Любовь и честь

– Вот это да, кто она? Не думаю, что видела ее раньше, – заметила Дайан, быстро окинув взглядом высокую изящную темнокожую женщину в темном костюме-двойке, которая выглядела так, будто только что сошла с Парижского подиума. – Она само совершенство.

– Забудь. Она натуралка.

– А может, твоя цель? – усмехнулась через плечо Дайан, направляясь в гостиную. Через открытые двери балкона вдали внизу были видны зеленые просторы Центрального парка.

– Разве у тебя мало хлопот со многими твоими другими… эээ… интересами? – поддразнила Блэр.

– В разнообразии весь смысл жизни.

– Что верно, то верно.

– Тебе налить чего-нибудь? Пива или вина?

Блэр покачала головой и села в углу широкого бежевого дивана. Она сбросила кроссовки, поместила ноги на скамеечку и откинула голову на спинку.

– Нет. Спасибо. Я в порядке.

– Ну да, вижу, – Дайан прошла к сервировочному столику и налила себе бокал белого вина, затем вернулась и села около Блэр. Положив одну руку ей на ногу, Дайан произнесла: – Так, а теперь рассказывай.

Блэр подняла одну бровь.

– Почему ты думаешь, что мне есть что рассказать?

– Ну же, избавь меня от необходимости вытягивать это из тебя, – вдруг она подняла руку. – Нет, подожди, позволь мне угадать. Робертс опять сделала что-то, что сильно тебя разозлило.

– С чего ты взяла? – с искренним любопытством спросила Блэр.

– Потому что у тебя всегда появляются две морщинки между бровями, когда она сводит тебя с ума.

Блэр покачала головой и улыбнулась:

– Нет. Кэмерон тут ни при чем. На самом деле она… невероятная.

– О Боже, – Дайан явно была в шоке. – Ты ведь это не серьезно?

– О чем ты?

– Ты что, в самом деле, влюбилась?

Блэр вздрогнула. За последнее время она произносила эти слова всего несколько раз и знала, что тем самым уничтожает преграду, защищавшую ее сердце от возможной боли. Наверное, все началось со смерти ее матери или с предательства первой любви в подготовительной школе. А может, с длинной вереницы женщин, которые утверждали, что любят ее, хотя на самом деле всего лишь хотели попасть в центр внимания благодаря ее фамилии. Блэр защищала себя от разочарований и боли в любви, никогда не позволяя себе влюбляться. В повисшей тишине она отбросила страхи и выдохнула правду:

– Да. Очень сильно. И безрассудно.

Казалось, Дайан долго смотрела на нее с отсутствующим, ничего не выражавшим лицом. Наконец, сделав глоток из своего бокала, она тихо произнесла:

– Я так завидую вам. И так за вас рада.

Почти застенчиво Блэр подтолкнула ногу Дайан пальцами своих ног.

– Спасибо.

– Ну, если это не Робертс, так в чем проблема?

– Я смотрю, в последнее время ты не читала газет.

Дайан рассмеялась, издавая при этом такое чувственное грудное мурлыканье, которого в свое время было достаточно, чтобы вызвать у Блэр желание опрокинуть ее на кровать и изнасиловать. Но тогда они были подростками: с тех пор прошло много лет и они уже не были любовницами.

– Прямо на первой странице размещена моя фотография в довольно пикантном положении. Нельзя сказать, что там Кэмерон, но рано или поздно кто-нибудь сумеет все сопоставить. Прямо сказать, меня вот-вот могут разоблачить.

– Знаешь, ваш полет проходил довольно неплохо, – спокойно сказала Дайан.

– Знаю. Просто я не уверена, как лучше поступить. Белый дом необходимо подготовить, потому что мой отец должен быть в курсе возможных потрясений.

– Я всегда считала, что упреждающий удар – лучший способ борьбы с такими вещами.

– Думаешь, мне необходимо сделать заявление?

– Ты намерена остаться с ней?

Блэр резко вздохнула, словно ее поразила внезапная боль.

– Господи, я так на это надеюсь.

– Ну, тогда это ответ, не так ли? – Дайан пожала плечами. – Если ты не готова отказаться от нее, тогда придется иметь дело с общественным резонансом, который неизбежно будет сопровождать ваши отношения. Лучше принять это на собственных условиях, чем постоянно защищаться.

Блэр запустила руки в волосы, затем вздохнула.

– Было бы намного легче, если бы не нужно было беспокоиться о политтехнологах в Вашингтоне, желающих контролировать, все что я говорю, когда говорю и кому говорю.

– Пошли их к черту. Ты уже достаточно взрослая, чтобы поступать по собственному усмотрению.

– Послала бы, но не могу притворяться, будто мой отец не является президентом Соединенных Штатов. Он занят важной работой. Думаю, мне нужно встретиться с некоторыми людьми в западном крыле Белого дома, прежде чем я расскажу отцу.

– Наверное, ты права. Хочешь, я поеду с тобой?

– Спасибо. Но мне лучше сделать это самой.

– Так что ты собираешься делать?

– Я выезжаю, чтобы успеть на самолет до Вашингтона.

Она наклонилась, поцеловала Дайан в щеку и встала.

– У меня есть надежда, что ты одолжишь мне одного из своих агентов? – спросила Дайан, поднимаясь с дивана, и взяла Блэр под руку.

– Тебя интересует кто-то конкретно? – игриво спросила Блэр.

Когда Дайан открыла дверь, Фелиция Дэвис отступила от стены и посмотрела на Блэр.

– Она подошла бы идеально, – вполголоса сказала Дайан.

Фелиция подняла изящную бровь.

– Вы готовы, мисс Пауэлл?

– Как никогда, – серьезно ответила Блэр.

Глава 21

Тем же вечером в 18:30, Кэмерон сидела в пустой приемной перед простой лакированной дверью с небольшой табличкой, на которой значилось имя: «Стюарт Карлайл». Она приготовилась к долгому ожиданию, но уже через несколько минут появился секретарь по административным вопросам и пригласил ее в кабинет.

Кэм вошла в скромный безликий офис. На стене висела лишь одна маленькая фотография, где был молодой Стюарт Карлайл с Джоном Фицджеральдом Кеннеди [29] и его братом Робертом [30]. Ее непосредственный начальник делал запись в отчете.

– Садитесь, – сказал он, не поднимая глаз.

Она села на офисный стул, обитый тканью, положила руки на тонкие деревянные подлокотники и скрестила ноги. Наконец, он закрыл отчет, отодвинул от себя груду бумаг и посмотрел на нее с непроницаемым выражением лица, выдерживая ее пристальный взгляд.

– Так что там с этой фотографией в газетах? – без предисловий начал он. – Как раз за такие вещи Белый дом любит кусать мою задницу.

– Я собиралась спросить Вас о том же, – спокойно ответила она. – У нас должна была быть информация, что фотография отослана и в прессе подготовлена статья. Как так вышло, что вчера вечером, когда мы прибыли на открытие выставки, нам пришлось пробираться через осиное гнездо репортеров? Повезло еще, что выставка не была открыта для всех желающих. Так где же в системе сбой?

Мышцы на его челюсти напряглись, впрочем, как и голос, когда он ответил:

– Поскольку Вы были там, когда был сделан этот снимок, полагаю, что Вы сами в состоянии сказать мне о сбое в системе.

На секунду Кэмерон подумала, что он говорит о ней на снимке с Блэр, прежде чем поняла, что он имеет в виду Сан-Франциско. Удивительно, но это ее не волновало. Она не стала бы отрицать ни минуты, проведенной с Блэр. С другой стороны, в мире двойных стандартов, политического шантажа и постоянной борьбы за власть Кэм научилась не раскрывать информацию, которую можно будет использовать как оружие против нее или кого-то, о ком она заботилась.

– Фотография была сделана телеобъективом с большого расстояния, по всей вероятности, с соседнего пирса. Мы вели тщательное наблюдение на месте, но у нас был слабый контроль за прилегающей территорией. Не было оснований считать, что это необходимо.

– Камера с телеобъективом вполне могла быть снайперской винтовкой с прицелом ночного видения, – сказал он так, будто обсуждал малозначимое событие. – Ее могли убить, а вместо этого просто сфотографировали в пикантной ситуации.