Дневник дрянной девчонки

Я вдруг поняла, что это революционно новая мысль в наших отношениях. Возможно, они не такие уж идеальные, если могут ранить, если любят как будто оба, но у одного всегда есть повод спасать себя от этого пагубного чувства. Нужно перечитать "Покорение Венеры". У меня же было много правильных мыслей о гармоничных, созидательных отношениях.

17.10.2000

22:00

У меня мало времени — нужно еще подготовиться к Гражданскому праву, но ты должна узнать об этом дне, большую его часть я провела с Димой. Мой любимый позвонил вчера ночью, сказал, что у него, наконец, выдался свободный от работы день, и он хочет посвятить его мне. Мы встретились после универа, погуляли недолго и поехали ко мне. К сожалению, мест, где мы могли бы остаться только вдвоем, сейчас нет — у него бабушка с дедушкой после похолодания вернулись с каникул на даче, а у меня папа сидит дома на больничном. Зато было два плюса: во-первых, Дима, наконец, познакомился с моим отцом, а, во-вторых, мы испробовали новую позу для экстремальных условий — стоя.

22.10.2000

10:50

Очередная неприятная ситуация с Димой.

Вчера у моей мамы был день рождения и я помогала ей готовиться. Круг моих обязанностей был четко очерчен, и я надеялась освободиться к часу дня. Где-то в одиннадцать, меня осчастливил своим звонком Дима, сообщил, что свободен сегодня до пяти. Я ответила, что хочу увидеть его хотя бы ненадолго, и, когда освобожусь, позвоню. В полвторого, я была готова идти на встречу: оделась, накрасилась, завернула тарелочку муравейника, испеченного мной специально для него накануне. Вся в приятном предвкушении свидания, я звоню своему любимому, но трубку берет его дедушка и сообщает, что Дима ушел и ничего не передавал для меня. Очередной удар кнутом по моему, не успевающему залечивать раны, сердцу. Ведь он мог позвонить, предупредить, что у него появились какие-то дела! Как можно так поступать? Он совершенно не боится меня потерять, потому что уверен, что я люблю его и буду ждать, что бы ни случилось. Да еще мама, видя как Дима "пропадает на работе", твердит, что он меня обманывает. Ничего не зная о наших отношениях, ни во что не посвященная, не разделившая со мной ни одного слезного, одинокого вечера, она просто проходила мимо и бросила жестокую фразу. Вот она, материнская забота — контрольный выстрел на случай, если я еще не убита пренебрежением, выказываемым Димой.

Что я ему плохого сделала? Чем заслужила такое отношение? Если все, что между нами было, окажется ложью, я навсегда потеряю веру в любовь. В то же время, может это и к лучшему. Без нее я буду сама строить свою жизнь, по крайней мере, питать такую иллюзию.

Отрывок из телефонного разговора с Димой, уже недельной давности. После того, как в течении десяти минут, я не сказала ни одного ласкового слова, он спросил: "Котеночек, ты что, меня уже не любишь?". А я ответила: "Подожди, не так быстро. Но своим отношением ты меня именно к этому подводишь. Я научусь не любить тебя".

23.10.2000

11:10

Вчера мы помирились с Димой. Сначала я была непреклонна, говорила, что мне не нужны извинения, я хочу нормальных отношений, либо не хочу никаких. Если он и дальше собирается со мной так поступать, то лучше расстаться прямо сейчас и не растягивать боль на неопределенный период. Понятно, что последний случай послужил лишь толчком, примеров Диминых поступков, унижающих меня и мое к нему отношение, накопилось уже достаточно. А он говорил: "Прости меня, я глупый, тормоз, невежда. Я не понимал, что делаю, не осознавал, как это тебя ранит". Это был телефонный разговор, после него мы встретились и тогда помирились окончательно.

Мне легко следовать велению сердца, но не просто поступать правильно. С одной стороны весь негатив, о котором ты знаешь, никуда не исчез и оставил во мне глубокий след, корректирующий безоглядные всепоглощающие чувства. С другой стороны, моя сильная любовь к Диме, надежда, что он говорит правду и любит меня не менее сильно, что, начиная с этого примирения, все дальше у нас будет только хорошо.

Время, которое мы вчера провели вместе, было просто волшебным. Мы друг другу сказали, наверно, все, каждый подробно описал свои мысли и чувства по поводу происходящего между нами. Все, что мучило, томило, волновало, злило, или наоборот приносило радость, было извлечено наружу, разделено, выслушано и понято. Потом поехали ко мне. Дома были и мама и папа, а мы, закрывшись у меня в комнате, безудержно занимались любовью. Знаешь, в этом что-то есть, кроме всего, чувствуешь, как рискуешь, в крови бурлит адреналин, смакуешь сладкий плод в высшей степени его запретности. Дима шептал мне, как сильно я его завожу, что это просто наваждение, его возбуждает одно мое присутствие, наблюдение за мной. Ради таких вот дней стоит любить и страдать.

24.10.2000

22:00

Как все вдруг в одну минуту для меня изменилось. Мой папа в этом году часто болел, а в последние недели — особенно. Он постоянно задыхается, ему сложно передвигаться по квартире, нервы оголены и разозлить или расстроить его может любая мелочь. А сегодня у него был врач и сказал, что положение серьезнее, чем мы думали, что папа уже не поправиться. Все усилия нужно направлять на то, чтобы положение не ухудшилось, а лучше уже не будет. Ты представить себе не можешь, как это страшно. Естественно, папа выходит на пенсию и с этих пор будет все время дома. Ему сейчас тяжело, он чувствует себя беспомощным и несчастным. Как я люблю своих родителей! Мне представить страшно, что с ними может что-то случиться! Каким бредом мне кажется теперь твое содержание! Все события, раньше кажущиеся важными, глупые мысли, недостойные желания, все меркнет перед единственно истинным — любовью к родителям и страхом потерять их.

03.12.2000

16:10

"Между капризом и вечной любовью разница только в том, что каприз длится несколько дольше". Всегда оказывающийся прав в своем цинизме Оскар Уайлд.

Я не хотела общаться с тобой весь прошлый месяц. У меня не было сил и желания описывать эти качели наших с Димой отношений: вверх-вниз-вверх-вниз. Счастливые дни горчили памятью о прошлых обидах и ожиданием новых, а в периоды размолвок я чувствовала лишь усталость от боли. Я не способна была больше плакать и убиваться из-за Диминых поступков, описывать их тебе, а потом делать записи-гимны своему малодушию, потому что "мое Солнце позвонил, мы поговорили, все выяснили и я ему простила. Оказывается, это я была во всем виновата". Папина болезнь и разочарование в Диминой любви — два несчастья, постоянно сменяющее друг друга в этот период. Страдание из-за одного притупляло страдание по другому. Зато сейчас мы подошли к логическому завершению — папе стало лучше, а Дима меня бросил. Хотя, не совсем это верное слово. Сейчас сама все поймешь.

В последнее время наши отношения сводились в основном только к сексу. Может, так было и раньше, но глаза у меня открылись лишь недавно. Дима находил возможность увидеться только тогда, когда дома у меня не было родителей и можно было беспрепятственно трахать меня. В другие дни и выходные он прикрывался мнимой занятостью. Мы делали это по многу раз в каждом более-менее удобном месте моей квартиры и по-настоящему близки были, пожалуй, только во время этих совокуплений. Я любила его, и обожала его тело, мне нравилось доставлять ему удовольствие, я чувствовала себя счастливой, когда Дима входил в меня, двигался внутри, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, постанывая, сжимая губы и зажмуривая глаза. Я всегда надеялась на большее, потому что сексуальным интересом мое отношение к нему не ограничивалось. А он, кроме громких фраз и пустых обещаний, ничего мне уже не давал. И, когда в очередной раз, он притягивал меня к себе, я не хотела больше секса, но Диму это не останавливало. Он трахал меня даже тогда, когда я не выражала согласия. Однажды это случилось прямо в подъезде, возле входной двери в мою квартиру. Впоследствии, он извинялся, говорил, это потому, что я очень сильно его возбуждаю: "У тебя такое заводящее, по-детски невинное тело, твоя попка и ножки сводят меня с ума. Мне было легче переносить различные испытания в армии, чем контролировать свое желание, когда ты рядом". Подобное стало нормой, даже внутренне я относилась к этому, как к должному, потому что все еще, не смотря ни на что, сожалея об этом и страдая, я продолжала любить Диму и нуждаться в нем. Я любила, уже не питая никаких иллюзий, не строя планов на будущее, не осмысливая прошлое, жила, текущим моментом, втянув голову в плечи. Возможно, поэтому, я не вела Дневник — мне было стыдно, не хотелось формулировать происходящее словами, смотреть на него со стороны. Было мерзко от самой себя, от своей слабости и беспомощности. У меня хватало силы воли на то, чтобы не звонить ему, но недоставало, чтобы не отвечать на его звонки, более того, я продолжала ждать их и радоваться, услышав родной голос. Конечно же, я не смогла бы инициировать расторжение наших отношений и поэтому сегодня, когда это сделал он, я почувствовала облегчение. Дима не бросил меня в прямом смысле этого слова, он не взял на себя такую ответственность. Он сказал только, что "не хочет больше делать мне больно", и мне стали понятны его намеренья. Я переживу. Хоть сердце сейчас обжигает пустота, нет мечты, привычного смысла, в голове больше вопросов, чем ответов, но, если Дима исчезнет и никогда больше не даст о себе знать, я выживу.