Желания Элен

— Я люблю тебя, Элен.

— Конечно, милый, конечно. Знаешь, что мне в этом нравится? Это заставляет меня думать, что парень хочет меня, что я нужна ему. Это единственное, что имеет для меня значение. Все остальное в этом мире просто дерьмо.

— Я хочу тебя, — пробормотал он, поворачиваясь чтобы поцеловать ее пальцы. — Ты нужна мне.

— Это здорово, милый. Мне нравится это слышать. Поцелуй меня.

Он повернул голову, она поцеловала его в губы. Затем она вновь прижалась к его спине.

— Ну, отпусти меня, малыш, — сказал он. — Я приготовлю нам завтрак.

— Нет, — сонно сказала она. — Я не отпущу тебя.

— Я принесу тебе завтрак в постель, — предложил он. — Я сделаю омлет. У нас есть грибы и сыр.

— Я не отпущу тебя, — возразила она еще крепче прижимаясь к нему. — Ты будешь моим пленником.

— Я сделаю крепкий кофе, — взмолился он. — Мы будем есть песочный торт из «Хорна и Хардарта».

— Я не хочу, чтобы ты вставал, — настаивала она. — И я не пущу тебя, не пущу.

— Вечно я забываю, что мужчины сильнее, — сказала она, наблюдая за тем, как он ходит по комнате, собирая свою одежду. — Я всегда думаю, что я сильная, пока мужчина не пустит в ход силу, и тут выясняется, что я не так сильна, как думала. Ты очень сильный, милый.

— Конечно, — подмигнул он ей. — Сила есть, ума не надо.

— Но для меня ты достаточно умен, — сообщила она ему. — Слушай, Гарри, а ты уверен, что сумеешь приготовить омлет?

— Предоставь все мне, — заверил он ее. — Это будет такой омлет, которого ты никогда не пробовала. Тебе он понравится.

Он прошел в ванную и быстро принял душ. Там висело три полотенца. Два было в цветочек, третье — белое с голубой полосой. На нем было напечатано: «ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ США». Он вытерся флотским полотенцем, почистил зубы одной из ее зубных щеток. Расчески он найти не смог, поэтому пригладил волосы руками. Он пристально вгляделся в свое отражение. Он пригнулся к нему так близко, что едва не коснулся зеркала носом.

— Белый человек с черным лицом, — прошептал он. — Что ты делаешь?

Омлет получился хорошим; он добавил туда грибов, и они съели его весь. Кофе был крепким и горячим. Элен выпила две чашки. Песочный торт их «Хорна и Хардарта» тоже пришелся им по вкусу.

Элен оказалась противницей завтраков в постели. Она встала, накинула халат, и они поели за маленьким столом на кухне. За едой они почти не разговаривали. За кофе они закурили сигареты. Гарри взял в рот сразу две сигареты, прикурив их от одной спички.

— Я видел, как Хамфри Богарт делает так в кино, — сказал он ей.

Элен наблюдала за ним с улыбкой. Он подошел к ней сзади и поцеловал ее в волосы. Она потянулась к его лицу и потерлась щекой о его губы.

— Я так счастлива, милый, — прошептала она. — Так хорошо. Какое замечательное утро.

Он поколебался и спросил:

— Ты сказала мне, будто я не понимаю, что происходит. Так скажи мне, о чем ты?

— О нас с тобой, милый, — промурлыкала она. — О нас с тобой.

17

Ее клонило в сон.

— Меня клонит в сон, — сказала Элен Майли Ричарду Фэю.

— Меня клонит в сон, — сказал Ричард Фэй Элен Майли.

Они курили гашиш, и их разговор протекал довольно вяло. У них не очень-то получалось курить гашиш. Но они старались…

— Слушай, — сказал он, начиная слегка чувствовать действие наркотика,

— я считал много книг с сексуальными сценами. Они всегда такие восхитительные.

— Кто восхитительные? Книги?

— Нет. Сексуальные сцены. И женщина всегда кричит, задыхаясь от страсти — так пишут: «Она кричала, задыхаясь от страсти… И она стонала: „Сейчас, сейчас, сейчас“. Как так получается, что ты никогда не стонешь: „Сейчас, сейчас, сейчас“?

— Сейчас, сейчас, сейчас, — простонала она.

— Нет, — печально сказал он, — это не то.

— Сукин сын, — печально проговорила она.

Так они веселились, обнимая друг друга, покуривая свои сигареты…

— Юк, ты знаешь, что с водит меня с ума?

— Я?

— Ну… — сказала Элен. — Да. Иногда… Но что меня действительно бесит, так это моя прачечная.

— Прачечная?

— Ну… да. Я складываю грязное белье в корзину, которая в ванной, и раз в неделю завязываю все это в наволочку и отвожу чинку note 19 на углу Второй авеню. У него есть маленькая девочка — ее зовут Сьюзен — и она сидит за прилавком и смеется. Боже, до чего она милая. Прямо съесть хочется. Иногда я покупаю ей конфеты. Каждое Рождество он дарит мне календарик и коробочку орехов. Ну, не мило ли? Ну вот, туда я каждую неделю отношу свое грязное белье. И химчистка у меня в том же квартале…

— Ну и?..

— Ну… Еще у меня есть замечательный зубной врач на Пятьдесят седьмой улице. Он почти никогда не делает мне больно. Я хожу к нему раз в год — на проверку, понимаешь?

— Конечно.

— Еще у меня есть лечащий врач-гинеколог. Я сажусь к нему в кресло и он мне заглядывает туда… Он говорит, что у меня сильные мышцы живота и я нахожусь в отличной форме. Знаешь, я по утрам стараюсь делать упражнения.

— Ага.

— Еще у меня есть страховка, и бенифициарий — кто-то из моих племянников. Ну вот, у меня есть страховка. А в прошлом году я выбрала такую хитрую штуку — такой полис — плачу по нему каждый месяц, а потом, когда мне будет шестьдесят пять, буду получать сто долларов в месяц. Это здорово, правда?

— Да, здорово.

— Ну… что еще? Обувь у меня быстро снашивается, и часто приходится ставить новые набойки. Я принимаю снотворное и пользуюсь той косметикой, которую рекламируют по телевизору. В прошлое Рождество я ходила в собор Святого Патрика. Там было очень красиво. И я все делаю правильно — я соблюдаю личную гигиену и все такое. У меня пахнет изо рта?

— О, нет, нет.

Она разрыдалась.

— Так почему же я так чертовски несчастна? — всхлипнула она.

— Несчастна, — кивнул он. — Несчастна…

Он не знал, как успокоить ее, и поэтому включил радио. Это был миниатюрный приемник в треснувшем пластмассовом корпусе. Рокко (да покоится в мире его душа) однажды сбросил его со стола. По радио передавали танцевальную мелодию из фильма «Грек Зорба». Элен Майли и Ричард Фэй тут же встали, подали друг другу руки и стали танцевать. Вправо, влево, очень элегантно, тщательно выполняя все фигуры.

Музыка кончилась, они сели и зажгли свои потухшие сигареты.

— Моя проблема… — начал он.

— Твоя проблема?

— Моя проблема, — сказал он, — в том, что я чувствую, что я разный с разными людьми. Понимаешь? Я один человек для моей матери, другой человек для тебя, третий человек для моего босса…

Они стали хлопать в ладоши и петь: «И человек для моего босса, и человек для моего носа, и человек для моего троса…»

Наконец они остановились. Он сказал:

— Ну… вот видишь.

— Ну, и?..

— Ну и кто я такой?

— Ага! — закричала она. — Давай займемся нашим бифштексом!

Это был кусок вырезки в дюйм толщиной, с костью и жиром.

— Есть хороший нож? — спросил он.

— Нет, только этот. Но у меня есть такая маленькая забавная штучка с металлическими дисками, ею его можно наточить. Ты знаешь как, Юк?

Он бросил в ее сторону высокомерный взгляд.

И стал точить нож, аккуратно проводя лезвием по вращающимся дискам. Он ни разу не порезался, даже когда пробовал остроту лезвия большим пальцем. Элен наблюдала за ним с улыбкой.

— Боже, — сказала она, — да ты в самом деле знаешь как точить нож.

Он обтер лезвие, а затем отрезал от куска крохотный кусочек жира.

— Отнеси это в гостиную и дай своей птице, — распорядился он.

— Да пошла она!

— Отнеси ей, Элен, она тоже имеет право.

— О, черт, — проворчала она, но взяла кусочек жира, отнесла его в гостиную и скоро вернулась. — Этот дурак так набросился на него!

— Разумеется, — кивнул Юк. — А кто не набросился бы?

Умелыми движениями он вырезал кость, обрезал жир и разделал мясо.