Я тебя научу (СИ)

Я нюхаю поднимающийся от горшочка пар:

- И вовсе нет. Просто вилкой я не умею.

Ты еще секунду на меня смотришь, так, что я все-таки краснею, и желаешь приятного аппетита.}

}Жаркое вкусное. Даже тебе нравится, кажется, ты рассчитывал на худшее качество. Я вылавливаю на дне последние кусочки. Оказывается, я не просто голодный, я зверски голодный. Ты ешь и рассказываешь о традициях Юки-Мацури. Что он с 1972 года проводится, не только я, и ты еще не родился. В парке Одори несколько студентов сделали шесть снежных скульптур, а на будущий год их стало больше. А потом конкурс на лучшую появился, номинации разные, призовые места.

- И долго все это стоять будет? - я надкусываю уже третью булочку, они на один зуб.

- Нет. Сегодня седьмое, - ты поднимаешь глаза и что-то высчитываешь, - еще дней пять. Может быть, неделю.

Я перестаю жевать:

- А почему? Красиво же?

- Фестиваль заканчивается десятого, - ты указываешь мне на еще оставшийся на тарелке салат. Я киваю. - Солнце в Саппоро зимой не такое, как в Токио, но все равно очень сильно подтапливает и лед, и снег. Ты же видел снежные дворцы, в которых, по твоему определению, можно жить? Представляешь, что будет, если такое строение высотой в двенадцать метров обрушится, а поблизости будут люди?

- Да уж… Тогда хорошо, что мы все сфотографировали! - я дотрагиваюсь до фотоаппарата на поясе джинсов. - Дома посмотрим?

- Конечно, Рицка.}

}Я отодвигаю опустевший горшочек на поднос на краю стола, возвращаюсь к салату. Я его было начал, но горячего хотелось больше. Ты уже закончил и теперь пьешь зеленый чай, глядя куда-то в окно: наш столик как раз около него поставлен. Я туда выглядывал первые несколько минут, когда мы только уселись. Отсюда видно вход в парк. Надо будет сказать тебе дома спасибо, что свозил меня сюда.

Отворачиваюсь, скользя взглядом по лицам и затылкам - кафе полное, хорошо, что в нем не очень шумно - и замираю.

Через столик от нас обедает какая-то парочка. Девушка со стрижкой-ежиком пьет кока-колу, а парень сидит спиной ко мне и что-то говорит, энергично жестикулируя. У него большие кошачьи уши и черные с сиреневым отливом волосы. Они завиваются на концах и у шеи. Как у меня. Как у…}

}В голове что-то щелкает. Конечно, это не Сэймэй. Он или в Семи Лунах сейчас, или в этом… в Торнадо. И он такой же как мы, он не может сидеть тут с подружкой. Скорей уж был бы со своим Бойцом, а тогда мы их почувствовали бы.}

}Он любил меня, а ты его. Ты так сказал. А теперь ему нужен ты, а ты любишь меня. Что, по-человечески в моей жизни ничего никогда не сложится, да? Чего хочу я, вообще никто не спросил! Губы начинают дрожать, хотя плакать не хочется. Я прикусываю их.

Сэймэй приходил за диском, не за мной. Не знаю, почему, но я уверен. И что делать, если он его с меня однажды потребует?

Скажу, что не знаю ничего. Что мама после его «смерти» прибралась в доме, во всех шкафах. Никакого диска я не находил. И упрусь.

Потом он пришел за тобой. А ты отказался. Из-за меня. Ради меня. Что он теперь предпримет? Обещал, что ты пожалеешь…

Будто паззл складывается, не могу остановить мысли. Почему только - здесь и сейчас?

Но чтобы я за тебя не держался, надо было что-то придумать, так? Ведь он сам велел тебе получить мое доверие. Значит, нужно было его сломать, чтобы я тебя прогнал, а ты бы ушел.}

}- Рицка? - твоя ладонь смыкается вокруг моего кулака. - Рицка, что случилось?

Я поднимаю голову. Ты хмуришься:

- Что тебя расстроило?}

}Если представить, что я прав… Тогда тот сон точно имеет объяснение. Надо было раньше догадаться, зачем он приснился. Тебя обеспокоил тогда мой пересказ, может, ты и о финале догадался? И ты сказал, что без меня жить не хочешь, а мне показалось, что нас кто-то слышит…

Да, да, все правильно! Или он, или Нисей. Стало ясно, что не получилось.

А потом я переехал, и ему пришлось вмешиваться.

Я так сдавливаю палочки, что они сейчас хрустнут. Неужели так и есть?}

}- Рицка! - ты обходишь столик, опускаешься передо мной на одно колено, - да что с тобой?

Молча смотрю на тебя. Ты кладешь ладони мне на бедра, потом обхватываешь за талию:

- Скажи что-нибудь.

Надо заговорить. Надо. Облизываю пересохшие губы и выталкиваю шепотом:

- Соби, ты ведь… не передумаешь? Нет?

Сейчас переспросишь, о чем я. Ни за что не объясню.

- Никогда, - ты смотришь мне прямо в глаза и качаешь головой. - Кажется, сегодня не только я повторяюсь.

Я знаю, что ты шутишь не надо мной, но все равно. Морщусь и отворачиваюсь:

- Я реже.

- Реже, - твои пальцы скользят по моим локтям, запястьям, сжимают ладони. - Что тебя огорчило? Скажи.

- Просто вспомнил кое-что, - я глубоко вздыхаю. - Не обращай внимания. Правда, ерунда.

- На тебе лица нет, Рицка.

Я заставляю себя улыбнуться:

- Все нормально уже. Честно. Встань, а то на нас пальцами показывают.

Ты передергиваешь плечами:

- Это не имеет значения. Отчего ты усомнился?

- Я не усомнялся, - беспокойно щекочу твои ладони: - Соби, встань, кому говорю.

- Ты веришь мне? - спрашиваешь ты очень тихо. Зажмуриваюсь и несколько раз киваю. Ты еще раз ласково сжимаешь мои пальцы и отходишь на свое место.}

}Кажется, эта версия включает все. И отношение Сэймэя ко мне, и чувство к тебе, и сон, и его появление, и слежку… Одно неясно. Что нам дальше делать.

По дороге в аэропорт я крепко держусь за твою руку.}

}*

В самолете я снова сел к окну и отвернулся. Ты молча занял свое место и уже минут двадцать смотришь прямо перед собой. Знаю, что ни на секунду меня из виду не упускаешь, ну и что.

Вцепляюсь ногтями в обивку кресла, чтобы сидеть спокойно. Ничего нового ведь не случилось. Просто сообразил кое-что. Может, ты все это давно уже понял, только мне не говоришь. А если и правда так?! Резко поворачиваюсь. Ты встречаешь мой взгляд, будто ждал:

- Не расскажешь, что тебя тревожит?

Вглядываюсь в твое лицо. Я его теперь как собственное знаю. Только я никогда раньше такого чувства не испытывал. В чем-то… я понимаю Сэймэя. Берусь за твой локоть. Ты теперь со мной, у нас Имя общее и сила, ты сам сказал, пополам. И не отдам тебя никому, обещал уже.

- Соби, я тоже не уйду, - говорю вместо этого, чувствуя, как горят уши. - Я с тобой буду.

Самолет уже набрал высоту, верхний свет почти потушен, но все равно слишком хорошо видно. Ты перехватываешь мою ладонь, сжимаешь, подносишь к щеке. Я поспешно отворачиваюсь.