Секретарь

Шон:

Еще несколько толчков, и я начинаю кончать в него, мой член пульсирует в нем, изливаясь, я на пару секунд замираю, потом по новой начинаю вбиваться в него.

— Еще… еще… хочу тебя еще… — шепчу себе, спина моя заныла, боль то и дело пронзает мой позвоночник, но я продолжаю с громкими стонами боли и наслаждения скользить в нем…

Рэндом:

— Прикоснись ко мне, — прошу я, — ласкай меня…

Сейчас мне так легко попросить. Наверное, это потому, что я не могу думать, могу только судорожно двигаться навстречу его толчкам. Теплая сперма заполняет меня, но Шон не отпускает, всего пару мгновений передышки — и он опять продолжает это безумие…

Шон:

Да, я совсем забыл и о его наслаждении, забочусь только о себе… Кладу его ноги себе на плечи, наклоняюсь к нему всем телом, его ноги начинают сползать мне на сгиб рук… но так даже удобнее… Наращиваю движения, ранее чуть приостановленные из–за смены позиции. Беру его член одной рукой, начинаю ритмично его сжимать возле основания, иду дальше, трогаю головку большим пальцем, поглаживаю ее, размазывая при этом смазку… Как хочу взять его в рот… как хочу всего его… и сам не знаю, чего больше…

Рэндом:

Его ласки заставляют меня окончательно потерять голову. Я больше не могу сдерживать себя, вскрикиваю с каждым толчком. Чувствую приближение…

— Шон! — выплескиваюсь ему в руку, чувствуя, как все тело сводит судорога наслаждения. В глазах темнеет, как и тогда…

Шон:

— Боже! — я вскрикиваю, когда его мышцы сильнее обхватили мой член. — Рэн… я тоже скоро… Рэээн… — я начинаю кончать в него второй раз… кончать в его пульсирующую глубину… — Рэн, Рэн, ты что опять? — я на миг прекращаю всякое движение, даю ему опомниться…

Рэндом:

Постепенно в глазах проясняется, я перехватываю задумчивый взгляд юноши. С улыбкой гляжу на него:

— Что ты со мной творишь, мальчишка?

Шон:

— По–моему, то же, что и ты со мной, — выскальзываю из него и ложусь рядом. — Ты что, опять собрался сознание терять? О, неужели я так хорош? — подлизываюсь к нему, лезу, требую объятий, поцелуев…

Рэндом:

Я опять притягиваю его к себе, целую в ладонь его руку, которая ласкаля меня. Она еще слегка влажная, хранит мой вкус и запах.

— Ты лучший, — шепчу ему.

Шон:

— Ты делаешь меня лучше, — спать совсем не хотелось. — Как мы будем на работе, невыспавшиеся, — задумчиво произнес я. — Боюсь уснуть на рабочем месте, и только надеюсь на снисходительность шефа, — улыбаюсь, потом резко моя улыбочка сходить с губ, вспоминаю события на работе, блин я же там целый бак молока разбил… а если начальник уволит меня, я тогда вообще в лужу сяду и придется мне жить таки на улице…

Рэндом:

— Думаю, тебе нужно взять больничный, — шепчу ему, успокивающе поглаживаю по плечу. — Твоя спина еще припомнит тебе то, что мы только что вытворяли. Да и сотрясение мозга, пусть и легкое… Тебе нужно минимум неделю не напрягаться. А я побуду твоей сиделкой, если позволишь…

Шон:

— Рэн… — я опускаю голову на его плечо, конечно я могу взять отпуск, у него… а на второй работе вряд ли, если только за свой счет, а это меня мало устраивает… черт, и как ему объяснить… — Было бы прекрасно, но вряд ли осуществимо…

Рэндом:

— Если бы ты позволил, — начинаю осторожно, опасаясь спугнуть, — ты бы мог остаться тут, пока тебе не станет легче…

Я бы хотел, чтобы ты остался тут навсегда, чтобы мой дом стал и твоим домом. Как сказать тебе об этом?

Шон:

— Ты же знаешь, это невозможно, — опять он с такими предложениями.

Ну не могу я их принять. И кем я после этого буду, содержанцем? Нет, эта роль мне не подходит… А если на работе узнают, что я с шефом живу, они же тогда мне жизни не дадут… Да больше всего в жизни я боюсь насмешек…

Рэндом:

Я, конечно, знал, что он откажется… Но все же это очень грустно.

— Я и не надеялся, — тихо произнес я, прикрывая глаза. — Твоя гордость… Жаль…

Мне почему–то так больно. Но ведь я же и не рассчитывал, что он согласится. Или рассчитывал? Точнее, надеялся на чудо. На то, что счастье возможно…

Шон:

— Ну что ты, не обижайся, — как он расстроился. Ведь я тоже расстроен… Почему в жизни так все не просто… — Рэн, пожалуйста, посмотри на меня, — Господи, когда он такой я готов забыть обо всем на свете. — Ну, прости, прости, прости меня, у меня куча долгов, я не могу просто так лежать на животике, ничего неделая, милый, ты должен меня понять…

Рэндом:

— Я все понимаю, Шон, — я не могу открыть глаза, потому что чувствую, что в них слишком много влаги. Не хочу расплакаться, как девчонка. — Я знал, что ты не сможешь принять мою помощь. Но мне жаль, так жаль… И тебе действительно нужно хоть несколько дней полежать. А о работе грузчика не может быть и речи не меньше месяца, если ты не хочешь попасть в больницу. И прости, — я все же вынужден открыть глаза и посмотреть на него, — но я заплатил за то молоко…

Шон:

— Что? — я сел на кровати, — я же сказал тебе, тогда что сам заплачу, — и почему сейчас я чувствую что меня унизили… — Я тогда отдам деньги тебе… — я стал поспешно слезать с кровати…

Рэндом:

— Вернись, — я удержал его и опять притянул к себе. — Ну почему ты думаешь только о себе? Только ты и твоя гордость…

Шон:

Я не сопротивлялся, позволил ему обнять меня, я слишком устал, чтобы делать лишние телодвижения…

— Ну, а что мне еще остается, что у меня есть еще, кроме гордости? — я наклонился к нему, — Я так устал, устал бороться, чтобы выжить, но я должен продолжать, иначе… Ты должен меня понимать, мы ведь похожи, разве позволишь ты кому бы то ни было содержать тебя, оплачивать все твои расходы? Рэн…

Рэндом:

— У тебя есть я, — почти беззвучно произношу я, скорее для себя, не уверенный, что он правильно поймет мои слова. — Я все понимаю… Я не буду ни на чем настаивать. Поступай, как тебе легче.

Шон:

— Рэн… — так не хочется сейчас уходить, когда он в таком подавленном настроении, да и у меня настрой не лучше… Я сейчас стою между двух огней… с одной стороны моя гордость, с другой Рэн, и именно их я боюсь потерять больше всего на свете, но кого все–таки больше… На этот вопрос пока у меня не было ответа… — Рэн… — я укладываюсь обратно в постель, хотя смысла уже не было — все равно вставать… но так хотелось полежать еще немного рядом с ним… — Рэн, я все еще нужен тебе таким?

Рэндом:

Я обнимаю его, зарываюсь лицом в волосы.

— Ты нужен мне, ты даже не представляешь, насколько ты мне нужен, — мой голос звучит глуше. Я не представляю, что со мной будет, когда он покинет мою квартиру. — Ну почему все так?.. Почему я не могу быть просто счастлив, как тысячи людей?

Шон:

— Рэн, ты мне тоже нужен, — я крепче цепляюсь за него — Я делаю тебя несчастным, прости, — не тебя одного я сам так страдаю, что, кажется, если бы меня не было, тебе бы не пришлось всего этого почувствовать…

Рэндом:

— Не говори так, — я кладу палец ему на губы, — я благодарен судьбе за встречу с тобой. Мне кажется, я только сейчас и начал жить…

Шон:

— Рэн, я, кажется, тебя люблю, — я делаю признание и отворачиваюсь, закрываю глаза, он первый человек которому я признаюсь в любви, как странно и все же так прекрасно… любить…

Рэндом:

— А мне не кажется, — я прижимаюсь к его спине, обнимаю, уткнувшись носом в шею. — Я точно знаю, что люблю тебя. Поэтому мне так больно… не уходи сегодня никуда? побудь со мной… — я опять прошу практически без надежды. Работа, гордость…

Шон:

— Ты же знаешь, что я никуда не хочу уходить, но, милый, Рэн, у нас с тобой вся жизнь впереди, — неужели вся? Мне бы так хотелось быть с ним всю жизнь… — Я побуду, я буду с тобой, пока ты этого хочешь… — я переворачиваюсь к нему, глажу его лицо, целую носик, обнимаю нежно–нежно. — Рэн, любимый…

Рэндом:

Любимый. Сколько раз я слышал это слово? Но сейчас я готов все же разреветься от счастья. От того, что это сказал Шон, от того, что он не уйдет сейчас, от того, что он… это он.