Один... (СИ)

4

Удовлетворившись осмотром, мы собрались улетать. Мирок не произвел на нас впечатление, и задерживаться здесь дальше мы не видели причины. Сбросив с себя одежды, мы начали возбуждать друг друга, готовясь к Прыжку. И не заметили, что антенна над нами странным образом изогнулась, словно наблюдая за нашими действиями. Впрочем, так оно и было. Но чтобы пояснить все то, что произошло потом, надо сейчас отвлечься и рассказать о том, что в это же время происходило на чердаке дома и в одной из квартир.

На чердаке бушевал плененный гремлин. Однако, убедившись, что вырваться ему не удастся, он вернулся в основапние антенны и слился с ней. И из-за этого старая работяга-антенна вдруг свихнулась и решила: «А какого это дьявола я должна показывать то, что мне транслирует эта зазнайка-телевышка? Я хочу показывать то, что вижу сама!» И она уставилась на нас, и по всем программам всех телевизоров этой шестнадцатиэтажки пошла одна и та же картинка: мы на крыше.

А в комнатке в одной из квартир несчастного дома на диване перед телевизором сидели двое ребят. И несмотря на то, что кожа одного из них была бела, а другого — невероятно смугла, цвет этих двоих был одинаковым — голубой.

Ребята с такими увлечениями были в этом мире настолько редки, что самое время было б заносить их в Красную Книгу и брать под охрану, если бы здесь не предпочитали брать их под стражу.

Но этим двоим друзьям сказочно везло — никто и не догадывался об их взаимной любви. Так что, когда выдавалась свободная минута и квартира, они нежились в объятьях друг друга и истинно тосковали о таком мире, где не надо было бы скрывать своих чувств и где все понимали бы и разделяли их увлечения.

Однако мира такого они не знали — они вообще миров кроме своего не знали — но сегодня выдался свободный день, а у темнокожего юноши оказалась свободной квартира — и друзья были счастливы. Они сидели, обнявшись и крепко прижавшись друг к другу и легкими касаниями пальчиков возбуждали друг друга. По телевизору шел какой-то скучный документальный фильм о превращении белого здания в черное, но вставать, подходить к телевизору, чтобы выключить его, были ломы. И общими усилиями ломы и возбуждение удерживали ребят на постели.

Вскоре смуглый повернулся к другу, и их губы слились в страстном, жарком мужском поцелуе. Руки ласкали разгоряченные тела, стаскивая последние одежды. И вскоре светленький уже ласкал воспрявший фаллос друга, а друг, ухватив смуглой своей рукой орган любви сотоварища, дрочил его яростно и умело, быстро доводя до оргазма.

Кончили они почти одновременно, и горячая сперма их беспомощно упала в заранее припасенную керамическую чашку, куда они слили ее, чтоб не запачкать ковер на полу. А затем содержимое чашки перекочевало в унитаз и отправилось в свой бесконечный путь по канализационным лабиринтам. Ребята же вновь сели на диван, отходя после оргазма.

Конечно, хотелось чего-то большего. Но чего? Неплохо было бы посмотреть фото с обнаженными ребятами, но где же их взять? Ведь никто и никогда их не видел, хотя и поговаривали, что кто-то имел целую пачку цветных фотографий... Поговаривали, правда, и о том, что где-то глубоко подпольно был снят эротический фильм (!), но зато все видели в программе новостей, как был расстрелян режиссер, рискнувший показать (со спины) в своем фильме купающуюся обнаженную девушку. Помнили также и о кострах, на которых сжигали обнаруженных голубых вместе с их семьями эдак путча три-четыре назад. Сейчас, правда, законы смягчились, и аутодафе заменили на пожизненное заключение в одиночках, но... Бригады «Охотников за любителями секса» процветали. Четкий лозунг «Секса у нас нет, потому что его нет в природе», был поставлен здесь во главу угла, и уже энное поколение росло в твердой уверенности, что как только будет разработан учеными способ искусственного выращивания детей «in vitro», Планета будет облагодетельствована, ибо человечеству не надо будет заниматься грязным и постылым половым актом для продолжения рода.

Итак, секса здесь не было. Любовь же была разрешена только к правящей Партии. Причем это было мудрое решение: Партии сменяли друг друга в политической борьбе, но любить разрешалось только ту, которая в данный момент находилась у руля.

Народу же оставалось скучать, изображая веселье и жизнерадостность.

Скучали и двое друзей, как вдруг фильм прервался и на экране вместо танков и БТРов возникли трое ребят, стоящих на крыше высотного дома.

— Ну вот, — подумалось телезрителям, — Сейчас покажут, как они подрались, как один или двое падают вниз, а затем — заставка «Не позволяйте детям играть в неположенных местах»...

Но вопреки ожиданиям трое пацанов на крыше повели себя совсем иначе. Они начали медленно раздеваться, совершая соблазнительные телодвижения и кидая одежду прямо на рубероид крыши.

Не только двое друзей, но и многие-многие другие невольные телезрители этой трансляции буквально приросли к экранам.

Не знаю, что подумали остальные зрители — может, что только что произошел еще один путч, самый крутой, и что теперь ЭТО — новая государственная политика — но двое друзей просто наслаждались зрелищем, и их поникшие члены начали вновь восставать, наливаясь новой силой.

Ребята же на экране (а как внимательный читатель уже, наверное, догадался, это были мы, готовившиеся к отлету и абсолютно не догадывавшиеся, какую рекламу устроил нам тварюка-гремлин) начали творить совсем невероятное: возбуждая друг друга, они брали члены в рот и сосали, словно это был леденец.

Первым не выдержал темнокожий. Спрыгнув с дивана и став коленями на ковер, он обхватил розоватый член друга губами, лаская и заглатывая изо всех сил и стараясь не зацепить нежную плоть зубами. Вопреки смутным страхам, сосать оказалось неимоверно приятно, при этом во рту появился какой-то новый, неизведанный, никогда ранее не встречавшийся привкус. Воистину — «Устойчивый, неповторимый вкус!»... И вдруг светленький отстранился, не успев кончить в рот, и, развернув своего смуглого товарища задом, попытался войти в неразмятый проход. А смуглый, взглянув на экран телевизора, понял, что же случилось. Там как раз Игорек входил в меня, и я блаженно жмурился, посасывая член Алексея.

Непривыкшая попочка темнокожего сопротивлялась изо всех сил, но общее желание друзей оказалось сильнее, и вот уже розовый член, обильно смазанный слюной, толчками проникает все глубже и глубже, пока светлые яйца не коснулись шоколадных половинок друга. Это было так невероятно и захватывающе, что тот застонал: «Глубже, еще глубже!», хотя член и так проник в него на всю свою длину.

А мы на крыше доходили до предстартовых вершин оргазма, когда почувствовали, что что-то не так.

Друзья, продолжая сношение, не отрываясь смотрели на экран, и в головах их крутилась одна и та же мысль: «Эх, нам бы встретить этих ребят!..»

«— Почему бы и нет?..» — подумал тут гремлин.

Вместо того, чтоб взлететь вверх, нас повело куда-то вбок, к антенне, затем было стремительное падение вниз...

...И трое ребят прямо с экрана телевизора шагнули в комнату друзей, опешивших до того, что даже не подумали выдернуть член.