Клетка. Грудная клетка (СИ)

- Да пошел ты!

Или это галлюцинации, или на самом деле что-то громко разбилось сейчас, что-то стеклянное. Я не могу стоять. Ноги ватные. Падаю на пол, беззвучно шевеля губами, как сломанная кукла. Ох, какие чудные тут обои...

- Ублюдок!

- Ты даже всего не знаешь!

- Так расскажи, блять!

- Уже рассказываю, что, не слышно?!

- Слышно, мг, начало мне вот нравится уже!

- Блять, Вика, если не хочешь получить потом пизды, лучше вали отсюда!

- Это ты ко мне сейчас подошел и спросил про наркоту! Это ты домогался меня на кухне, когда все ушли! Это...

- Заткнись!

- Нет уж! Я не вру, я тебе просто напоминаю! На кой хер оплачивать мою операцию, а потом не навестить даже? Что это? Гродненский знак уважения? Если так, что ты выглядишь как жалкий кусок дерьма! И...

А вот это уже не стекло, это больше похоже на пощечину. Жесткую такую, хлесткую, как бывает в суровых фильмах. Только через закрытые двери звук более приглушенный.

- Не знаю я, где твои ебаные наркотики! – в словах слышатся слезы.

- Убирайся!

- У тебя же куча денег, в чем проблема? И эти наркотики даже не твои были, а Андрея!

- Там все гораздо сложнее!

- Блять, меня и Вику в это втянули два ебаната вроде вас, так что теперь объясняйся, иначе...

- Иначе что? Ну что ты мне сделаешь?

- Иначе...иначе...Иначе поцелую – вот!

- Нашла, чем угрожать.

- Вика... – я пытаюсь произнести это вслух, но с губ не слетает ни звука.

Мое тело не слушается меня. И пусть я теряю сознание, но вопрос очень четкий: на кой хрен травить меня или Вику? Я хочу позвать её, но не могу, уже почти превратившаяся в овощ на этом полу с чертовым подогревом.

- А я-то думала, что ты меня не выносишь.

- Так и есть.

- Но ты же сказал...

Последнее, что я слышу – это глухой удар о стену, а затем невнятные бормотания и стоны, смешанные с глухим причмокиванием и слишком шумным для закрытой комнаты дыханием.

- О, наконец-то, всё, как и говорил Стальцев, – меня поднимают какие-то сильные мужские руки.

Голос грубый и громкий, но сейчас он старается говорить как можно тише, видимо, тоже услышав, что происходит за дверью.

- Давай скорее, пока не очнулась. Это точно она? Стальцев сказал, что её зовут Левчук Вика... – а дальше в моей голове просто пустота.

И через черт-знает-сколько времени я просыпаюсь на жесткой кушетке, до боли похожей на тюремную. Оглядываясь, я понимаю, как охирительно дико у меня болит голова. Догадываюсь, что выгляжу я не лучше, чем себя чувствую. Если это розыгрыш, то довольно дерьмовый, ребята. Выпустите меня отсюда. Здесь нет окон. Комнатка такая маленькая и душная, а этот запах...Блять, это, что, подвал? Меня ж не могли похитить? Ну пиздец просто. Мне уже экшна хватает на лет сорок вперед. Не, я не собираюсь умирать, но судя по воспоминаниям, Стальцев именно так и хотел сделать с Викой.

“...от тебя всё равно толку мало...”

“...её зовут Левчук Вика...”

“...Андрей бы за неё...”

Эти отрывки из воспоминаний не вселяют в меня ни капли оптимизма. И ещё, похоже, тот факт, что Волди переспала со Стальцевым. Фу-фу-фу. Но это сейчас не главное.

Я встаю с кровати, поправляю платье, втискиваюсь в туфли и плетусь к двери.

- Откройте!... Откройте!... БЛЯТЬ, ОТКРОЙТЕ, ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ, МАТЬ ВАШУ!!! НЕМЕДЛЕННО ОТКРОЙТЕ!!! – я бью кулаками в деревянную дверь и уже не сдерживаю слезы: я не умру здесь, в этом я уверена, но что я буду нормально жить, надежды нет. Пока что.

====== Руки прочь.(с) ======

Тьма поглощала, душила... Тьфу, что я несу? Наверное, просто свихнулась тут за это время. Мне казалось, прошла целая вечность, но я понимала остатками мозгов, что это не так. Ведь когда чего-то ждешь, минуты тянутся как часы. А я ждала. Ждала освобождения. Ну да, а ещё ждала свежего воздуха, еды, воды и увидеть-кто-эти-суки-и-что-я-им-сделала. Вернее, не я, а Вика. Зачем Стальцеву нужно её убивать? Он ебанат и козел, но не настолько же, чтобы отправить человека на верную смерть. Или настолько?

От нечего делать – когда кожа на костяшках пальцев уже была содрана до крови – я вернулась на кушетку и принялась подсчитывать половицы. Это единственное, что здесь, в этой долбаной тьме, было различимо. Семь половиц – то, что видно на свету в тонком проеме между полом и дверью, слабая прожилка от лампы в предыдущей комнате. А за дверью тихо-тихо играет радиоприемник. Мое сумасшествие не заберет меня с головой, надеюсь. Пересчитав все прожилки и выемки в деревянных досках пола – 57 – я закрыла глаза, прислушиваясь к звукам в соседней комнате.

Тишина настолько ощутима, что, кажется, протяни руку – и ты сможешь коснуться её. Меня стали посещать странные мысли. Не связанные с произошедшим. Я не писательница и не философ, но эти мысли, они слишком...поэтичные...для меня. Я лежу на кровати, которая наверняка сделана из жесткого камня, и отсчитываю секунды до того момента, когда всё это закончится. Желудок болезненно урчит – я ничего не ела со вчерашнего обеда. Голод остается пока единственной причиной, почему я не могу уснуть. Кто-то заходит в соседнюю комнату, этот скрип несет за собой холод от сквозняка, и я неприятно дергаюсь, пытаясь согреться. Ледяной воздух...как будто меня выгнали сейчас на улицу...он пахнет безысходностью. А ещё хлебом. Я зажмуриваюсь, не давая себе заплакать от отчаяния.

Меня должны спасти. Вот сейчас. Пожалуйста-спасите-прошу. Мозг перепробовал все варианты, но я не могу быть уверенной, что хоть одна из теорий была верной о том, почему Вика должна быть здесь. Почему Артем хочет смерти. Почему вместо неё здесь я? Из-за моей глупости...из-за её глупости. Она ведь теперь знает правду, расскажет Андрею правду, и они придут за мной. Только куда придут? Свой мобильный я отдала Волди, потому что у неё в джинсах были карманы, да и с телефоном таскаться неудобно. И в голову даже не сразу приходит мысль о том, что надо бы позвонить в милицию, если бы телефон сейчас был у меня. Нет-нет, я придумываю, какую бы я слушала музыку, изнывая от холода и голода здесь. А ещё меня мучает жажда.

Ровно через шесть часов и тридцать семь минут после того, как я начала отсчет, раздается стук в дверь. Воздух превращается в пудинг, который можно резать ножом. Вязкая, густая тишина крадется по полу. И я словно ступаю вслед за тишиной, и медленно поднимаю голову с кушетки, упираясь ладонями назад. Смешно и слишком глупо говорить: “Войдите!”, да и не собираюсь так позорить свое положение. Стук повторяется, настойчивее, требовательнее, вызывающе прося дать ответ. Я встаю с постели и иду к двери. Идиотская усмешка каверзно застывает на губах, когда я делаю вид, что собираюсь впустить наглеца. Надеюсь, ты принес мне воды.

- Да, Стальцев говорил, что ты не обучена манерам, – хрипловатым голосом говорит входящий, – но не настолько же.

Я не успела открыть дверь, которая, как оказалось, была вовсе не заперта. Или он нарочно хотел поиздеваться? Издеваться он может как угодно, но только пусть заткнется. Его голос напоминает мне Андрея. Андрея-черт-где-тебя-носит.

- А я не ждала гостей.

- Я принес тебе еды, – он протягивает перед собой собачью миску с сгоревшей отбивной и склеенными комочками гречневой каши.

Я мотаю головой и отступаю назад, но эта вонь...это смрад...гораздо более мерзкий, чем вонь горелого мяса...забирается в нос. Я отворачиваюсь в отвращении. Это просто плохой сон, мне всё это снится.

- Ешь, сука! – он ставит миску около двери и проходит вперед.

- Кто вы? – страх овладел мной и говорит вместо меня.

- Я тот, кого ты обязана слушаться. Если хочешь, можешь называть меня Хозяин.

- Пошел вон, – выплевываю я, прежде чем подумать о сказанном.

Он делает два больших шага и оказывается рядом. Я с трудом разлепляю тяжелые веки, налитые свинцом. Всего два слова, а я уже чувствую себя невероятно уставшей.

- Что ты сказала? Повтори, – рычит он.

Милый оскал и тонкие губы. Его можно было назвать красивым, если бы не шрам через щеку. Лицо небрежным пятном мелькает перед глазами, а ладони подталкивают к стене, вжимаясь в бедра с силой. Пьяное дыхание вызывает отвращение, и тошнота выходит на передний план, обгоняя возмущение.