Путь самца

И все таки ощущение было незабываемое!

…Так длилось пару лет: невинные поцелуи со старшеклассницами, подглядывания, тихий онанизм. И вот однажды приятель, который был постарше, позвал меня на пьянку в честь своего ухода в армию.

— Кстати, — сообщил он. — Могу познакомить с проституткой. Она берет 25 рублей.

— А че так дорого? — протянул я.

На самом деле, предложение было более чем интересным. Ведь для первого раза, конечно, лучше проститутка. Потренироваться. Чтобы потом, когда начнутся серьёзные отношения с какой-нибудь мадамой, не опозориться… Но всё же двадцать пять рублей — немаленькие деньги. Это почти все мои сбережения.

— А ты поторгуйся, — цинично брякнул он.

Я стал торговаться, зная, что в итоге все равно отдам столько, сколько она просит. Выбора тогда было крайне мало, а хотелось чрезвычайно многого. И практически — все равно кого. И самое неприятное, что все друг другу рассказывали, какие они суперсамцы, и ты в это верил.

Поэтому — оставаться дальше девственником и жить в глухом неведении о самом главном деле жизни было мучительно.

К моей радости, проститутка согласилась скинуть цену до пятнадцати рублей и бутылки коньяка. Из этой бутылки мы ещё немножко для храбрости выпили.

…И я стал мужчиной!

Потом ещё раз! И ещё!…

Точно не помню, кажется, это произошло раз шесть.

Я, конечно, скрыл, что впервые дорвался до женского тела. Наврал девушке, что тёртый, опытный кобель. Она сделала вид, что поверила, и, как ни в чём не бывало, попросила принести ей воды. Я помчался на кухню. Кретин! И мысли не допустил, что она и сама может сходить за водой. Пока я бегал, она спокойненько спёрла золотое обручальное кольцо моей матери.

Вечером пропажу обнаружили. Пришлось врать, что ко мне приходил друг. Но сейчас уже невозможно предъявить ему претензии: не пойман — не вор.

— Ромочка, — вздыхала мама. — Не надо дружить с такими людьми. Кто же так поступает? Может, всё-таки позвонить его родителям?

— Нет! Нет! — умолял я. — А вдруг это не он? Ну мало ли что.

…Кольцо я купил матери через несколько лет, как только стал зарабатывать самостоятельно. Того приятеля, которого так некрасиво оболгал, пришлось больше не пускать в дом: родители бы не поняли.

Но всё-таки!… Всё-таки, самое главное событие в жизни питерского шестнадцатилетнего школьника свершилось! И даже это неприятное происшествие с кольцом не омрачало радости. Я стал мужчиной, настоящим самцом!

Мне, как и многим моим ровесникам, наконец-то покончившим со своей девственностью, казалось, что вот теперь-то «мы круты». Вот теперь-то все самое трудное позади. Теперь-то жизнь наладится.

Ну, где же вы, девчонки?!

Итак, я стал мужчиной.

Стал мужчиной и теперь чётко представлял, как и что делать в постели с бабой. Был, так сказать, горд за себя и всегда «готов к бою».

Но только бабы почему-то по-прежнему не давали!

Они, наверное, вообще не особо дающие в этом возрасте. Их ещё не тянет в постель к своим ровесникам. Что последних доводит просто до исступления.

Почему все так несправедливо?

Я в те времена только слышал замечательные истории о женщинах, которые выбирают себе в партнёров молодых сексуальных мальчиков. Я был именно таким, но не видел этих женщин. «О, где же ты, моя прекрасная блудница, — хотелось кричать мне, — я тоже буду сильно и много тебя любить. Ау!…»

А в ответ — тишина.

Утешало одно. Не я первый, не я последний, кто прошёл через это. И сколько бы нам ни говорили тогда, что нужно совсем чуть-чуть подождать, лет примерно до двадцати, и девчонок станет навалом, слушать этот бред больше не хотелось. Потому что до двадцати лет не доживают. Хотелось сейчас, сразу, немедленно. Но, как ни крути, дело с этим обстояло туго.

Правда, в жизни всегда находится место чуду.

— Мы тут хотим где-нибудь с бабами посидеть, — как-то сообщил по телефону товарищ. — Нас двое, а их трое. Мы к тебе придём. Ладно?… У тебя же дома никого?

Вот он — шанс.

— Приходите! — сразу выпалил я, ожидая чего-то необыкновенного.

Вскоре ко мне завалилась компания. Два парня, девчонки… Я уже стал прикидывать, которая моя, но и девчонок оказалось двое. Как?! Заметив разочарование на моём лице, приятель шепнул.

— Она заболела, понимаешь. Не смогла прийти. Ну не отменять же нам все.

— А мне отменять? — набычился я. — Пьянки не будет!

— Да погоди, — сказал приятель, — На, возьми телефон телки, позвони, скажи, что в автобусе с ней познакомился. Вообще-то это я с ней познакомился, но какая разница.

Сейчас, конечно, понимаешь, что эта афёра шита белыми нитками. Но тогда… Вера в чудеса двигала нами. И я, будучи прирождённым артистом разговорного жанра (на тот момент уговорного), матерел на глазах.

— Але, Марина, а это Роман. Как дела?

— Какой Роман?

— Ничего себе! Сама дала мне телефон, а теперь не помнит. В сто седьмом автобусе. Давай приезжай в гости, мы тут веселимся.

— Да? Но я тебя не помню.

— Приедешь, вспомнишь. Мы ждём.

— А куда ехать?

— Ты что, и адрес мой потеряла? Ну ты даёшь! Записывай…

Я был настолько убедителен, насколько мне хотелось трахаться, то есть очень. И девочка поверила. Мы уже выпивали, когда она появилась на пороге. На меня, разумеется, уставилась удивлёнными глазами: «Я же, кажется, с другим знакомилась. Вот с этим».

— Ты что?! Он же эстонец из Нарвы. Вчера только приехал, — заверил я.

Приятель включил эстонца. Что-что, а «эстонский» мы умели подделывать… Нарва ведь недалеко от Питера, так что эстонцы здесь не вызывали удивления. А вот уважение — да. Чем мы, умело изображая их, пользовались.

Когда двое что-то чрезвычайно убедительно доказывают, третий поневоле начинает верить: и девочка купилась. Иногда, правда, в течение нашей вечеринки в её глазах мелькало сомнение, но мы его тут же рассеивали.

В тот день мне повезло больше других. Бабы-то, естественно, им не дали, так что в конце концов все разошлись, а моя тётка осталась.

— Я тебя довезу до дома, — пообещал я и полез к ней обниматься. — Вот сейчас, через минуточку пойдём…

И буквально через пару минут мы пошли… в спальню.

Чуть после, лёжа в кровати, она задумчиво глядела в потолок и говорила, что никак не может меня вспомнить.

— Слушай, как раз, давай ещё разочек и вспомним, — предлагал я, так как мне думалось о своём. Нужно было из неё выжать все по максимуму. Чудеса — такая редкость. А пустая болтовня в постели — непозволительная роскошь. Вот сейчас она все вспомнит, наденет трусы и уйдёт. И мы начали по второму кругу.

Примерно в середине круга третьего моя фея сказала, что все равно не помнит, чтобы давала мне телефон.

— Давала, давала, — ещё раз, насколько мог правдиво, заверил я.

Ещё через минуту она сообщила, что кончила, а меня так и не вспомнила. А ещё секунд через двадцать девять-тридцать заявила, что вообще уходит.

— Куда?! — изумился я. — В ночь?!!

— Дебил! Сейчас всего пять часов!

— Правда?!

И тут я вспомнил, что вот-вот вернётся мать. Нужно было действовать быстро: «Если хочешь — можешь идти. Я тебя провожу».

…В подобном обмане девочек не было подлости. Это была ложь во спасение: вынужденная производственная необходимость. Поиск БОЕВЫХ ПОДРУГ являлся слишком трудным делом для одного не слишком опытного самца. Потому мы сбивались в стаи и помогали друг другу, как могли. Каждый приносил посильную помощь. Я умел уговаривать, у другого водилась «капуста», а у третьего вся стена на кухне была исписана телефонами БАБ, которыми он легко делился. Делал это с видом знатока, важно сообщая, что вот эта ничего в постели, вот эта… Типа, всех переимел. Конечно, ему не верили. Но всегда оставалась маленькая надежда, что вдруг он не все наврал, а кое-что просто приукрасил, ну не перетрахал, а перецеловал, ну не перецеловал, а перещупал.