Лунный свет (ЛП)

    Таичи начал его раздевать:

    - Без понятия.

    В тусклом свете, проникающем из-за приоткрытой двери, костюм казался бурым - цвета высохшей крови. Какие же крохотные пуговицы... Расстегивать их с непривычки было трудно.

    - Таичи... если бы я был вампиром, ты бы все равно любил меня?

    - Ты же читал все свои книги... тебе лучше знать. Что я за чертово создание?

    - Я не знаю. Наверное, каждый когда-нибудь задает себе этот вопрос. Я прочел много книг, но ответов не нашел. Мы все очень разные.

    - Не копай так глубоко. Думай проще. Ты когда-нибудь слышал о ком-то, похожем на меня?

    Таичи отложил шелковую рубашку, лизнул Томоэ в обнаженную грудь, прикусил темный, сразу затвердевший сосок.

    - Возьми в ванной розовое масло.

    Парень посмотрел в сторону ванной комнаты и стал раздеваться.

    - Таичи. В ванной.

    - Я не выполняю приказы. И мне не нужна всякая дрянь. Слюны хватит.

    Сопротивляться не осталось ни настроения, ни сил. Томоэ помог парню освободиться от одежды и пробормотал, глядя на склонившееся над ним сильное красивое тело:

    - Если в тебе сохранилась капелька нежности с утра, это было бы очень мило.

    - Тот Таичи сгорел бы от стыда при одной мысли о том, что мы сейчас делаем. Все решает лунный свет.

    Он слез в кровати и открыл отдушину. В квадратном проеме, словно в раме, плыла луна - сюрреалистичный вид, достойный кисти Рене Магритта.

    - Она убывает, и скоро я буду совсем тихий - и днем, и ночью. Что тогда? Захочешь меня видеть?

    - Ты не вполне понимаешь. Плотская любовь - вовсе не единственное, ради чего я... Просто быть с кем-то рядом... Люди, которые любят солнце... обычно у меня с ними не ладится... - ресницы Томоэ вздрагивали, веки тяжелели.

    Таичи снова принялся его вылизывать.

    - Где... Энтони?

    Видимо, дворецкий нынче был не в настроении и не спешил приносить виконту бокал на серебряном подносе.

    - Томоэ, ты же, как проснулся, и не съел ничего. Если ты действительно вампир, угощайся, - Таичи с готовностью подставил горло.

    Томоэ бережно погладил пульсирующую жилку, где струилась, толкаясь под кожей, горячая энергия.

    - Ты полон жизни...

    И сердце стучит - тук, тук.

    - Давай! Покажи клыки.

    Виконт приоткрыл глаза, слабо улыбнулся. Блеснули зубы - ровные, белые, вполне человеческие.

    - Жалко... значит, ты просто с придурью.

    Томоэ промолчал: объяснять слишком долго, да и не то место для объяснений и не то время.

    - Я тебя люблю, - шепнул он, чуть прижимая сонную артерию.

    Простые слова и простое прикосновение - никакого внушения.

    - Не уходи. Если ты уйдешь завтра, мне будет больно. Если ты уйдешь через десять лет, мне тоже будет больно. Останься со мной... - он закрыл глаза - безжизненный, будто кукла.

    - Подъем! - Таичи затормошил его. - Ночь на дворе!

    Похлопал по щекам - безрезультатно.

    - Нет, так неинтересно. Эй, Старик! Томоэ заснул!

    Дворецкий с серебряным подносом в руках появился до того внезапно, словно поджидал за дверью.

    - Он что, правда больной?

    - Томоэ-сама не болен, но ему требуется особая диета. Будьте так любезны его приподнять.

    Энтони не выглядел обеспокоенным, и парень слегка воспрянул духом.

    - Поднять... так?

    Обмякшее тело было неожиданно тяжелым, но не для Таичи.

    - Поверните ему голову.

    Таичи надавил Томоэ на челюсть, заставляя того разомкнуть губы. Энтони поднес бокал:

    - Томоэ-сама, выпейте.

    Виконт, не подававший признаков жизни, начал пить сам, стоило нескольким каплям упасть на его язык.

    - Если не начнете питаться трижды в день...

    Томоэ кивнул, продолжая пить. Щеки его порозовели. А потом он обнял Таичи левой рукой, а правой подхватил бокал и опустошил его одним глотком.

    - Энтони, что ты творишь? - виконт открыл глаза и жалобно воззрился на дворецкого. - Признайся, ты специально пришел так поздно?

    - Ни в коем случае, сэр. Я не знал, когда вы прибудете домой, и не успел приготовить напиток вовремя. Начиная с завтрашнего дня, вы должны питаться три раза в сутки, не меньше.

    Однако Томоэ уже не слушал: он был сыт и хотел только любви. Забытый бокал полетел на пол и брызнул бы хрустальной пылью, но дворецкий почти незаметным в своей молниеносности движением поймал его. Едва заметно усмехнулся и выскользнул из спальни.

    - И ты странный, и он не в себе, - пробормотал Таичи.

    Но Томоэ не оставил ему времени на раздумья.

    Горячее тело, белые прежде губы заалели. Не кусает - целует, но как целует!

    - Ты пахнешь кровью.

    - ...Таичи, пожалуйста...

    - Минуту назад ты на меня не реагировал, а сейчас пылаешь. Почему?

    Волос на теле почти нет, как у женщины. Но сложен очень по-мужски: крепкий, кость неширокая, но мускулистый. Хватка железная. Коленями обхватил - будто в тиски.

    - Таичи... - его поцелуи обжигают так же, как прерывистое дыхание. - Если останешься... говори, что я тебе нравлюсь... Хотя бы раз в день...

    - Всего лишь раз в день?

    - Сколько хочешь... прошу... - почти умоляет. - Даже не "люблю", пусть "нравлюсь". Таичи, не покидай меня. Я тебе... все, что пожелаешь...

    Он кричит, не стесняясь показывать, что ему хорошо. Достаточно сильный, чтобы выдержать страсть, больше походящую на насилие... более того, явно наслаждаться ей, и в то же время удивительно податливый. Он принимает снова и снова, в любых позах.

    - Не волнуйся. Я останусь. Привык, - ритм ускоряется. - Одного раза мало. Мне все время мало. Ты мой.

    Всхлипывает. Хватает за руки. И ногти в кожу - до крови.

    Даже отходя ко сну в чьих-то объятиях, светлое время суток Томоэ по обычаю проводил в одиночестве. Вот и теперь, открыв глаза, виконт увидел лишь дворецкого с неизменным серебряным подносом. Еще один закат. Вечер за вечером - сколько же десятилетий минуло?

    - Энтони, а ты помнишь? - Томоэ взял бокал.

    - Помню что, сэр?

    - Когдакончаешьтакчтокажетсябудтосейчасумрешь. Ты мужчина... ты наверняка ощущал нечто подобное.

    - Полагаю, да. Но это было слишком давно - я успел забыть.

    - Мне будет трудно позабыть подобное.

    Дворецкий бросил взгляд на простыни:

    - Судя по всему, этот джентльмен произвел на вас совершенно особенное впечатление.

    - Он точно особенный. Первая ночь была восхитительна, но и эта ничем не хуже. Неужели он всегда такой, когда в небе луна? - Томоэ потянулся, демонстрируя дворецкому следы зубов на коже. - Он и сам не знает, чем себя называть. Раз перемены связаны с луной, то он, выходит, оборотень. Что ты думаешь по этому поводу?

    - Я слышал о вервольфах в Восточной Европе, однако мы в Японии. Боюсь, я не слишком знаком с местным фольклором.

    - Здесь есть легенды о Инугами - это собаки-боги, духи диких собак. Или, быть может, он потомок европейских оборотней? Странно. Мы - результат эволюции... нет, деградации вампиров и вервольфов.

    - Вы считаете, мы регрессировали? Я бы сказал, все же эволюционировали.

    - Вампиры без клыков и оборотни, которые не превращаются в волков? Ты называешь это эволюцией?

    - Я бы назвал это адаптацией к жизни в городских условиях, - осторожно поправил дворецкий.

    Хотя у него и не было клыков, но редкий пожилой человек смог бы похвастаться такими отличными зубами.

    - А по-моему, мы просто вырождаемся. Я не способен иметь детей... я даже превратить в вампира никого не могу, - Томоэ взъерошил себе волосы.

    Светлой пряди хватало лишь на то, чтобы один раз обмотать вокруг пальца. У виконта не росли ни волосы, ни ногти. И все же он был жив.

    - Уверяю вас, это эволюция. А представьте, как замечательно наш народ приспособлен к межзвездным путешествиям, - с каменно-серьезным лицом сказал дворецкий. - Мы долго живем, и для обеспечения жизнедеятельности нам требуется совсем немного.