Два угла двух треугольников (СИ)

Пока он сюсюкался, Антон завел его свободную от мобильника руку себе под рубашку, положил ладонью на ребра слева. Отвернув окаменевшее лицо в сторону, позволил пальцами пробежаться по шрамам.

Сенька зубами заскрежетал, увидев, как изменилось выражение на красной физиономии депутата. Сперва хмуро-удивленное, непонимающе-брезгливое. Но затем — брови изумленно взлетели вверх, он задрал рубашку. Прощупал шрамы на предмет фальшивки. Слушал щебетание дочурки уже рассеянно. Она заливалась так восторженно и громко, что писк был слышен даже Семёну через комнату.

Папаша дал отбой, убрал трубку в карман пиджака.

— Если бы это был настоящий половой акт, а не постановочные снимки, она не заметила бы этого? — спросил Антон. Оправил рубашку, отошел. — Вам мало ее подписи на контракте? Могу приложить справку от моего кардиолога. В ней четко указываются ограничения, какие мне следует соблюдать. В том числе запрещаются половые сношения. Иными словами, секс мне противопоказан под угрозой разрыва аорты. Мне правда жаль, что я соблазнился суммой вознаграждения, которую предложила мне ваша дочь. Но собственной жизнью ради прелестей вашей дочери я рисковать не стал бы.

— Она для тебя не настолько хороша? — оскалился политик.

— Я предпочитаю парней, — пожал плечами Тошка.

— Любишь, чтобы не ты, а тебя раскладывали? Пассив-импотент? — хмыкнул депутат. С искренним раскаяньем стукнул кулаком по столу: — Как же я сразу-то не догадался?! Да на тебя только поглядеть надо было пристальнее! Мою кобылу у тебя кишка тонка удовлетворять до утра, как она расписывала, захлёбываясь слюной! Позорище! Какой позор… А я опять повелся на ее сказки… — всхлипнул он, с силой потерев ладонью глаза, устало помял лицо. Поднялся с места: — Ладно, голубки. Считайте инцидент исчерпанным.

— А компенсация за причиненный моральный ущерб? — вскочил и Сенька. — Вы ж его чуть до сердечного приступа не довели!

Депутат обернулся, оглядел деревенского нахала. Хмыкнул и пошел к выходу.

Антон проводил, вежливо улыбаясь, до самой машины. Возле дверцы джипа политик пожал ему руку на прощанье, пожелал крепкого здоровья и успехов в творческой деятельности. Тошка ответил теплой улыбкой, ввергнув подглядывающих деревенских в смятение домыслов.

— Передавайте привет Валентине, — попрощался Тошка, подлец, и с одним из свиты.

Молодой парень под его многозначительным прищуром смешался, смутился, поспешил юркнуть в другой джип, хотя приехал в одном с начальником.

Для депутата подозрительное поведение помощника стало малоприятной новостью. Сенька видел, как за бронированным стеклом вытянулась бордовая морда.

Антон безмятежно улыбался. Помахал ладошкой отъезжающему кортежу.

— Что тут было, позвольте узнать? — сразу же напал на блогера участковый.

— Приезжал знакомый депутат государственной думы, — доброжелательно пояснил Тошка. — Предлагал, чтобы я лично освещал ход его избирательной компании в блогосфере, для привлечения молодежного электората.

— И? — не удовольствовался расплывчатой формулировкой усатый.

— Не сошлись в деньгах, — пожал плечами Антон. — Он слишком дешево оценил свободу гласности в Сети.

***

Часть 12

…Потом Тошка пропал до позднего вечера. Ну как, не совсем пропал. Когда Семён сообразил обыскать его машину и нашел помятую визитку с номером и е-мейлом, Антон на звонок ответил. Голос звучал спокойно, более чем безмятежно: мол, ушел гулять в лес. Нет, не далеко. Нет, не заблудится. Фотографирует бабочек. Да, таблетки с собой, не потеряет.

Сенька звонил ему еще несколько раз на протяжении дня и вечера. И получал столь же безукоризненные ответы: любуется закатом над рекой. Купил пряников и лимонада в сельпо, ужинать не придет. Антон извинялся за беспокойство, отгораживался вежливостью и непробиваемым жизнелюбием.

Ночью он явился пьяным — от стакана красного вина.

…Антон нашел хозяина дома на веранде.

Проспавшись после вина и таблеток, блогер внял настойчивому внутреннему голосу. Голос твердил, что ему следует извиниться. Антон пошатался по дому тихим привидением. Набрался смелости, заглянул в спальню к Сеньке. Но кровать была пуста. И даже не примята.

С гудящей головой не сразу сообразил, что в доме имеется еще и веранда.

Семён сидел в темноте. Даже комары не гудели, отогнанные специальной тлеющей вонючкой. Очень далеко позванивал один сверчок. Остальные, видимо, легли спать.

Два пластмассовых кресла, красный столик. На столике — пиво, тарелка с криво нарезанными бутербродами, большая плошка с крупно накромсанным салатом из помидор и огурцов, щедро заправленных майонезом. Всё это Антон разглядел без труда — ночь-то летняя, небо уже светлело, близился рассвет. Не то мрак, не то ночь, не то утро, не то сумерки, фиг поймешь…

Сенька не повернул к нему головы. Разглядывал огород, раскинувшийся перед верандой, как будто силился найти там что-то для себя новенькое. Пододвинул салатник:

— Наврал, поди, про пряники из сельпо. Будешь? Без перца.

Антон сел на второе кресло. Подобрал ноги, обнял колени.

Не знал, с чего начать извиняться.

Но начинать серьезный разговор первому не пришлось.

— Катька родила вторую дочку, — произнес Семен, бесцветно, как блеклое небо над головой. — Опять от Егора.