Не трогай меня (СИ)

Ю Рим

Резкий запах медикаментов бьет в нос. Сознание подсказывает, что я нахожусь в больнице. Значит, он меня нашел.

— Она проснулась!

Сэ И?

Девушка не успевает прийти в себя, как ее кровать тут же окружают ее подруги, склонившись над ней и внимательно осматривая.

— Мы знаем, ты не спишь, — мягко шепчет Ха Рин, протягивая свою руку к руке подруги.

— Мы все знаем, — продолжает На Ен, несмело повторяя за Ха Рин.

Ю Рим ощутила тепло рук. Простой жест, умноженный на пять, дарит чувство защищенности и спокойствие.

— Ты знаешь, что мы всегда будем с тобой, несмотря ни на что, — улыбается Хе Сон.

— Слушай, подруга, мы понимаем тебя, — виновато говорит Сэ И, чем ловит взгляды своих подруг. — Понимаем, как никто другой.

— Особенно я, — печальная улыбка появляется на лице Ха Рин.

— Никто нас не насиловал, Ю Рим, — продолжает Сэ И, — но попытки были.

Хе Сон качает головой, словно прося всех остановиться. Кажется, они забыли о главном.

— Я ценю вашу поддержку, девчат, — начинает Ю Рим хриплым голосом. — Но вы меня не понимаете. И хоть бы никогда не поняли, — все опускают глаза, закусывая губы. Слова пропали. И в голове пустота. — Животное. Вот как я себя чувствовала там, — слезинки, блестя, скатываются по вискам. — Тебя красят, выряжают куклой, насильно надевают нужное белье и оставляют в одной комнате с незнакомцем. Ты не знаешь его, но знаешь его намерения. Тебя кидают на кровать, машут купюрами перед глазами, доказывая, что ты лишь вещь, за которую заплатили, и унижают. По-разному. Вы даже представить себе не можете, сколько их во мне побывало, — плачет девушка, и вместе с ней плачут и ее подруги. Боль. — В первые месяцы я пыталась как-то протестовать, драться и кусаться, пыталась сбежать. Но быстро выдохлась. Меня избивали, оставляли без еды. Но я смирилась, успокаивая себя мыслью, что скоро покину то ужасное место. Но он не отпустил…

Словам нет места. Лишь сожаления, слезы и молчание.

— Ю Рим, — шепчет Хе Сон, в чьей голове всплывают картинки. Ужасные картинки. Воспоминания, которые, казалось, были забыты навсегда, — не надо…

— Он не отпустил меня, не отпустил даже тогда, когда долг был выплачен… не отпустил… — ладони спешат прикрыть покалеченное и покрасневшее лицо. — Ему было мало. Цена на меня возросла, но клиентов прибавилось. Я очень много плакала, сдирая кожу в кровь. Ведь эту грязь не смоешь уже никогда… А потом появился он. Джин такой красивый, заботливый, милый и добрый. Я говорила себе, что он не для меня, что это все неправда. Но он… просто появился в моей жизни, окружил своей заботой и заставил почувствовать себя желанной, заставил забыть обо всем. И на какое-то время я окунулась в эту атмосферу, воспользовалась его заботой, подумала, что все, что было со мной, — страшный сон. Но как же глупа я была…

— Прекрати, — не сдерживается Сэ И. — Откуда ты могла знать, что тот мерзавец поджидал тебя, а? И ты тоже хорошая. Почему мы все всегда ищем приключений на задницу? Тебе надо было по улице ночью одной ходить? — Сэ И присаживается на больничную кровать, беря в руки заплаканное лицо своей подруги. — Перестань реветь. Все хорошо, Ю Рим. Мы с тобой. И Джин с тобой. Что было, то прошло.

— Что хорошо?! Что хорошо, Сэ И?! — вспылила девушка, убрав руки со своего лица. — Хорошо, когда обзывают шлюхой и насилуют в подворотне? Хорошо, когда обслужила тучу мужиков? Хорошо, когда чувствуешь себя дешевкой? Хорошо, когда… когда… — задыхается девушка, поднимаясь с кровати. Попытка встать на ноги проваливается, ведь конечности не слушаются, дрожат, а между ног горит и жжется, отдавая болью по всему телу. — Да мне в глаза ему стыдно смотреть! Как ко мне после такого вообще можно прикоснуться?!

Ю Рим медленно поднимается на ноги, беря контроль над своим телом в свои руки. Девушки активно жестикулируют ей, шепчут, просят обернуться и вообще не уходить, но Ю Рим не понимает их или не хочет понимать, продолжая пятиться назад, к выходу.

Джин, терпеливо ждет, пока она коснется своей спиной его груди и закончит свою речь, стоя позади нее.

— Вот так, — наконец, отвечает Джин, выждав удобного момента, чтобы обнять ее со спины и положить свой подбородок на ее лицо.

— Ч-что? — пугается Ю Рим, покрываясь мурашками от знакомого парфюма и теплых объятий.

— Ты спрашивала, как к тебе можно прикоснуться, — пожимает плечами парень, кивая девушкам, которые, поочередно подмигивая, начали выходить из палаты. — Я отвечаю: «Вот так». Предотвращая твою истерику, хочу сказать, что знаю все. Да, я видел, как напряглась ты, когда увидела моего отца. Мы поговорили с ним, и он лично признался мне, что, не прояви он тогда безразличия к твоей судьбе, все было бы по-другому. Частично моя семья виновата в том, что ты оказалась там. Поэтому это я должен просить у тебя прощения. Прости меня. И нет, я с тобой не из-за жалости или чувства вины. Я с тобой, потому что люблю тебя.

— С-слушай, ты не должен, — начинает тихо Ю Рим, роняя слезы на пол, не смея повернуть голову. — Ты не знаешь…

— Знаю. Точное количество знаю, — спокойным, ровным тоном отвечает Джин, подхватывая свою девушку на руки. — Но мне плевать. С этого дня буду только я и никто больше. Позволишь мне стать твоим единственным? — спрашивает, поворачивая голову девушки к себе.

— Только об этом и мечтаю, — отвечает Ю Рим, роняя слезы.

Но не горя и обиды.

А слезы счастья.

— У Намджуна-хена помолвка, у меня невеста и у Тэхен-хена, у Чимина-хена вообще без пяти минут жена, у Хосок-хен тоже скоро помолвка, скоро Джин-хен перейдет к решительным действиям. СМИ сойдут с ума. Я тебе это гарантирую, — смеется Чонгук, поднимая Сэ И над головой, целуя ее мягкий живот.

— Не-е-е-ет, — смеется Сэ И в ответ из-за легкой щекотки. — СМИ сойдут с ума тогда, когда сам Мин Юнги объявит хотя бы о помолвке.

— А ведь ты права, — немного подумав над словами своей невесты, Чонгук согласно кивает головой, падая вместе с Сэ И на двухспальную кровать. Хитрая ухмылка украшает лицо парня, и Сэ И понимает, что эта ухмылка не предвещает ничего хорошего. Точнее приличного.

— Я в душ, — ретируется Сэ И, оставляя Чонгука в полувозбужденном состоянии.

И парень не успевает ничего сказать ей в ответ или запротестовать, ведь сам отвлекается на звонящий телефон. На экране высвечивается знакомый номер, поэтому Чонгук с нетерпением отвечает на звонок.

— Что и требовалось доказать, Чонгук, — говорит врач, просматривая какой-то документ. — Со дня зачатия прошло двадцать три дня, что составляет три недели и два дня. Ваша близость была две недели назад. Поэтому этот ребенок никак не Ваш. И не мог быть Вашим.

— Я помню, Док. Спасибо большое, — грустно отвечает Чонгук, ероша волосы. Слышать такие слова далеко не приятно, но он сдерживает себя. — «Откройте» ей глаза на правду. Пускай вспоминает отца ребенка. Все же ребенку нужен отец.

— Ну, тут уж я бессилен. Будем действовать по ситуации, — отвечает врач, завершая звонок.

Наблюдая из окна на опадающие листья, парень на миг представляет себя на их месте. Что было бы, если он не встретил бы Сэ И? Ему почему-то и представлять такое не хочется. Ведь он очень дорожит ею, любит всем сердцем. И знал бы кто-нибудь из его подчиненных, каким может быть его босс. Колючий, вспыльчивый, наглый и самоуверенный на работе начальник, заставляющий своих подчиненных поджимать хвосты, кусать пальцы и драть свои волосы на голове, когда на совещании с особым наслаждением напоминает о такой штуке, как ‘deadline’, но заботливый и чуткий дома с ней, ведь только к ней может и хочет проявлять свою нежность.

Утопая в своих мыслях, парень и не замечает, как быстро пролетело время. Ведь Сэ И прижимается к нему со спины, капая мокрыми волосами на его сухую одежду.

Не стала спрашивать, куда ездили, не стала спрашивать, зачем ездили. Сделала для себя вывод, что «это важно, раз поехал». И Чонгук благодарен ей за это. Наверное, именно это называется доверием.