Чувственное зеркало

— Как это место называется? — пытался вспомнить Мартин. — Перекресток Миров, да?

Джулия улыбнулась:

— Помнишь, как мы радовались с тобой в предвкушении переезда в большой город? Нью-Йорк казался нам самым утонченным, самым замечательным городом во всем мире. А выяснилось, что это всего лишь огромная помойная яма. Скопище несчастных людишек, отравленный воздух, шум и разгул преступности.

— Думаешь, нам было бы лучше, останься мы в Симпсонвилле? Если бы я работал преподавателем физкультуры в школе, а ты нянчила детей?

— Кто знает? — ответила Джулия. — Быть может, мы что-то значили бы в жизни, быть может, сумели бы сохранить семью.

— Значит, сейчас мы — никто?

— Сейчас мы — статисты. Семейные статисты, разведенные статисты, статисты-гомосексуалисты, статисты ставшие последователями статистов-гуру…

— Значит, шансов никаких? — спросил Мартин.

— Шансов на что? — переспросила Джулия. — Ты же сам все прекрасно видишь. То, через что мы собираемся пройти, является лишь отражением всеобщего распада и упадка.

— Он не всеобщий, — уточнил Мартин. — Бабба — вне этого упадка. Моя дружба с Робертом — вне этого. Твоя любовь к Гейл — тоже.

— А наш брак?

— Да, наш брак был частью всеобщего распада.

— Так что же, возвращаться к этому безумию?

— Но мы можем попытаться идти вперед…

— Куда? — спросила Джулия. — К тебе? Или ко мне? Или куда-то еще?

— Ко мне, — ответил Мартин. — И к тебе.

И сжал Джулию в своих объятиях.

— Я и впрямь не знаю, что делать, — призналась Джулия.

— А какие еще есть варианты? — спросил Мартин.

Вопрос вначале показался Джулии риторическим, но потом она задумалась всерьез.

— Мы можем вернуться в Огайо и постараться стать нормальными людьми, — подумала она вслух, но тут же отрицательно покачала головой. — Или можем сейчас разойтись в разные стороны, чтобы никогда более не встречаться.

— А что потом? — настаивал Мартин. — Найти себе по новому партнеру и повторить с ним пройденный нами путь?

Джулия кивнула, а потом добавила:

— Может, твой гуру заберет нас в Индию и мы заживем там как в раю?

— Бабба, кстати, собирается на год-другой вернуться в джунгли. Он говорит, что ему надоели крысиные бега.

Джулия рассмеялась:

— Так и говорит? «Крысиные бега»?

Мартин кивнул:

— Ага. Он услышал где-то эту фразу и теперь повторяет ее постоянно. Она для него равно что новая игрушка для ребенка.

— Мартин, нам все-таки нужно что-то решить, — серьезно сказала Джулия. — По-моему, если ты вернешься в нашу квартиру, это будет абсурдом. Как тебе кажется?

— Наверное, — сказал Мартин. — Хотя мне очень хочется. Но я понимаю, что мы возненавидим друг друга за то, что изменили себе.

— Ну, тогда единственное, что я могу предложить — это отправиться всем в деревню и зажить одной коммуной.

— И кто войдет в ее состав? — поинтересовался Мартин.

— Ты, я, Роберт, Гейл и Эллиот, — перечислила Джулия.

— Эллиот?! — переспросил Мартин. — Боюсь, что он мне не понравится.

— Но Эллиот — муж Гейл, Гейл — моя возлюбленная, а я — твоя жена, так что, если тебе хочется быть со мной, то придется смириться и с присутствием Эллиота.

— А Эллиоту, полагаю, захочется, в свою очередь, прихватить с собой любовницу, — подытожил Мартин, обнял жену за плечи, и они пошли дальше, к Восьмой Авеню, где начинались владения проституток.

— Мартин? — спросила Джулия через несколько минут.

— Что такое?

— Что же нам делать? Я имею в виду не конкретно нас с тобой, а всех статистов?

— Не знаю, дорогая, — ответил Мартин. — Это глобальная проблема, а мне сейчас решить хотя бы, гае мы проведем ночь.

На углу Восьмой авеню они свернули на соседнюю улицу, и Мартин разглядел неподалеку красную неоновую вывеску: «Отель «Дикси». Здесь большинство номеров обычно занимали проститутки.

Мартин покрепче прижал к себе Джулию и повел ее к отелю.

— Мы будем ночевать здесь?! — подняла на него удивленный взгляд Джулия, когда Мартин остановился у входа в гостиницу.

— По-моему, замечательное место, — ответил Мартин.

— Но что мы тут будем делать?

— Заниматься любовью ночь напролет и слушать, как за тонкой перегородкой проститутки трахаются с незнакомцами. А утром…

Где-то в другом конце города Роберт в туалете бара сосал член незнакомца.

В двадцати кварталах от этого бара Гейл в четвертый раз за последние полчаса набирала телефонный номер Джулии. Она начинала беспокоиться — наверное, Джулии удалось подцепить себе мужичка на ночь, — и ошибочно принимала беспокойство свое за ревность.

На открытой площадке верхнего этажа небоскреба стоял возле парапета Эллиот и, потягивая мартини, наслаждался одиночеством.

А в просторной квартире, расположенной в одном из старых домов Ист-Сайда, перед телевизором восседал Бабба. Покуривая гашиш, он смотрел на экран, время от времени встряхивая головой и думал о том, понял ли хоть один из тех тысяч людей, которые называли себя его последователями, хоть что-нибудь.

А Земля продолжала вращаться.

Вопрос Джулии повис в воздухе. Мартин не знал, что ответить. Так они и стояли в нерешительности, раздираемые сомнениями — словно ребятишки, которым страшно смотреть фильм ужасов, но оторваться от экрана они тоже не в силах и потому глядят на него сквозь щелочки прижатых к глазам ладоней.

С противоположного тротуара за странной парочкой с любопытством наблюдали две уличные проститутки, споря о том, чем займутся сейчас неизвестные мужчина и женщина. Они побились об заклад на пятьдесят центов и с нетерпением ждали, войдет парочка в отель или нет.