Продаётся Таня. 20 лет

Наша компания хорошо разогрелась от вина. Я вступала в разговор время от времени, в основном просто кивала, соглашаясь, хотя с трудом следила за его течением. Та девушка за нашим столом пыталась несколько раз завести беседу, но она была мне неинтересна, и я вежливо уклонялась. В мыслях у меня была записка и эта женщина за соседним столом. Она заметила, как пристально я смотрю на нее, и несколько раз бросила на меня взгляд.

В этот вечер я так и не смогла вспомнить, откуда мне знакомо это лицо, но после возвращения в Белград в 1995 году, где-то перед Новым годом, покупая на Теразии газеты, я ждала сдачи и листала одну из них. И вдруг… Я онемела. Я увидела фотографию этой женщины из дубайского ресторана на пол-листа. Я схватила газету и, не дожидаясь сдачи, побежала к ближайшему такси.

В такси по пути на Новый Белград я впилась в текст об этой женщине. Я прочитала, что она популярная певица, записывает диски, время от времени поет в дискоклубах, ведет бизнес за рубежом, у нее светлые, не очень длинные волосы. Я прочла, что в Белграде она владеет салонами, бутиками или подобными заведениями, что у нее все хорошо в личной жизни, несмотря на успехи на сцене. Я поняла, что основные ее деловые интересы далеко от Сербии и Белграда.

Я представляю, чем занимается эта женщина, но не просите меня говорить об этом и не спрашивайте ее имя. Ее жизнь это ее личное дело, меня это не касается. Повторяю, я подозреваю, как эта женщина зарабатывает в партнерстве с арабами, но оставим это. Каждый живет, как знает и как умеет. Это ее выбор, вне сомнения, надо уважать его. Если ей это нравится, значит, она этого заслуживает; если эта сторона ее жизни ей в тягость – опять же, она сама за это в ответе. Я прочитала также, что она часто путешествует по миру, чаще всего в одну европейскую и одну ближневосточную страну. Конечно, ни та, ни другая страна не упоминались, но вернемся на террасу ресторана в Дубае.

Ночь была приятной. Близость моря и мягкий ночной бриз с морских просторов кружили голову, все выглядело как в сказке, если бы только я не сидела за столом с человеком, который держал меня в рабстве. Я ждала, что все закончится, и постоянно повторяла тот номер телефона, который был нацарапан на клочке бумаги. Официант, передавший мне записку, время от времени посматривал на меня, загадочно улыбаясь. Я избегала смотреть на него, боясь, что хозяин заметит что-то подозрительное, а кроме того, этот официант был очень приятной внешности. Можно сказать, он был красивым мужчиной.

Я решительно отказалась думать дальше в этом направлении и решила сосредоточиться на том, что происходило за столом, а также наблюдала за происходящим за соседним столиком. Там главную скрипку все еще играла эта известная блондинка. Она смешила всю компанию, особенно троих арабов. Наверное, она рассказывала им анекдоты или что-то подобное. Они заразительно смеялись и время от времени обнимали тех двух девушек. Блондинка, о которой я говорю, очевидно, была вместе с молодым человеком, сидевшим слева от нее; по вниманию, которое он ей оказывал, было видно, что он восхищен, и ее рассказом, и ее внешним видом.

Наконец, хозяин сказал, что пора уходить. По его словам, на следующий день ему предстояло лететь в Америку, и ему нужно хорошо выспаться. Это означало, что я ошиблась в своих предположениях насчет продолжения вечера. Мы расстались перед большим лимузином. Хозяин прощался со своим приятелем, а тот, прощаясь со мной, сильно сжал мою руку, смотря на меня в упор, так что трудно было выдержать этот взгляд. Было ясно, что я ему нравлюсь и он хотел бы, чтобы этот вечер я провела с ним…

Мы медленно ехали по Дубаю. Это город, который живет ночью, по крайней мере, судя по тому, что я тогда видела. Множество ресторанов, отелей, баров – все было открыто. Город был освещен огнями, женщины в свободной одежде, все отличалось от представлений, которые возникали у меня раньше в моей белградской жизни при упоминании арабского мира. Дубай – это город неимоверной роскоши и богатства. Все, что я там увидела вне гарема (а это весьма скромные и обрывочные впечатления), свидетельствует о том, что это одна из самых богатых стран мира. Источник богатства конечно же нефть.

По пути во дворец хозяин медленно пил шампанское, смотрел в окно, откинувшись расслабленно на сиденье из изящной тонкой кожи; держа свою левую руку у меня на ляжке, он слегка ласкал меня, но очевидно, без желания заниматься любовью. Он оставил меня перед главным входом, откуда я в сопровождении охранника вернулась в свой номер. Когда я заснула, начинало светать. Проснулась я примерно в полдень. На самом деле меня разбудил стук в дверь. Это был охранник, который спрашивал, хочу ли я пойти в дворцовый «бутик», где мы выбирали платья, потому что как раз сейчас привезли новые модели и пора было обновить гардероб. Я отказалась, но, когда узнала, что привезли итальянские туфли, сказала, что иду.

И вот после обеда я пошла выбрать себе что-то из обуви, взяла три пары босоножек и одни красивые туфли на выход, как те, в которых я была вчера на ужине. Я задержалась минут на двадцать в комнате и поспешила к бассейну. По пути я размышляла, стоит ли сказать Даниэле о том, что вчера произошло в приморском ресторане. Я так и не приняла решение, а как только я встретила Даниэлу у бассейна, то она сразу спросила, что нового, как будто что-то тут вообще может происходить. При упоминании ужина она просто засыпала меня вопросами, требуя рассказа в мельчайших подробностях.

Самого главного я ей не сказала – о той записке и номере телефона, который я держала в голове.

Через несколько дней я смогла на минуту воспользоваться невнимательностью охранника и набрать на телефоне в холле номер, полученный в записке от официанта в ресторане. Я не смогла дозвониться: прозвучало около десяти гудков, но никто не отвечал. Конечно, я не отступилась и решила на следующий день попробовать опять сразу после обеда.

Я проснулась вся в поту. Всю ночь мне снилось, что я гуляю по пустым улицам Белграда, моего города, который мне все чаще вспоминался. Все длилось бесконечно долго – я и сейчас могу описать, как шла во сне. Тот район был тихим, заброшенным, как будто необитаемым. А потом начался настоящий ад. Мне снилось, что передо мной возникла какая-то стена из света со множеством теней, которые двигались, расходились, протягивали ко мне руки. Я стояла несколько мгновений, а потом побежала, чувствуя, что эти тени, как будто воплощение самых ужасных плодов моей фантазии, спустились с той стены и преследуют меня. Я бежала все быстрее, и мне казалось, что меня касаются руки этих теней, и я чувствовала их дыхание на шее. Я закричала. И в этот момент крик разбудил меня. Я проснулась, вся (и тело, и волосы) мокрая от пота. Я сидела какое-то время на кровати, ждала, пока переживания сна развеются, растворятся, а потом пошла в душ. Я поливала себя почти холодной водой почти десять минут. Потом опять легла в кровать, но уже не собиралась спать. Я смотрела в потолок и думала о сне, о Белграде, о маме и папе. Как никогда, я хотела в ту минуту быть рядом с ними. Я бы отдала остаток жизни за то, чтобы проснуться сейчас в Белграде, а не в Дубае. Но реальность расходилась с мечтами.

Я не вышла к завтраку, надеясь, что каким-то образом доберусь до телефона в холле и опять позвоню этому молодому официанту из города, который передал мне записку. Я повторяла про себя номер телефона и вместе с тем не сильно верила в возможность спасения, даже если удастся поговорить с этим человеком. Мне казалось, что я действую скорее из любопытства, чем из-за веры в его помощь.