Грехи царя Омара

В то время, когда царевич планировал убийство старшего брата, а Саид, его друг, – дорогу к первому из больших городов, достойных принять царских сыновей, в покоях царицы появился посланник мудрого звездочета. Достойный Назир просил царицу об аудиенции.

Царица не удивилась этому, более того, она ждала, что звездочет вскоре придет в ее утреннюю приемную – ведь она сама попросила рассчитать день и час, когда каравану должно тронуться в путь. Ибо царица искренне считала, что необходимо предусмотреть все мелочи, дабы странствие обожаемого сына и его брата проходило так, как это пристало детям самого царя Омара, да хранит его Аллах милосердный своей благодатью. Ведь погоня за старшим царевичем, что была истинной целью странствия Мансура, предстояла долгая. А потому было, в сущности, безразлично, когда ее начинать. Так пусть же звезды сами правильно встанут на небе, предвосхищая успех сына царицы Амани.

Повинуясь знаку царицы, в покои с поклоном вошел Назир-звездочет. А вместе с ним появился и младший сын Ясмин, Валид.

– Да благословит каждый твой день великий и милосердный Аллах, о добрая царица!

– Приветствую мудрейшего из мудрейших, умнейшего из умнейших!

В сущности это был вовсе не обмен любезностями. И царица, и звездочет отдали дань традициям. На самом деле Назир никогда не уважал царицу. Несмотря на уверения дочери, прекрасной Ясмин, да будет светла в веках ее память, что Амани добра и внимательна, звездочет всегда чувствовал, что за каждым поступком царицы, пусть и самым благородным, скрыт холодный расчет. Назир видел, что Амани – из тех людей, которые могут извлечь для себя выгоду всегда, главное лишь – под правильным соусом подать даже самое неправедное дело. Увы, это были лишь догадки.

Потому и не любил Назир царицу. Но, понятно, ослушаться ее повеления он не мог. Пусть повеление было замаскировано красивыми словами, но от этого оно не переставало быть приказом венценосной особы. И потому Назир несколько долгих часов, не разгибаясь, составлял таблицы и гороскопы, пытаясь по блистательному пути далеких звезд увидеть, будет ли так же блистателен путь царевича. О, если бы только он знал, зачем на самом деле царица отправляет сына! Быть может, тогда бы он попытался как-то более пристально прочитать письмена ночных светил. Но увы, Назир, сделав все предельно правильно, был не очень внимателен к голосу Вселенной.

– Благодарю за добрые слова, мудрая царица! Вот здесь – расчеты для царевича. Он сможет прочитать, когда следует выходить и в какой день что делать, дабы путь был гладок и быстр.

Царица развернула свиток и попыталась понять, что же там написано. Говоря по секрету, Амани была не сильна в чтении. И потому она сделала вид, что просматривает текст. Выждав положенное, по ее мнению, время, она свернула пергамент и подняла глаза на Назира.

– Ну что ж, звездочет, я довольна результатами твоих трудов. Моему сыну будет куда легче, если он сможет каждый день сверяться с твоими, мудрейший, советами.

– О нет, госпожа. Это всего лишь советы далеких звезд.

– Но ведь ты же смог их постичь… – В голосе царицы стало чуть больше яда, но Назир этого не заметил. Или не захотел замечать. – Благодарю и тебя, великолепный ученик нашего звездочета! Вижу, что и ты приложил руку к этой сокровищнице!

– Довольно ли твое царственное величество?

– О да, мудрец! Твоя работа достойна самой большой награды. Чего ты хочешь?

– Благодарю тебя, добрая царица, за такие слова. Я старик и имею уже все, что только может иметь человек. Но у моего внука, Валида, есть просьба.

– Я слушаю, мой мальчик.

Юноша сделал шаг вперед и решительно сказал:

– О добрая царица, великая Амани! Разреши и мне отправиться в странствие вместе с царевичем и старшим братом! Поверь, я не буду обузой! Я знаю наречия и языки всех стран, через которые проляжет караванная тропа! Я знаю и традиции, и привычки… Саид, пусть и старший, но прислушивается к моим советам – ведь он знает, что для меня нет ничего слаще книжной премудрости! Царица невольно залюбовалась Валидом. Ему удалось преодолеть первое смущение, и теперь он говорил уверенно, но не хвастливо. А глаза его, глаза отца, царя Омара, горели жаждой новых знаний. Пожалуй, из всех сыновей царя самый младший был и самым лучшим. Чистая душа, чуждая жажды власти и наживы, пылала лишь любовью к истине.

– Ну что ж, малыш, я разрешаю тебе отправиться вместе с царевичем и братом. Но подумай о том, что ты оставляешь нашего мудрейшего Назира, своего деда, здесь совсем одного…

– Я думал об этом, добрая царица! Сердце мое разрывается от жалости и боли при этой мысли. Но я понимаю, что могу принести пользу своими знаниями. И это примиряет меня с горечью разлуки.

Валид говорил, опустив глаза. Он пытался скрыть то, что сейчас, перед лицом царицы, такой доброй и такой чуткой, все-таки хитрит и скрывает истину. Ибо, как бы далеко он не удалялся от деда, беседовать с ним он мог всегда. Ведь ему передался тот великолепный дар, которым обладал его мудрый дед, – дар передачи мыслей на расстояние. Назир учил его этому уже много лет, и наконец Валид почувствовал, что это умение превратилось для него из тяжкого труда в удовольствие. Да и сам Назир, пусть и не обладал такой силой, но мог и услышать внука, и ответить ему.

Опущенные глаза лучше всяких слов убедили царицу. Да и речь юноши была лишена всего напускного.

– Да будет так! Готовься к странствию, юноша!

– Благодарю тебя, несравненная госпожа! Да будет свет твоей мудрости прекрасным и долгим, как само сияние великих светил!

«Достойная речь! Великолепный разум, красивое лицо… О, этому юноше суждена блестящая судьба! – Царица даже на миг пожалела, что у нее нет дочери, – ибо такому жениху она бы ее отдала с большим удовольствием. – Ну что ж, пусть едет! Он будет Мансуру хорошим помощником!»

Ни на миг не усомнилась в своем решении царица. Ей даже не пришло в голову, что не так давно она сама учила сына, как умертвить сводного брата… Не подумала она и о том, какое горе обрушится на юношу в тот миг, когда он увидит убитым старшего брата. Не подумала она и о том, что царевич будет вынужден убрать не только соперника Саида, но и свидетеля Валида. Пусть это и будет убийство чужими руками.

Воистину, величайшее бедствие пришло в страну Ал-Лат. Не тучи саранчи, не наводнения, не мор… О нет, куда более страшное! Бесконечная жажда власти, что куда страшнее всех иных бед.

Низко поклонившись, дед и внук покинули утреннюю приемную царицы. Не сказав друг другу ни слова, они шли по коридорам дворца, так же молча вошли в «приют мудрости». И только тут Валид дал себе волю. Он расхохотался в голос и повернулся к деду.

– О Аллах милосердный, как же я все это выдержал! Я же слышал каждое твое слово, что ты так и не произнес вслух! Но, добрый мой дед, почему ты не любишь царицу Амани?

– Трудно ответить, мальчик, – сказал Назир. Его поразил такой прямой вопрос внука, но звездочет уже много лет назад взял себе за правило говорить внуку только правду. – Мы никогда с тобой не обсуждали это, малыш. И никогда я тебе не говорил, что не люблю царицу. Скорее, некоторые ее умения я оцениваю более чем высоко. Но умения эти, быть может, и очень нужные в стенах дворца, вне этих стен кажутся воистину бесчеловечными. Когда-нибудь мы с тобой побеседуем еще об этом. Но не сейчас. Мне больно даже думать о том, что я отпускаю тебя. Что мы расстаемся!

– Но, мудрейший из мудрых! Мы же не расстаемся! Я и со дна бездны смогу докричаться до тебя! И знаю, что ты меня услышишь.

– Да, малыш, это правда. Но мне не хочется, чтобы ты оказался на этом самом дне бездны.