала ругательства сурда.

- Ты с ума, что ли сошла, это же ядовитая сохла! Быстро пошли мыть руки!

Он схватил меня за запястье и потащил к воде.

А я с разинутым ртом наблюдала, как он тщательно с песком промывает мои руки. В

жизни еще не чувствовала себя так отвратительно. Мне было ужасно стыдно, и я боялась

посмотреть Архусу в глаза, и увидеть там насмешку. Терпеть не могла, когда надо мной

смеются. Это же надо было такое сотворить? Поймать ядовитую рыбу и чуть не съесть ее?

Когда он домыл мои руки и вытер своим платком. Я была готова сквозь землю

провалиться. И все ждала от него насмешек и язвительных реплик. Сама же в этот

момент тщательно прорабатывала ответы. Я же не знала? В конце концов! Утащил меня

Сэбис знает куда, возле нашего грота я все озера и реки знаю, и какие рыбы там водятся,

знаю, а эта рыба была для меня не знакома!

Мы шли обратно к костру, а он не отпускал мою руку. Когда я уже хотела вырваться, то

он придержал меня и поднес мои руки к своему лицу. Я удивилась, зачем ему это и

подняла голову, чтобы посмотреть уже мысленно подготавливая себя, увидеть усмешку

на его лице.

Но к моему удивлению, на его лице не было ни улыбки, ни усмешки, он хмурился, а в

его глазах была тревога. А еще он тщательно обнюхивал мои руки.

- Значит так, - он отпустил мои руки, - вот тебе листик, в руки ситку не бери, а то мало

ли, вдруг мы не все отмыли, еще отравишься.

И сурд подал мне листик, а затем сел обратно на свое место и, положив себе на лист

ситку, начал отрывать от нее маленькие кусочки и осторожно двумя пальцами есть.

Я оглушенная, его спокойствием и отсутствием смеха над моей глупостью, медленно

села, и взяв мясо ситки, при помощи листа попыталась его откусывать. Но было жутко

неудобно это делать. Я мучилась, наверное, с полсотни песчинок.

Но видимо, сурду надоело смотреть, как я страдаю, и он, встав, подошел ко мне и

отобрал мою ситку. Я уже хотела запротестовать и возмутиться, как он подхватил меня на

руки и, усевшись в позе лотоса, посадил к себе на ноги, устроив боком. Оторвал от ситки

кусочек и поднес к моему рту.

Я решила не противиться его помощи, тем более, что есть хотелось ужасно, и уже