Связанный мир (СИ)

- Куда собрался? В поход вокруг дома с ночевкой?

- Домой, - выдавил я.

- Домой, - эхом повторил Влад. – Решил мне закатить очередную истерику? Мы же вчера все решили.

- Влад, отпусти, - слезы вновь покатились из глаз. – Ну, посмотри ты на меня! Неужели не видишь, что со мной происходит?! Я очень тебя люблю, но не хочу здесь больше жить один! Дай мне хотя бы возможность все обдумать и прийти в себя.

Влад подошел, пристально глядя в мои заплаканные глаза. Кадык нервно дернулся. Теплая ладонь стерла слезы со скул и щек, поправила отвороты куртки.

- Ты на поезде? – хрипло спросил Влад, я закивал. – Отправление в десять? – и снова положительный кивок. – Я отвезу тебя.

- Я такси вызвал.

- Отмени.

Он отвел от меня глаза и наклонился за сумкой. Я набрал номер такси и извинился перед оператором. Молчали в лифе, молчали всю дорогу до вокзала. Влад смотрел только вперед, я – в пассажирское окно. В горле стоял ком, но я был уверен, что поступаю правильно. Он проводил меня до самого вагона. Впервые я ехал на поезде в купе и то потому, что в плацкарте мест не было, видимо, много неудачников возвращалось домой. В дорогом костюме, даже при небольшом росте, Влад выделялся из толпы, словно он из другого мира. Мы стояли возле вагона и смотрели друг на друга. Проводница начала торопить. Глаза снова наполнились слезами. Влад обхватил мою шею рукой и притянул к себе. Я чувствовал его дыхание на своем лице, рассматривал любимые глаза, словно в последний раз.

- Ты всегда можешь вернуться, слышишь? – тихо сказал он, я кивнул не в силах вымолвить и слова. – Только не плачь…

- …Я снова кивнул и отвернулся. Запрыгнув в вагон, я не почувствовал долгожданного облегчения. Поезд тронулся. Я видел, как он стоял на том же месте и смотрел в одну точку, словно потерянный, - старался говорить я тихо, потому что все уже спали.

После пиццерии мы с сестрой еще немного прогулялись и пошли к ней. Сначала Катя уложила двухлетнего Степана спать. Потом мы пили чай на кухне. И, наконец, тихо переговариваясь, улеглись на диван в гостиной. Ее муж, Петя, храпел в соседней комнате, как трактор, а нам не надо завтра на работу идти, вот и болтаем до полуночи.

- Ты давно в городе? – спросила Катя.

- Неделю.

- Он не звонил?

- Нет, - покачал я головой. – Боюсь, и не позвонит. Я знаю, что поступил малодушно, сбежав при первой же проблеме. Теперь, проанализировав и проговорив все вслух, я понимаю, что сам виноват. Нужно было многое сделать не так, но задним умом все крепки.

- Не вини себя. В паре всегда виноваты двое. Один недосмотрел, второй наговорил. К тому же резкая перемена места могла повлиять, вы друг к другу притирались. Факторов множество.

- Но что мне теперь делать? Возвращаться, поджав хвост? Подумает еще, что по деньгам соскучился.

- Твой Влад – не дурак, и никогда о тебе так не подумает.

- Тебе-то откуда знать? Ты его даже не видела! – я вздохнул и сел. – А если его отец уже умер, как он там один?

- Так, Кир, - уселась сестра рядом. – Ты правильно сделал, что уехал. Смена обстановки не повредит. Есть время все еще раз обдумать. Может, тебе еще чайку налить?

- Мы уже по три чашки выпили! Я пять раз в туалет бегал! Ты сено завариваешь, что ли?

- Тогда спать. Утро вечера мудренее.

И мы разбрелись по комнатам в их новом доме. Всю ночь ворочаюсь, заснуть не могу. Душа болит, перед глазами Влад на перроне, но как представлю себе эту пустую квартиру, тошнота к горлу подкатывает. Под утро засыпаю. Радует, что в этом доме все любят поспать и уважают сон других. Просыпаюсь поздно, дверь в комнату закрыта. Катюха со Степкой сидят в гостиной, мультики смотрят. За ночь надумал к родителям поехать:

- Не видел давно, да и отцу последнее время не звонил, волнуется наверное, - говорю я, размешивая сахар в чашке с чаем.

- Съезди, они как раз в отпуске оба, - одобрительно кивнула сестра. – А я маме позвоню, предупрежу.

На том и решили. Еду за вещами к Филиппу, потом на вокзал. Оттуда на автобусе в родной город. В наушниках гремит Paramore – Now, в пиджаке жарко, но в руках таскать не охота. Телефон из рук не выпускаю, но он молчит. В родном городе еду на маршрутке до дома. Старенький пятиэтажный панельный дом, знакомый двор. Бабульки на лавочках смотрят на меня, выпучив глаза. Еще бы, весь двор знает, что я гей. Четвертый этаж, деревянная дверь, обитая дермантином. Звоню. Выходит женщина в фартуке, с завязанными в высокий хвост волосами, и полотенцем в руках:

- Кирюша! – протягивает она ко мне руки. – Приехал, наконец.

- Привет, мам Галь, - обнимаю ее в ответ, а на душе сразу легче становится.

В коридоре появляется мой отец: пивное брюшко, поседел еще сильнее. Старается хмуриться, но вижу, что он рад мне.

- Привет, пап, - отрываюсь я от мачехи.

- Явился? – бурчит он.

- Ну да, - смущенно улыбаюсь, стягивая пиджак.

- Что случилось-то? Москва прожевала и выплюнула?

- Ох, пап, - морщусь я и опускаю голову.

- Ладно. Идем на кухню, стол уж накрыт. Расскажешь все.

Я кидаю вещи прямо в прихожей и иду на нашу маленькую кухню. Квартира у родителей трехкомнатная, но небольшая. Когда мы жили здесь с сестрой, родители спали в гостиной, а у нас, у каждого, была своя комната. Но когда уехали учиться, в квартире сделали ремонт. Комната сестры стала спальней, моя – комнатой для гостей с двуспальной кроватью. Везде по-прежнему стоят наши детские снимки, кое-где пылятся игрушки, в шкафах-учебники. Все родное и теплое. Ностальгия – приятное чувство. На кухне уже давно накрыт стол, отодвинут от стены, чтобы поместились все. Сравнительно недорогая мебель, веселенькая штора, обои в цветочек, холодильник с кучей магнитиков – работой дизайнера и не пахнет. Подумал, как бы почувствовал себя здесь Влад, непривыкший к подобному. Отец достает запотевшую бутылку водки. Мне становится смешно: у русских одно решение нерешаемых проблем. Мачеха смотрит тревожно. Молча ждем, когда отец разольет водку.

- Ну, - поднимает он рюмку. – С приездом.

Выпиваем невкусную жидкость. Родители ждут рассказа, и я вкратце повествую о своих приключениях. Как познакомились, как потом встретились и о переезде в Москву. Стараюсь говорить только факты, понимаю, что отцу неинтересна наша интимная жизнь, да и не нужно ему знать о ней. Но все равно история получается долгой. Бутылка водки закончилась, на улице успело стемнеть.

- Поругались сильно, - говорю я, ковыряя вилкой в картошке. – Чуть не подрались. Я и уехал.

Отец молчит. Переваривает полученную информацию. Ему всегда было сложно со мной, одна моя ориентация стоила половину седых волос. Теперь его мозг долго будет скрипеть советскими колесиками, пока обработает данные. Нарушает молчание мачеха:

- Судя по всему, твой Влад - сложный человек, но любит тебя. И ты правильно сделал, что приехал. У него появится возможность все осознать и у тебя.

- Неделя уже прошла, а он не звонит.

- Мужики-тугодумы! – заявила мачеха. – Он сначала репу почешет, потом в носу поковыряется, потом рак свистнет и до него начнет доходить!

Я рассмеялся. Мама Галя порозовела, поняв, что сказала. Отец крякнул и заявил:

- Все пороки от безделья! Пошел бы, как предлагали на шейпинг, или куда вы там педики ходите?!

- Миша! – взвизгнула мачеха.

- Что?!

- Он гей!

- Тьфу, новомодное слово! Раньше это мужеложством называлось, и сажали за это! Теперь, вишь, гей он! Ремня тебе в детстве не хватало!

При упоминании о ремне, у меня бегут по коже мурашки. И сразу вспоминается воспитание Влада. И к чему это привело? Я не обижаюсь на отца, вполне понятна его позиция. Даже смешно порой, когда он стращает меня. Но теперь чувствую усталость. Надоело воду в ступе толочь. Если бы, да кабы?! Что сделано, то сделано, и нужно стараться жить дальше. Мачеха дергает отца за руку и что-то возмущенно шепчет на ухо, даже не стараюсь расслышать.